Ему не повезло только с историей и владельцем, которого из поколения в поколение рисовали самодуром и тираном, достойным лишь презрения. Во многом из-за этого он и прозябал на задворках культурной жизни страны. Пожалуй, только сейчас, когда проделана большая реставрационная работа, можно увидеть то, что долгое время скрывалось за этими стенами и вспомнить навсегда утраченные части ансамбля Михайловского замка.
Памятник Петру 1 - не главный, но важный элемент всей планировочной системы замка. На утверждение одного только его пьедестала ушел год: императору то изображения барельефов не нравились, то цена. Cам памятник, как известно, был не нов. Его выполнил Бартоломео Растрелли еще при жизни Петра, а отливку сделали в 1747 году. Дальнейшая его судьба оказалась весьма запутанной.
Поначалу хотели ставить памятник на стрелке Васильевского острова перед зданием Двенадцати коллегий. Потом сын скульптора Бартоломео Франческо Растрелли предложил сделать его центром спроектированной им площади перед Зимним дворцом, да еще в окружении колоннады. Екатерина 2, думала было отправить изваяние в Полтаву, чтобы олицетворял победу над шведами. Но дело тоже заглохло. Каким-то образом всё это дело попало в собственность князю Григорию Потемкину-Таврическому. Правда, ни перед Таврическим дворцом, ни в его парке места скульптуре не нашлось и до конца 18 века она простояла под деревянным навесом у Троицкого моста.
Очередь Павла первого, настала тогда , когда он загорелся идеей спровадить деда в Кронштадт. Замысел состоял в том, чтобы скульптурная композиция украшала вход в "кронштадтский Петра 1 Великого канал". Видимо, здесь тоже никто не торопился исполнять монарший указ. И не зря. Всего через полгода памятник велено было установить в наружном дворе Михайловского замка.
Перед установкой мастер Екимов, занимавшийся отливкой форм для барельефов пьедестала, изрядно подлатал и коня и его наездника. А для того, чтобы весь ансамбль был устойчив, залил в полости ног царского скакуна 14 пудов свинца. И все бы хорошо, да только поторопился. Когда памятник стали устанавливать, от него начали отваливаться куски. В результате мастеру пришлось заново чеканить целые фрагменты, а потом еще вычищать и покрывать своим колером каждый квадратный сантиметр, чтобы не видно было отличий между старым и новым.
Обычной практикой того времени было использование материалов с других объектов. Так поступили и при строительстве Михайловского замка. Например, взяли мрамор, который Ринальди уже приготовил для Исаакиевского собора. Любимый и с таким трепетом создававшийся, но так и не достроенный, Екатериной 2 дворец в Пелле и вовсе разобрали.
В покои любимого детища Павла 1 перекочевали многие предметы искусства из других царских владений. И всё просто потому, что здесь новому монарху было сподручнее.
Таким путем из Зимнего дворца уехала картина Рембрадта "Христос и самаритянка". Она стала украшением кабинета наследника престола великого князя Александра. Правда, после смерти Павла бесценный шедевр затерялся в других коллекциях, пока в 1898 году старший хранитель картинной галереи Императорского Эрмитажа Андрей Сомов не обнаруживает её в Екатерининском дворце Царского села.
История рембрандтовской "Самаритянки" лишь подтверждает правило - Михайловскому замку так же не удалось избежать растаскивания. Но что еще хуже - перестроек и переделок.
Главный южный фасад замка даже сегодня смотрится внушительно. А в те времена это был настоящий шедевр изящных искусств. Каждой из мраморных колонн, украшающих выступающий центральный ризалит, соответствовала скульптура, установленная над карнизом. Постаменты для них до сих пор видны на крыше. Это были аллегорические изображения областей России.
Вообще из скульптурных работ остался только барельеф в тимпане фронтона работы академика Академии художеств М. П. Александрова-Уважного. Его помпезное название - типичный образец креатива для того времени: "История заносит на свои скрижали славу России". Сегодня это, очевидно, звучало бы так: "Спасибо деду за победу!"
Со стороны фасада выходящего на Фонтанку после смерти Павла исчезла декорированная каменная лестница в 27 ступеней. Вверху выступающей округлой башенки были часы с курантами, приобретенные у вдовы “шляпочного мастера Марии Магдалены Берг”.
Павел 1 прожил в замке всего 40 дней. Любой из последующих его обитателей был, по сравнению с хозяином, старожилом. Уже вскоре после дня убийства 11 марта всё царское имущество вывозится в другие резиденции, а всё здание сдается под квартиры чиновников и служителей.
Не прошло и года, как в первом этаже поселился Камерон. Нет, не Дэвид - Чарльз, ставший вскоре главным архитектором Адмиралтейства. И приблизительно тогда же сюда переезжают "Капитулы всех орденов российских", это ведомство, занимавшееся наградами. В 1811 году в верхний этаж южной части Михайловского замка даже заселилась временная обсерватория, точнее её подразделение занимавшееся хранением "математических инструментов".
Еще через 9 лет по проекту архитектора Росси начинается реконструкция всего архитектурного ансамбля. Это тот самый Росси, который при строительство был учеником Бренны, главного зодчего. То есть, парень по сути взялся править учителя и глазом не моргнул. Первоначально, правда, это были перепланировки вокруг здания.
Росси продлевал Садовую улицу в сторону Невы. Для этого пришлось засыпать канал вдоль западного церковного фасада, а потом и другие. Водная дорожка осталась до концы 18 века только перед главными воротами.
Облик замка тоже менялся, особенно после того, как по распоряжению престолонаследника Александра Павловича на Елагин остров отсюда были доставлены "8 колонн из сибирского синеватого и 2 из итальянского голубоватого мрамора с принадлежностями". Там он решил устроить новую садово-парковую резиденцию для матери, вдовы Павла 1.
В 1830 году точно так же поступил и Николай 1, только с въездными воротами из железа и мраморными столбами к ним. Новый царь распорядился отправить их в Варшаву, в качестве подарка наместнику. Всю конструкцию разобрали, упаковали в ящики... Оставалось только решить, каким путём осуществить транспортировку - морским или сухопутным.
Пока судили-рядили, в Польше вспыхнуло восстание. От идеи подарка пришлось отказаться. А чуть позднее он нашел другого адресата. Архитектор В. А. Глинка использовал элементы главных ворот при строительстве Ингебургских и Смоленских ворот на въезде и выезде в Гатчину.
Внутренние помещения Михайловского замка до поры до времени оставались нетронутыми. Многое поменялось с открытием в нём Главного инженерного училища. В больших залах ставились перегородки, устраивались классы и жилые комнаты. Упоминания о членах царской семьи все дальше уходило в историю. А современники всё больше предпочитали говорить о тех, кто был по-настоящему интересен и близок. Ну хотя бы о Достоевском. Говорят, он любил заниматься в нише бывшего тронного зала в период учебы в училище. Там же на втором этаже в северо-восточном углу находилась его комната.