В то лето родители купили мне путёвку в дом отдыха в Одессу - пусть девочка в море поплавает, красивый город посмотрит. А чтобы присмотр был, вместе со мной отправили дочку папиного сослуживца постарше меня лет на 5: вместе не скучно будет. Путёвки давались по профсоюзной линии на работе папы, и родители старались меня летом развлекать. Они вообще были молодцы, и о своих детях заботились всегда.
С дочкой сослуживца мы познакомились на вокзале, своим папам помахали на прощание и поехали. Сразу подружились на почве курения: обе мы втихую от родителей покуривали, а сигареты, как известно, сближают.
Когда поезд подъезжал к Одессе, по внутреннему радио зазвучали песни по теме в исполнении известных артистов: Одесса - мой город родной - Татьяна Шмыга, У Чёрного моря -есть город, который я вижу во сне - Леонид Утёсов. Это очень поднимало настроение и настраивало на праздничный лад.
Город был прекрасен, нравился сразу и на всю жизнь. Он был свой в доску, этот город, не чужой, хотелось ходить по улицам, смотреть во все глаза, разглядывать каждый дом. В этом тёплом городе хотелось родиться и жить. Люди были свободны, легко говорили на каком-то весёлом юмористическом языке, и настроение праздника, возникшее в поезде, росло и усиливалось. Пахло морем, одесскими рачками, вкус которых не сравнится ни с какими помороженными креветками, бабушки продавали в газетных кулёчках душистые жареные семечки, всюду бегали дети, а все улицы спускались вниз, к морю.
Наш дом отдыха располагался на 16 станции Большого фонтана, это такой курортный район Одессы. Путёвка была на 24 дня, и мы отдыхали в полную силу на всём готовом: трёхразовое питание, на ночь кефир, экскурсии, море, вечером танцы, кавалеры. До центра Одессы от нас ходил трамвай, ходил медленно, со вкусом, и, сидя в этом старом неспешном трамвае и глядя в окно, можно было постепенно пропитываться этой южной жизнью, слушать бесконечные разговоры про чужих родственников, про цены на Привозе, про то, как на базаре какой-то девушке в толпе отрезали косу на парик, слушать про что угодно - лишь бы вот так ехать и ехать и наслаждаться этим жарким солнцем и счастливым временем.
Июль закончился, начался август, и приближался день отъезда: 6 августа. Накануне отъезда мы сфотографировались в море на память с девочками, с которыми вместе жили в комнате. Отдыхающих автобус от дома отдыха планово доставлял на вокзал. Нас доставили к вокзалу, но внутрь не пустили. Вокзал был оцеплен военными, и в рупоры сообщали, что с сегодняшнего дня в городе объявлен карантин. Отдыхающим предписано возвращаться обратно в свои дома отдыха. Никто ничего не понимал, все метались с чемоданами, и в конце концов мы загрузились в свой же автобус, который привёз нас назад в дом отдыха. Места в нашей комнате уже были заняты, и нас поселили в другой номер. Сначала все решили, что началась война. Потом понеслись слухи, что в городе чума или холера. Никаких официальных сообщений не было.
Режим дня изменился. За пределы дома отдыха никого не выпускали. Снаружи и внутри ходили патрули в военной форме. Питание выдавали сухим пайком - печенье, сухари, ничего скоропортящегося. Давали чеснок по рекомендации врачей. Приезжали медики, заполняли бумаги, выдавали пустые баночки для анализов. Помню длинные очереди в туалеты. Наши танцевальные кавалеры из местных, несмотря на патрули, вечером окольными дорогами просачивались в гости, рассказывали, что город опустел, магазины закрылись и предлагали провести нас в пустой город через каменоломни, посмотреть как и что и купить пирожные в единственном пока что оставшемся магазине. Девочки отказались, а мне очень хотелось посмотреть на каменоломни. Я в детстве читала про Володю Дубинина, про Керченские подземелья, прониклась этим всем и согласилась.
Условились пойти поздним вечером, ближе к ночи. Мой провожатый повёл меня на территории дома отдыха куда-то далеко в сторону по заросшим тропинкам, потом ждали, когда пройдет патруль, потом побежали, выскочили в какую-то дыру и вылетели на пляж. На пляже надо было переждать прожектор, который освещал берег со стороны моря и вращался. Море было закрыто, под строгим запретом, и на пляж никого не пускали. Когда прожектор отвернул в сторону, снова побежали, потом полезли вниз, протиснулись, спрыгнули и вдруг пошли свободно по широкой ровной дороге как в туннеле. Наверху были каменные своды. Через какое-то время повернули и вылезли на поверхность. Оказались в городе. На небольшой улочке, несмотря на поздний час, работал магазин. Вокруг не было никого. Зашли, оглядываясь. На витрине стояли пирожные, колбаса, мы быстро купили и то, и другое и вышли, вернулись тем же путём на территорию дома отдыха, я пошла к себе в номер, а он вернулся в город. Меня ждали с чаем, обрадовались, по пирожным и по нормальной еде все соскучились. Тогда не боялась совсем, а потом вспоминала и удивлялась: ночью в такое приключение пошла, да еще с полузнакомым мальчиком. Но хорошо помню, что мальчик внушал доверие, был из интеллигентной семьи, учился музыке и мои девочки восхищались, какой он был красивый. Я никакой красоты не видела и не замечала, вообще не понимаю ничего в восточной красоте, и меня он не интересовал. Они были одесситы, эти местные мальчики, но какие-то восточные. Мне хотелось побывать в каменоломнях, и я побывала, и теперь имею представление, что это такое. Раньше думала, что это узкие проходы, заваленные камнями. Наверное, такие тоже есть, но их не видела.
В карантине провели еще почти месяц. Через какое-то время стало известно, что это холера, что есть смертные случаи, что в соседнем с нами санатории увезли заболевшую женщину. Но мы были отрезаны от внешнего мира, и думали, как совпало, что начало карантина пришлось на день нашего отъезда, а вот те, кто выехал раньше, уже давно дома. Мы и не подозревали, что до дома они так и не доехали, их поезд остановили прямо в открытом поле, и карантинный месяц они провели в вагоне поезда, оцепленном со всех сторон. Всё это выяснилось потом.
Когда вернулись домой, узнали, что в день нашего приезда наши папы с букетами нас встречали на вокзале, а поезд не пришёл, и они с ума сходили, думая, что произошла какая-то катастрофа. Ходили за разъяснениями к начальнику вокзала, махали там корочками. В конце карантина нам выдали подтверждающие справки, что мы сидели в Одессе в карантине. Я долгое время хранила эту справку на память как важный документ. Потом она куда-то исчезла.
Всем спасибо и не болеть!