Из цикла "Она... Судьба" и "Крутые виражи".
Предыстория. "Бревно- в гребной винт или бунт на советском судне. 30 лет ГКЧП. Часть 1."
ПРЕДИСЛОВИЕ.
Я не пытаюсь что-то оценивать и доказывать кому-то. Оценивать и доказывать - задача ученым-историкам, специалистам по Международному праву и политикам. Пусть они разбираются! Им за это деньги платят. Тридцать лет назад канул в Лету Советский Союз. Латвия выбрала собственную дорогу. Сменила Москву на Брюссель. Один Союз на другой, став членом ЕС в 2004 году. Не имея, сколько ни - будь веских аргументов в пользу «оккупации» Советским Союзом в 1940 году, власти стран Балтии, включая Латвийской Республики, пошли по самому простому «демократичному» пути. Не стали заморачиваться и ввели всевозможные наказания от административных штрафов, «исправительных» работ и до уголовного преследования «за отрицание».
Как можно запретить людям думать иначе, мне не понятно! Оспаривать свободу думать не собираюсь! Однако быть беспристрастным не могу. Слишком дорого обошелся моей семье тот проклятый год.
В августе 1991-го. по всей Риге развевались национальные флаги образца 20-х 30- х годов нового-старого «государства» «Латвийская Республика». Годом ранее Верховный Совет Латвийской ССР «отделил» Союзную Республику от Союза Советских Социалистических Республик. Как утверждали национальные власти, Латвия отделилась от России, которую последняя якобы «оккупировала», или «аннексировала» в 1940-м году в соответствии с неким «секретным Протоколом» к мифическому «Пакту Риббентропа – Молотова». С терминологией националисты определиться не смогли. То-ли «оккупация». То-ли «аннексия». Какая разница? Лишь бы было чем спекулировать перед «международной общественностью» и шантажировать ненавистную Москву!
«Аннексия» выговорить сложнее. Остановились на «оккупация». И, ладно! Спустя десятилетия это мало кого волнует.
Из схронов и нор повылазили, некогда прошенные Советской властью и отсидевшие свое, недобитые «ваффен- ССовцы» (организация осуждена Трибуналом в Нюрнберге), полицаи и «лесные братки». Потерханные жизнью дедки не стесняясь, щеголяли в обветшалой форме коллаборационистов с символикой нацистских убийц, любовно сохраненной в хлевах и подвалах хуторов. Вновь наступили их времена!
Концентрационный лагерь смерти в Саласпилс в сознании людей потихоньку превращали в «трудовой лагерь для воспитания детей». Еврейские погромы, Бикерниекский лес, Юмправмуйжа и Кайзервальд старались не вспоминать. Из цукурсов1)и арайсов 2)лепили своих «национальных героев».3)
- Г. Цукурс- латышский военный преступник. Соучастник В. Арайса. Гауптштурмфюрер СС. Каратель, причастный к массовым казням советских людей. Ликвидирован специальными службами Израиля в Уругвае (1965 г.).
- В. Арайс- латышский военный преступник. Создал «Команду Арайса» из бывших военных ЛР, айсаргов, полицаев и «обиженных» советской властью. Организовал еврейские погромы, уничтожение синагог и массовые расстрелы людей в Бикерниеки. В декабре 1941г. командовал расстрелом детей в больнице на ул. Лудзас (Рига). Отряд Арайса охранял детский концентрационный лагерь Саласпилс и лагерь Юмправмуйжа. Осужден судебными властями ФРГ к пожизненному заключению. Помер в 1988 г. в немецкой тюрьме.
- Власти Латвийской Республики осудили преступления против человечности, совершенные коллаборационистами в годы войны. Однако ссылаются на то, что в нарушение Гаагской Конвенции, гитлеровцы занимались насильственной мобилизацией местных граждан в легионеры и карательные отряды под угрозой расправы, записывая их в «добровольцев».
По всей Латвии вытеснялись Союзные органы государственной власти. Создавались свои «прокуратура», полиция и собственная таможенная система. Двоевластие довело до разброда и неразберихи. Одна таможня подчинялась Москве. Вторая («Латвияс муйта») действовала неизвестно от чьего имени и подчинялась какой-то местной структуре. Союзным структурам не давали нормально выполнять свои функции. «Республиканские» игнорировались. Долго так продолжаться не могло. В воздухе остро попахивало порохом.
На «шалости» местных властей, раздираемая противоречиями Москва смотрела снисходительно. Что- то требовала отменить, не национализировать или не делать какие- то шаги. Набирающие политическую силу Ельцин и Ко за спиной Горбачева без проблем договаривались и координировали свою преступную деятельность с лидерами националистов по всей стране от Прибалтики до Закавказья. Новоявленный «лидер» РСФСР решил по известной поговорке, что лучше быть первым парнем на деревне, чем вторым – третьим в огромной стране. При активной материальной и идеологической поддержке Запада и «внутренних» сепаратистских сил будущий «царь» Борис рвался к власти, разваливая на части Державу. Все чаше звучали имя Сороса и аббревиатуры контролируемых им «фондов». «На местах» страну дербанили повылазившие, как крысы из помоек, национальные «элиты» из кравчуков, шукевичей и гамсахурдий. То там, то тут вспыхивали смута и междоусобица. Маразм крепчал до абсурда. Командированным из других Республик людям не продавали в киосках сигареты. На невинный вопрос "как добраться до...", часто следовал стандартный ответ "я не понимать!" от, казалось, культурных, образованных людей. Любимым лозунгом рижской национальной интеллигенции надолго стал: "Чемодан! Вокзал! Россия!"
Горбачев, занятый внутрипартийными разборками, противостоянием с Ельциным и вылизыванием задов новоявленных западных «друзей», больше заботился о поставках «гуманитарной помощи» и «одобрении» западных кураторов. На законодательные и инициативы местных властей к августу 91-го никак не реагировал, выражая бесконечные «озабоченности» происходящем в стране. По- сути, сидел, сложа руки, демонстрируя недееспособность, как глава Государства и партии, свалив отдыхать на дачку в Фарос. Глава Государства ничего лучше не придумал, как отправиться в очередной отпуск, отдохнуть. Опостылевшая "тройка" (По России скачет тройка. Мишка, Р.., "перестройка". Водка- 10, мясо- 7. Одурел Генсек совсем.) выдохлась. "Перестройка" сильно захромала.
Деморализованные «перестройкой» Вооруженные Силы страны пребывали в состоянии анабиоза. Командующий ПрибВо Генерал Ф. Кузьмин заявил о невмешательстве в происходящие политические процессы, развязав руки национально озабоченным радикалам не только в Латвии, но и по всей Прибалтике.
МО и Генштаб СССР хранили молчание. МВД, после истории с Рижским ОМОНом, пребывали в плачевном состоянии.
Верными Конституции СССР и Присяге оставались КГБ ССР, Пограничные войска, подразделения ОМОНа и часть таможенных органов ГУ ГТК СССР. Среди нас, царили уныние и безысходность. Выполняя свой долг по инерции, мы надеялись только на чудо.
По Республике орудовали «криминал» и банды националистов. Они повсеместно устраивали провокации. Все чаще в ход шло оружие. Начальство настоятельно не рекомендовало появляться в городе в форме со знаками различия. Это было небезопасно. Огрести по полной желания не было и я ходил по гражданке.
В январе 91-го произошли столкновения в Вильнюсе радикально настроенных боевиков и «сочувствующих» идее «независимости» Литвы («Саюдис») с одной стороны со сторонниками Комитета национального спасения Литовской ССР и военнослужащими ВС СССР с другой возле телецентра.
В Риге январь начался с занятием ОМОНом «национализированного» новоявленными властями «Дома печати», вонюче – мусорными «баррикадами» в Вецриге (Старая Рига), разоружением переметнувшихся на сторону сепаратистов ментов и побоищем у Бастионной горки. В это побоище волею случая вляпался и я.
В ночь 31.07.91- го неизвестные разгромили незаконный литовский «таможенный пост» под Мядинкаем. Шестеро погибших и один раненый «муйтиниес» (таможенник). Все списали на бойцов Рижского ОМОНа.
Из динамиков магнитофонов неслось: «Перемен требуют наши сердца». Желал Виктор Цой таких перемен? Сильно в этом сомневаюсь!
18-го августа весь день я провел в порту. Разбирался с «гуманитарной помощью» из трюмов американского теплохода и ковырялся в движке служебного катера. На смену заступил в 20.00. Смысла тащиться через город домой при остром дефиците бензина в баке моей легковушки не было. Служба осталась только средством получения зарплаты, скудных премий и талонов на «молоко». Не более того. Служить новым властям не собирался. Москва, казалось, забыла о нашем существовании. Без особой надобности на службу не мотался и в порту лишнюю минуту не задерживался. Сдав смену, спешил домой к жене и детям. Служебный катер пристроил в порту, чтобы не добираться до базы в Саркандаугаве и не тащиться обратно на окраину города домой. В тот день я пренебрег домом и задержался на службе.
Периодически дозванивался до жены и родителей. Проверял, все ли там в порядке. С некоторых пор это стало нормой. Обзванивая своих, я интересовался все ли спокойно. Жене давно запретил подходить к дверям квартиры и общаться с незнакомыми людьми. Нас периодически «прозванивали». Жена жаловалась на странные звонки на домашний телефон. Подняв трубку, она слышала только чье-то дыхание и шорохи. Несколько минут тишины и… Частые короткие гудки. Собираясь как- то на службу, обнаружил, что неизвестные ночью разбили лобовое стекло моей машины. Все скаты были проколоты.
Явных врагов я не знал. Сколько было скрытых, известно только Богу. Врагом мог оказаться кто угодно. Бракаши и контрабандисты, «обиженные» ранее мной вполне могли под шумок расправиться со мной и семьей. Много «палок в колеса» насовал, активно осваивавшим внешнеторговую деятельность, «кооператорам» спортивного телосложения. Среди этой публики также хватало «обиженных» на деньги.
Успел «засветиться», как активист Интерфронта» на митингах и распространитель газеты «Единство». Держать язык за зубами не умел, давая отпор сторонникам новых идей. Как упертый «оккупант» из офицерской семьи «оккупантов», успел нажить врагов в среде национально озабоченных. Мне не раз намекали о нахождении в неких «черных» списках.
Тревожным сигналом послужила история с январским нападением на супругу одного из командиров Рижского ОМОНа. По городу распространялись слухи об избиениях военнослужащих и их близких. Опасения за жену и двух маленьких детей заставили принять определенные меры. В квартире на стене висело заряженное ружье. В патронниках- патроны 12-го калибра с мелкой дробью. Только снять с гвоздя и щелкнуть кнопкой предохранителя… На полке хранилась готовая к бою винтовочка - мелкашка с оптикой и парой обойм патронов. Так… На всякий случай.
На помощь милиции и соседей по дому не рассчитывал. Сосед – капитан Советской Армии, служивший в Высшем военном политическом училище (РВВПКУ) вколачивал мне идею о том, как «хорошо заживем», когда станем «свободными». Как будем купаться в молочных реках с кисельными берегами. Стоит только избавиться от диктата Москвы… Русский мужик в погонах и его жена старательно учили латышский, рассчитывая занять теплые места в структурах Латвийской Республике. Кстати, для него все закончилось совсем печально.
Чем «дышат» малознакомые соседи многоэтажки, знали только они. Настораживали высказывания моих латышских свояков. Откровенно неродственные. «Крыши потекли» даже у них.
Доковыряв к вечеру двигатель катера, и перекусив в портовой столовой, принял ночную смену.
Смена обещала быть спокойной. Дряхлый «Либерти» покинул порт. «Гуманитарку» по «Провозным ведомостям» успели отправить по месту назначения без меня. Пара автомобилей с «американца» заняла свое место на таможенном складе до окончания разбирательства. На 6-м причале отстаивался задержанный сухогруз Азовского Морского Пароходства, самовольно сменивший флаг, название и порт приписки. В порту под флагами Латвии отстаивались ролкер и «банановоз» ЛМП. Иностранный «угольщик» занимал дальний причал в ожидании погрузки.
Поработать заставил звонок диспетчера Рыбного порта. Там скорректировали планы и решили поскорее завести в порт, вернувшийся из Атлантики БМРТ (большой морозильный траулер). Диспетчер заказал «комиссию» и попросил не задерживаться. Надавил на нашу совесть и сострадание к измученным сухим законом, морским волкам.
Таможенный пост из двух-трех сотрудников в Рыбном был свой. На большой порт, судоремонтный завод, рыболовецкий колхоз и еще кучу отдельных причалов и причальчиков явно недостаточно. Таким составом оформить и досмотреть БМРТ невозможно даже теоретически. На оформление плавбаз и прочих крупнотоннажных судов с командами в сто и более мореманов и тысячами тонн груза, постовские вызывали подмогу из торгового порта. Обычно, в рыбный порт комиссию доставлял морской буксир, «Пилот» или старенький портовый автобус- «кишкотряс». Тут диспетчер сразу заявил, что буксиры заняты, а лоцманский «Пилот», без техобслуживания благополучно вышел из строя. Санитаров и прочих ветеринаров, отправили автобусом. В РМРП (рыбный порт) я отправился на катере, взяв с собой еще двух досмотровых. Матрос- моторист ранее нашел себе более достойные работу и, соответственно, зарплату. Ушел в торговый флот. Другого помощника мне так и не нашли
Захотел пройтись по ночной Даугаве, постоять за штурвалом, израсходовать излишки топлива и поработать на «рыбаке». Я понимал, что катер рано или поздно заберет «Латвияс муйта» или отожмут нацики и за его штурвал я никогда больше не стану.
Продолжение.
Начало.
Рассказ "Морской волчонок".
Хорек Ташинда за работой (Видео).
Хорек Фуфик (Фотогалерея).
Котики, собачки, рыбки... ХОРЬКИ! (Фотогалерея).
Ухты! Мы вышли из бухты! Первый выход в море. (Видео о прогулках и путешествиях под парусами на яхтах).
Жизнь на обочине. Латвийская провинция (видео, рассказ).
Нетуристическая Латвия (видео, рассказ).
По волнам нашей памяти. Латвия. 2018 г.
Детские "перлы" (фото и байки).
Печальная годовщина. 20.01.1991. Рижский "майдан" (непридуманная история).
Рига. 20.01.1991 г. Годовщина трагических событий.
Рига. 20.01.1991 г. Годовщина трагических событий. P. S.