эдвард хоппер американские художники
22 июля 1882 года в городке Найак, штат Нью-Йорк, в протестантской семье среднего достатка родился художник Эдвард Хоппер. Он был скрытным и замкнутым человеком, что навсегда отобразилось в его работах. Странно, но именно эта «самоизоляция» и помогала Эдварду создавать шедевры...
О своем происхождении Хоппер напишет: «Как большинство американцев, я сплавлен из многих национальностей. Скорее всего, все они и повлияли на меня — голландцы, французы, немного валлийцев. Голландцы с берегов Гудзона, не амстердамские».
Окруженный величественными видами гор и огромной петляющей реки Гудзон, мальчик рано начал рисовать. Его детство состояло из походов с друзьями, рисования, школьных дней и долгого лета у воды. В пятнадцать Хоппер поступает в Нью-Йоркскую школу иллюстрации — детство закончилось.
Художник был скрытным и замкнутым человеком. Многие факты из его жизни мы знаем только благодаря дневникам супруги — Джозефин «Джо» Невисон. Она отличалась от Эдварда радикально.
Историк искусства Гайл Левин пишет, что «как пара они были образцом контраста; он — очень высокий, внушительный, спокойный; она — крошечная, очень вспыльчивая, непритязательная, болтунья. Она не любила домашнее хозяйство и часто вообще отказывалась готовить, предпочитая скромные блюда в ресторанах по соседству. Она была собственницей, настаивала на том, чтобы быть моделью для всех женских персонажей Хоппера».
Они с Эдвардом поженились в 1924 году и прожили вместе больше полувека. Джо умрет через десять месяцев после мужа.
Грубый мир
Вкус художника был сформирован не только Нью-Йорком, но и долгой поездкой в Европу. Франция начала века — великий катализатор идей в живописи. В письме к сестре Хоппер с любовью описывает французскую столицу: «Париж, как ты, наверное, знаешь, — самый живописный город, особенно на Иль-дю-Сите. Улицы здесь очень старые и узкие. Винные магазины темно-красные или зеленые, сильно контрастирующие со штукатуркой и каменной кладкой зданий. На крышах несметное количество труб и дымоходов, торчащих и поднимающихся в воздух и придающих горизонту самый необычный вид».
После приезда Хоппера в Нью-Йорк Старый Свет останется в его воображении раем для интеллектуалов и богемы. «Когда я вернулся из Европы, здешний мир казался ужасно жестоким и грубым. Мне потребовалось десять лет, чтобы преодолеть влияние Европы», — писал художник.
Европейские впечатления воплотились в серии гравюр. Хоппер использует самую простую технику «сухой иглы», когда изображение просто процарапывают на специальной доске и затем с помощью краски, загнанной в царапины, отпечатывают на бумаге. Гравюры Хоппера всегда черно-белые: мастер цвета откладывает краски ради графической простоты.
Позже он привык к грубому Новому Свету и первым воспел американский пейзаж — своеобразный, жесткий, с провинциальной архитектурой. Именно Хоппер вывел из тени американские города, особняки, дороги, высокие травы, отдаленные маяки и автозаправки.
В гравюре и живописи художник показывал зрителю спокойную красоту своей страны: Юг, Запад, Новую Англию. Художника интересовали самые туристические и самые отдаленные места, день и ночь, солнце и серые облака.
Одиночество — новый черный
Одинокие, зависшие в прострации фигуры Хоппера — не дань моде, не кокетство, не желание понравиться и удивить. Это глубокое понимание жизни вокруг. Жизнь в большом городе удобна, но современники художника начинают ощущать тяготы стремительно развивающейся цивилизации.
Одной из самых известных таких картин стал «Ночной офис». Тема бизнеса и его атрибутов — офисов, секретарш, деловых костюмов, бирж — новая в истории искусств: единственная работа, которая может считаться предшественницей хопперовской, — шедевр Дега «Хлопковая биржа в Новом Орлеане» (к слову, между ними можно увидеть сходство).
Говоря о «Ночном офисе», Хоппер вспоминал: «…картина появилась благодаря частым поездкам в темноте на поезде линии „L" в Нью-Йорке. Проблески офисных интерьеров казались настолько мимолетными, что остались в моей памяти как что-то живое и яркое».
Ход мыслей живописца был совершенно непонятен его современникам: на календаре 1940 год, в Европе — ожидание войны, напряжение, нестабильность, схватка систем. А в это время Хоппер пытается «показать ощущение изолированного, уединенного офисного интерьера» с мебелью, имеющей для художника «определенное значение».
Ответ подсказывает Зигмунд Фрейд, за десять лет до этого написавший в «Недовольстве культурой»: «Сознательный уход от людей, одиночество — самый обычный способ защиты от страданий, возникающих от общения с людьми. Разумеется, счастье, обретаемое таким путем, — это счастье покоя. Если задача ставится в индивидуальном плане, от опасностей внешнего мира можно защищаться лишь тем или иным способом ухода из него».
Как в кино
Реализм Хоппера — не фотографический. Его работы скорее похожи на застывшие кадры кинофильма, где в декорациях разворачивается жизненная драма. Самый удачный пример — картина 1930 года «Раннее воскресное утро». Это сцена, в которой запечатлена трагедия Великой депрессии. Тишина и пустота; кажется, еще миг — и сцена оживет. Работы Хоппера привлекают своей загадочностью: что произойдет в следующую секунду?
Кинематографичны и «Полуночники» — главное полотно художника, принесшее ему славу. Оно делает нас невольными вуайеристами, вместе с Хоппером подглядывающими за группкой людей в ночном кафе в Гринвич-Виллидж. За электрическим освещением мы угадываем темноту ночи.
К созданию этого шедевра художник шел десятилетиями — писал рестораны, кафе, городские ночные виды, одинокие пары. Зрелище вызывает множество аллюзий: это и Голливуд, и реалистическая фотография 30-х, и живопись Ван Гога, и рассказ Хемингуэя «Убийцы»: «Дверь закусочной Генри отворилась. Вошли двое и сели у бара. […] На улице уже темнело. За окном зажегся фонарь. Вошедшие просматривали меню. Ник Адамс глядел на них из-за угла стойки». Но это не иллюстрация, не копия, не фрагмент из фильма — перед нами торжество состоявшейся картины.
Часто бывает, что самые знаменитые работы нелюбимы их авторами, — но не в этом случае. «„Полуночники" выражают то, как я себе представляю ночные сцены, — говорил Хоппер. — Подсознательно я, наверное, рисовал одиночество в большом городе». Можно смело сказать — у него получилось.