В конце недели Натали позвонила Власову и спросила, готовы ли результаты.
– Как раз сейчас над ними работаю, после обеда будут готовы, – раздраженно ответил патологоанатом и бросил трубку. Натали усмехнулась. Она осознавала, что раздражает Власова по двум причинам: во-первых, она была женщиной, во-вторых, она была компетентной. И это не могло не раздражать. Но тут уж Натали ничем не могла ему помочь.
Вид ран на теле Вики не давал ей покоя. Органы, насколько она могла судить, тоже выглядели обескровленными. Но именно гистологическое исследование могло дать ответ, насколько сильно. А значит, у Натали был шанс разобраться, что было целью убийцы: причинение длительных страданий или получение максимального количества крови. Почему-то Натали это казалось важным, хотя полковник Трофимов, когда она поделилась с ним своими размышлениями, презрительно передернул плечами.
– Да какая разница, что там у этого психа в голове? Главное, что он следов никаких не оставил, вот с чем загвоздка. А чего именно он хотел – с этим пусть психиатры разбираются.
Бывший вояка, коим и был полковник Трофимов, никогда с уважением не относился к работе психиатров-криминалистов, хотя и признавал, что иногда на разработанные ими психологические характеристики преступников можно и обратить внимание.
Натали выслушала Трофимова, но в душе с ним не согласилась.
Во второй половине дня Натали отправилась к Власову, чтобы узнать результаты гистологического исследования.
Морг, куда Натали отправилась снова, находился на первом этаже, а патологоанатомическая лаборатория – на втором. Здесь не было специфического трупного запаха. Здесь все скорее напоминало лабораторию, в которой ей приходилось работать после окончания института. Натали слегка усмехнулась. Как это было давно… Сколько отделяло ее от той молодой девушки, университетского преподавателя… Иногда ей казалось, что она прожила две совершенно разные жизни: одна закончилась тогда, вместе с убийством губернатора Смирнова, в тот момент, когда ее обвинили в убийстве, и на ее запястьях защелкнулись тяжелые холодные наручники, мгновенно ставшие влажными от пота. А вторая началась с предложения полковника Трофимова, с того момента, когда она поняла, что другого выхода у нее просто нет, и, если она хочет выжить, нужно соглашаться…
А теперь началось что-то третье, что-то не до конца понятное ей самой. Вроде бы она, как и прежде, работала на «Отряд А», но ее не оставляло чувство, что заниматься поимкой маньяка, каким бы опасным он ни был – не совсем то, чем ей нужно заниматься. Ей казалось, Трофимов нашел для нее какое-то дело и попросту ждет, когда она устанет притворяться перед Кирсановым, расстанется с ним и вернется к нормальной работе.
То, что ей приходилось лгать Игорю Кирсанову, угнетало ее, тем более, что она привыкла считать его своим союзником. Давно прошли те времена, когда она не могла отделаться от чувства недоверия к нему.
Ведь именно он, используя свои связи, сумел пробиться к полномочному представителю Президента в округе и тем самым спасти ее.
А теперь ей приходилось лгать и изворачиваться…
Натали дошла до кабинета Власова, согнулась и глухо застонала в коридоре. Потом негромко постучалась в дверь.
– Можно воды, пожалуйста…
Власов поднял голову от микроскопа, оценил состояние Натали и быстро кинулся к стоявшему в коридоре кулеру. Натали рассчитала все верно; кулер находился в середине коридора, довольно далеко от кабинета Геннадия Власова. Ей повезло; эксперт еще не убрал стекла с препаратами, они так и лежали под объективом микроскопа. Этих нескольких секунд Натали оказалось достаточно. Она быстро взглянула в микроскоп, повезло, что ей не пришлось настраивать его под свое зрение и терять время. Ей хватило одного взгляда, настолько обескровленные ткани Вики отличались от любого другого препарата…
Патологоанатом вернулся довольно быстро. У него в руке был стакан с водой. Натали сделала вид, что задыхается, потом с тяжким вздохом взяла стакан и сделала несколько глотков.
– Вам лучше?
– Да, спасибо.
– Что с вами случилось? Может, вам вызвать «скорую»?
– Не надо. Просто мне пришлось пройти через морг. А мне всегда становится не по себе, когда я там оказываюсь, – Натали виновато улыбнулась.
– Ну что ж, бывает.
– Что насчет результатов гистологии? Есть что-нибудь необычное?
– Только что закончил. Абсолютно ничего. Я подготовлю заключение и вышлю Сергею Владимировичу.
Власову не терпелось вернуться к работе.
– Можно еще воды, пожалуйста.
Эксперт тяжело вздохнул, взял стакан и пошел за водой.
Остальные предметные стекла с образцами тканей убитой находились здесь же, на столе, в специальной коробке.
Когда Власов вернулся, Натали сделала пару глотков, еще раз поблагодарила его и быстро покинула здание.
Ее не слишком волновало, что она может навлечь на себя подозрение. Образцов было много, вряд ли Власов обнаружил бы потерю трех образцов. Он уже закончил работу и наверняка собирался убрать в коробку последнее стекло. К тому же Натали была абсолютно уверена в своей теории. Ей хотелось скорее оказаться в лаборатории и отдать экспертам украденные образцы.
Натали вышла из здания и, потрясенная, не осознавая себя, направилась к машине. Сев за руль, она какое-то время просто сидела, стараясь успокоиться. Она приложила руки к вискам. Завела двигатель, но потом снова его выключила.
Она не слишком разбиралась в патологической анатомии, но, черт возьми, даже ее весьма скромных знаний было достаточно, чтобы понять, насколько обескровленными были ткани убитой девушки. Теперь ей нужно было заручиться поддержкой экспертов и сообщить о своей находке полковнику Трофимову.
Особенно ее интересовало, как будет оправдываться Власов, когда ему предъявят, что его описание препаратов в корне отличается от того, что они представляют собой на самом деле.
«Ничего особенного». Или он просто бросил эту фразу Натали, не считая ее достойной профессионального обсуждения, а Трофимову предоставит полное описание?
Вот и посмотрим, – решила она, – как он будет выкручиваться.