«Не позволяй себе боятся» - история маленького ссыльного «оловянного солдатика»
ЧАСТЬ I
Роман Ольги Громовой «Сахарный ребенок» написан по воспоминаниям Стеллы Нудольской, которая вместе со своей матерью была сослана в Киргизию, как социально опасный элемент (СОЭ) в лагерь для членов семьи изменника родины (ЧСИР), когда ей не было и шести лет.
История
В одной московской семье, в августе 1931 года родилась девочка, крошечная весом «без восьмушки пять фунтов», так ее няня Поля по старинке считала и назвали эту девочку Стеллой, что на латыни означает «Звезда». Няня же и придумала сокращение от полного имени – Эля.
Жила девочка Эля с ощущением полного счастья, заботы и любви.
«Завтра будет утро и опять будет счастье».
Именно это, пусть очень короткое, но очень счастливое детство помогло Эле достойно пережить лагерь и ссылку, не сломаться, вырасти достойным человеком. Как бы пафосно не звучало, в этот период семейного счастья и любви, был заложен ее железный характер. Самая большая похвала родителей для девочки - было обращение к ней «Хороший человек».
Для маленькой Эли Нудольской быть хорошим человеком значило:
- хороший человек все делает сам;
-хороший человек ничего не боится;
- хороший человек все узлы развязывает сам. В жизни будет много разных узлов и нужно уметь не рубить с плеча, а иметь терпение «развязывать» узлы;
- в драке, если уж такое случится, хороший человек не плачет. Проиграл тот, кто первым заплакал;
- хороший человек умеет терпеть. Потом это Эле очень пригодилось. Терпеть голод, холод, побои, несправедливость, унизительные условия существования;
- у хорошего человека всегда улыбка на лице. Если по твоему лицу видно, что у тебя плохое настроение, значит, ты дурно воспитана;
Родители Эли много работали, но всегда находили время для общения с дочерью. Никогда не говорили ей отойти, заняться своими играми самостоятельно, или, что им некогда. Это было не просто общение или игры с ребенком, это было образование, через игру и формирование личности. К трем годам Эля одинаково понимала три языка: русский, немецкий и французский, потом она свободно на них говорила.
Эля вспоминает, что в Москве у нее было много игрушек, но важной частью ее жизни были книги. В четыре года девочка читала уже самостоятельно. Была и знаковая игрушка, которая с Элей прошла лагерь и ссылку: маленькая целлулоидная куколка величиной с ладошку – негритенок Том. Эта куколка была внутри «шоколадной бомбы» -шоколадного шара, полого внутри.
«Шоколадные бомбы бывали разные: от маленьких, с ладошку, до больших, величиной с детский мячик. Сверху они были обернуты золотой или серебряной бумагой, а внутри всегда обнаруживалась какая-нибудь игрушка»
Ничего не напоминает? Сейчас это шоколадные яйца. Все новое — это хорошо забытое старое.
Только такую маленькую игрушку смог взять пятилетний ребенок с собой в ссылку.
Как потом шутила мама Эли, что имущества у них осталось: это одежда, что на них, и ДВА ТОМА. Один маленький целлулоидный негритенок ТОМ и старинный ТОМик карманной хрестоматии «Русские поэты».
Маму Эли звали Юлией Евгеньевной Нудольской, родилась она летом 1902 года, по образованию она была агроном, но в ссылке и после нее преподавала в школе немецкий язык и химию.
Папу Эля помнит мало. В ночь с 13 на 14 февраля 1936 года, его арестовали, тогда ей шел пятый год. Он был сослан на Колыму и умер в магаданском лагере в 1940 году,
С момента ареста отца, жизнь семьи Нудольских кардинально изменилась: мама перестала говорить с Элей по-русски, только немецкий и французский языки, спали вместе на одной кровати и занимали только одну комнату в трехкомнатной квартире. Появился страх и беспомощность перед властью. Так прошел их не простой, но еще и не самый сложный, последний год в Москве.
В июне тридцать седьмого года в НКВД у Юлии Нудольской отобрали паспорт, выдали предписание в трехдневный срок покинуть Москву и отправится в ссылку вместе с дочерью, как члены семьи изменника родины (ЧСИР), в Киргизскую ССР в город Токмак-Каганович. Сослали, не только взрослую женщину, но и пятилетнего ребенка.
Только вначале, перед ссылкой был ЛАГЕРЬ в киргизской степени.
Мне «интересно»: каким приговором суда, по какой статье, к скольким годам заключения (отбытие наказание в лагере) был приговорен советским (сталинским) судом пятилетний ребенок.
И, даже при таких тяжелых жизненных обстоятельствах Нудольские ВЕРЯТ, что когда-нибудь они вернутся в Москву, вся семья снова будет вместе и, что
хороших людей все равно больше, чем плохих, надо только, чтобы обида на жизнь их не заслоняла
Первая встреча с хорошим человеком, ну или с человеком, совершившим хороший поступок.
Юлия Нудольская не успевала в течении трех суток съездить за Элей в деревню (она туда с няней на лето ее отправила) и выполнить предписание властей в трехдневный срок покинуть столицу. Тогда к концу третьих суток квартиру Нудольских опечатают, а Элю с мамой отправят по этапу к месту ссылки в тюремном вагоне.
И вот офицер НКВД, ведший их дело и посоветовал Нудольской купить за свой счет билет на поезд, с отсроченной датой и предъявлять его властям. Тем самым отложить дату высылки из Москвы и ехать к месту ссылки не в тюремном вагоне, а со всеми возможными удобствами.
Так и было сделано. Ехали в ссылку в мягком вагоне с двумя чемоданами, все что смогли сохранить из уже, к тому моменту, прошлой жизни.
В поезде Москва-Фрунзе для девочки кончилось обыкновенное детство и началась другая жизнь.
В городе Фрунзе Эля Нудольская получает свой первый урок ссыльной жизни:
Когда Нудольские прибыли во Фрунзе в НКВД Киргизской ССР, их под конвоем отправляют дальше по этапу в лагерь. Так пятилетний ребенок стал для советской власти СОЭ. Для меня - политической узницей, и это в пять лет! Юлия Нудольская, понимая, что Эля общительный и любознательный ребенок, будет пытаться понять происходящее, почти приказывает дочери:
«Будет противно и страшно. Молчи, не плачь, не бойся и не задавай никаких вопросов».
Унизительное и беспощадное отношение власти к женщине и ребенку. Конвоир за руку волоком тащил девочку по вокзалу, не обращая внимания на боль ребенка и ужас матери, которая не успевала за ними, чтобы потом запихнуть в товарный вагон на мешки и ящики. Так НКВД отправлял в лагерь жен и детей «врагов народа».
При этом само существование лагеря, его местонахождение тщательно скрывалось властью. Было выбрано место в степени, укрытое от посторонних глаз курганами и горами.
После освобождения ссыльные давали расписку о неразглашении сведений о лагере.
Лагерь только строился и жить Нудольским пришлось под соломенным навесом, в ими же вырытой яме, так они защищали себя от степного ветра, и укрываться чемоданом.
Незадолго до своего дня рождения Эля проходит и свое первое испытание.
Так как ее мама была целый день занята на строительстве барака для заключенных, девочка была предоставлена сама себе. Бродя по территории жилой зоны лагеря, в степи, около колючей проволоки она увидела, не ко времени, расцветший тюльпан. Присев на корточки, Эля пыталась просунуть руку под колючую проволоку, чтобы сорвать цветок, искренне считая, что это подарок мира к ее дню рождения, понимая, что других подарков ждать не приходится. Заметив тень над собой, ребенок, улыбаясь во весь рот, обернулся и получил прикладом по голове - три недели беспамятства, раздробленные кости лица.
И снова в жизни Нудольской появляется хороший человек – арестантка, которая «собрала» сломанные кости носа и челюсти, останавливала кровотечение, и перебинтовала, тем, что было…
Урок второй лагерной жизни
«Ярость – мощное чувство, помогающее выстоять»
И Эле помогло. Когда второй раз сотрудник лагеря поднял на нее руку – стеганул камчой (плеткой из ремешков) по спине и ногам, Эля на несколько секунд оглохла и ослепла от боли. После, придя в себя, а правильнее сказать, озверев от боли, она вцепилась зубами в его палец и повисла на нем как клещ. После каждого удара плетью, девочка только сильней сжимала зубы, и уже не могла отпустить палец. Спокойный голос мамы помог ей разжать зубы и выплюнуть палец. Шрамы от той плетки остались на всю жизнь.
После этого эпизода девочка сильно повзрослела.
И когда начальник НКВД Арсентьев завел с ней провокационную беседу, выспрашивая как утешает ее мама, какие слова она ей говорит, Эля взрывается и в ярости выпаливает ему об издевательствах над женщинами в лагере, о тяжелом и непосильном труде, об отсутствии медикаментов и врачебной помощи:
«а здесь никаких бинтов и йода нет и ничего нет в санчасти, одна пьяная рожа»
Именно ее ярость, помогла им выжить. После, этого эпизода, женщин освободили от работы, выдали бинты и мази. А Нудольским подготовили проездные документы и «отпустили» в ссылку.
Продолжение следует.
Благодарю за то, что дочитали до конца
Если было интересно, ставьте лайк и подписывайтесь на мой канал
Давайте читать хорошие книги, с хорошим настроением