Президент в концептуальной статье «Об историческом единстве русских и украинцев» утверждает, что «русские и украинцы – один народ, единое целое». Поскольку статья в первую очередь политическая и касается современных отношений между Россией и Украиной, она представляет интерес для политиков и политологов. Но её исторический аспект, касающийся единства русских и украинцев, весьма важен, поскольку большое количество наших соотечественников убеждены, что украинцы и русские являются одним народом.
Первое и самое главное: люди сами определяют, к какому народу они относятся. И никакие заявления политиков и чиновников их не убедят в том, во что они не верят. В Испании при режиме Франко каталонцев, басков и галисийцев заставляли считать, что они – испанцы. И получили в ответ террористическую войну. А как только режим пал, все три народа немедленно объявили автономию.
Существование народа определяется не только самосознанием, но и культурными особенностями. Украинская хата-мазанка очень отличается от русской избы. Садов, разбитых возле каждой украинской хаты, русская деревня не знала. Украинские широкие шаровары, жупаны, красные сапоги (чоботы), обязательные красные ленты, вплетаемые в девичьи косы, красные женские сапожки – никаких аналогов в русской национальной одежде нет. Знаменитые козацкие чубы на бритых головах тоже в России не были известны. Украинская народная музыка похожа на балканские аналоги, но совсем не похожа на русские. Так же, как кобза и бандура – народные инструменты, хорошо известные в Европе, на Балканах и Ближнем Востоке, но не распространённые в России. Знаменитый украинский гопак также не связан с русскими танцевальными традициями.
Эти отличия настолько велики, что их невозможно считать региональными. Как бы ни были сильны культурно-бытовые особенности в русских казачьих областях, Поморье или в Сибири, они не столь значительны, как между украинскими и русскими традициями в целом. И придумали эти отличия не польские националисты и не австро-венгерские спецслужбы; они сложились в ходе многовекового исторического развития.
Украинцы как народ (ещё не нация) сложились в XV-XVI веках, и они не были прямыми потомками восточных славян, живших в Приднепровье веками раньше. Жестокие междоусобицы и нашествия половцев XII – начала XIII веков опустошили Киевское, Переяславское и Черниговское княжества – центр будущей Украины. Славянское население частью погибло, частью было уведено в рабство, частью переселилось на северо-восток, во Владимиро-Суздальское княжество. Монгольское нашествие завершило опустошение Киевщины и Черниговщины. Монах-францисканец Плано Карпини, проезжавший по Южной Руси в 1246 году, свидетельствовал: «Руси здесь осталось очень мало: большая часть её либо перебита, либо уведена в плен татарами. На всём пройденном им пространстве южной Руси в Киевской и Переяславской земле Плано Карпини встречал по пути лишь бесчисленное множество человеческих костей и черепов, разбросанных по полям. В самом Киеве, прежде столь обширном и многолюдном городе, едва насчитывали при нём 200 домов, обыватели которых терпели страшное угнетение» (В.О.Ключевский «Курс русской истории». М., изд-во «Яуза», 2018).
С XII века в Киевском, Переяславском и Черниговском княжествах селились союзные Руси тюркские племена – чёрные клобуки, берендеи и торки. Они жестоко пострадали при монгольском нашествии, но у них, степняков, было больше возможностей, чем у земледельцев, укрыться в степях и речных плавнях, и пережить нашествие. Половцы, частично принявшие православие, также в больших количествах переселялись на юг Руси ещё до монгольского нашествия: «Князь черниговскій говорилъ, что у него города пустые, живутъ въ нихъ только псари да Половцы» (С.М.Соловьевъ Общедоступныя чтенія о Русской исторіи. Изданіе 5-е. М., 1908.). После походов Батыя количество половцев, не желавших подчиниться монголам, и укрывавшихся в южнорусских лесостепях, сильно увеличилось.
Эти славяно-тюркские сообщества, православные и говорящие на диалектах русского языка, и стали ядром нового украинского народа. Окончание фамилий на –енко, распространённое среди украинцев - тюркский патронимический суффикс. Тюркским происхождением объясняются и перечисленные выше особенности бытовой культуры украинцев (шаровары, чубы, гопак), и воинственность (жизнь рядом с Крымским ханством делала воинами всех мужчин региона).
Тюркские корни украинского народа – это не хорошо и не плохо, так же, как и финно-угорские корни русского народа. Но это – явное отличие, причём оно в значительной степени сформировало народную культуру. Это необходимо учитывать, говоря об общих корнях русских и украинцев.
Мнение о единстве русских и украинцев часто зиждется на том факте, что примерно до середины XIX века украинцы обычно называли себя русскими (руськими, русинами), а часть карпатороссов называет до сих пор. Но общий этноним ещё не делает разные народы едиными – скорее, он свидетельствует об общем происхождении, близости языка и культуры. Но близость и единство – не одно и то же. Англичане и шотландцы очень близки во всех отношениях, как и датчане с шведами, и голландцы с немцами, и французы с валлонами. Однако разницу они ощущают прекрасно. Можно обратиться к истории Латинской Америки, белое население которой ещё в начале XIX века считало себя либо испанцами, либо португальцами, но уже давно превратилось в аргентинцев, уругвайцев, бразильцев и костариканцев. Сохраняя при этом единый язык и вероисповедание.
Вообще историческая и языковая близость (и даже общность) вовсе не предполагает стремление народов объединяться в какой-то форме. Говорящие на португальском языке галисийцы никогда не выражали и сегодня не выражают стремления объединиться с Португалией. Бельгийские фламандцы не горят желанием жить в едином государстве с нидерландцами, а валлоны – с французами, с которыми их объединяет и язык, и религия. А уж представить себе аргентинцев, желающих объединиться с чилийцами – это нонсенс, хотя, казалось бы, что этому мешает?
По поводу объединения России и Украины в результате Переяславской Рады всё не так просто. Привычно говорить о «вековой мечте» украинцев объединиться с Россией, реализованной гетманом Богданом Хмельницким. Но чем объяснить, что до того момента, когда католический фанатик Сигизмунд лишил православных Речи Посполитой политического равенства, никакого стремления к объединению с Россией украинцы не проявляли?
В те дни когда мы были казаками,
Об унии и речи не велось:
О! как тогда нам весело жилось!
Гордились мы привольными степями,
И братом нам считался вольный Лях...
Но именем Христа в родимый край
Пришли ксендзы - и мир наш возмутили,
Терзали нас, пытали, жгли, казнили -
И морем слез и крови стал... наш рай
(Тарас Шевченко «Когда мы были казаками»)
Т.е. в украинской народной памяти, озвученной Шевченко, жизнь в Речи Посполитой была для украинцев раем – до момента, когда безумный Сигизмунд не лишил их прав.
Как объяснить, что Хмельницкий, разгромив польскую армию, сначала предложил польскому королю Яну Казимиру признать Украину равноправной частью Речи Посполитой, и только после решительного отказа короля и разгрома козацкой армии поляками обратился к русскому царю? Это похоже не на «вековую мечту», а на ситуативное политическое решение: победа поляков привела бы к уничтожению козацкой старшины и массовому избиению украинцев (повстанцы Хмельницкого столь зверски расправлялись с католиками и евреями, что ждать пощады им не приходилось).
Уже в 1658 году новый гетман Иван Выговский поднял восстание против России и договорился с поляками о возвращении Украины в состав Речи Посполитой – и за ним пошло немало украинцев. Как и за Юрием Хмельницким, сыном Богдана, ставшего гетманом в 1659-м: в 1660 году он тоже подписал соглашение о подчинении Украины Речи Посполитой. При этом Варшава не согласилась на создание Великого княжества Русского (Украины), которое имело бы равные права с Польшей и Литвой в состав Речи Посполитой. И тем не менее не только часть козацкой старшины, но и многие рядовые козаки предпочли подданство Польше, чем России. Получается, что объединение с единокровной и единоверной Россией оказалось для многих украинцев болезненным. Значительная часть украинцев поддерживала единство с Россией и воевала в составе русской армии, но не меньше козаков выступало против и боролось на стороне Речи Посполитой.
То же касается и предательства Мазепы. В учебниках обычно подчёркивают, что за гетманом-изменником пошло мало козаков, и в русской армии их было больше. Это так. После 30-летней гражданской войны (Руины) часть сторонников Польши погибла, часть бежала в Речь Посполиту. Но даже после этого Мазепа нашёл тысячи украинцев, готовых выступить против России – значит, идея отделения Украины от России жила не только в сознании гетмана-предателя.
И после разгрома Мазепы и окончательного усмирения Украины не всех украинцев устраивало подданство России. Значительная часть запорожских козаков в 1775 году перешла на сторону Османской империи, и впоследствии воевала против России на стороне турок. В Турцию ушла также часть донских казаков, но это была религиозная эмиграция: донцы-перебежчики были исключительно старообрядцами, и ушли в разгар жестоких гонений на старую веру; уход же православных запорожцев имел не религиозный, а этносоциальный характер.
Конечно, можно говорить, что Хмельницкий был хитрец, гетманы, восстававшие против России, вплоть до Мазепы – предатели; что запорожские козаки – грабители и работорговцы. Всё это будет отчасти верно. Но это не отменяет того факта, что за ними шли массы украинцев – не все, но очень многие.
В XIX веке Украина (Малороссия) в составе Российской империи развивалась спокойно. Интеграция русских и украинцев (великороссов и малороссов) происходила в результате массового переселения русских в Новороссию, и украинцев – в прилегающие великорусские губернии, на Северный Кавказ, в Сибирь и на Дальний Восток. Но она была очень медленной: народные украинские традиции были сильными и устоявшимися. Украинский язык продолжал господствовать в быту, в украинской церкви и школе; хотя некоторые украинские издания царские власти время от времени запрещали, запреты не были тотальными и жёсткими. Но массового перехода украинцев на русский язык не наблюдалось. Конечно, большую роль сыграла крайняя слабость народного образования в России: интеграция в единые нации немцев, французов и итальянцев произошла как результат развития образования. В России же обязательное образование было введено только в 1908 году, да и то император не подписал закон о всеобщем, обязательном и бесплатном образовании, и он начал реализовываться как бы неофициально.
В XIX веке на Украине появилось национальное движение: это было общеевропейским явлением, прокатившимся от Ирландии до Эстонии и от Страны басков до Украины. Такие разные мыслители, как Белинский, Устрялов и Катков могли сколько угодно утверждать, что «малороссийского языка никогда не было и до сих пор не существует», но сначала образованные украинцы, а к концу столетия и крестьяне считали иначе.
«Сложился культ Шевченко. Великий кобзарь стал если не национальным божеством, то пророком, как Моисей для еврейского народа. Но православие не запрещает визуального искусства, а потому украинцы охотно приобретали портреты и бюсты Шевченко. Спрос был велик.
Маленький Коля Корнейчуков (спустя годы — писатель Корней Чуковский) считал, будто всякий бюст называется Шевченко [Чуковский К.И. Дневник: в 3 т. Т. 3. 1936–1969. М.: ПРОЗАиК, 2011. С. 378.]. А ведь детство Корнея Ивановича прошло в Одессе задолго до ее украинизации. Этим портретам и бюстам только что не молились. Однажды на шевченковском празднике в Полтаве чиновник Государственного банка по фамилии Орел вышел на сцену, чтобы прочитать стихи. Перед этим он отвесил бюсту Шевченко глубокий поклон [Українська ідентичність і мовне питання в Російській імперії: спроба державного регулювання (1847–1914): збірник документів і матеріалів. Київ.: Ін-т історії України НАН України, 2013. С. 529–530.]. б украинской интеллигенции нечего и говорить: проводили литературные вечера, ставили любительские спектакли, читали доклады на торжественных собраниях. В гостиной Леси Украинки висел огромный портрет Шевченко, «украшенный венком из дубовых листьев и вышитым полотенцем» [Леся Украинка в воспоминаниях современников / пер. с укр. М.: Худож. лит., 1971. С. 206.].
Простые селяне возжигали лампады перед изображениями Шевченко: «Кто был в украинской деревне, тот видел, что почти в каждой хате красуется портрет Шевченко на самом почетном месте, убранный рушниками и квитками (цветами. - С.Б.)» [Государственная дума. Четвертый созыв. Сессия II. Часть II. Заседание 43. 26 февраля 1914 г.: стенографический отчет. Стб. 1195.]. (…)
Из донесения помощника начальника Волынского губернского жандармского управления по Новоград-Волынскому, Острожскому, Изяславскому уездам начальнику управления Мезенцову: «…На площади против усадьбы местного священника были посажены несколько деревьев в форме буквы “Т”, что означает первоначальную букву “Тарас”. После посадки деревьев все собрались в дом Григория Загребельного, где был устроен вечер и было прочитано Загребельным несколько произведений Шевченко. По негласным сведениям, под одним из посаженных деревьев зарыта бутылка со списком крестьян, присутствовавших при посадке этих деревьев» [Українська ідентичність і мовне питання в Російській імперії… С. 540.].
Почти в каждом селе, где бывал Шевченко, находились старики, которые рассказывали о своих встречах с ним, настоящих или воображаемых. На могилу Шевченко тысячами шли паломники. Для «щирого» (искреннего, убежденного) украинца гроб поэта был так же священен, как гроб Господень для пилигрима» (Сергей Беляков «Весна народов». М.: Изд-во «АСТ, 2019, с.7-9).
И нет смысла спорить о том, хорошим был Шевченко или плохим: он был востребован огромной частью украинского народа, ещё в конце XIX – начале XX веков. Он стал символом украинской национальной идентичности, отличия украинцев от русских.
Немного о термине «Украина». Противники существования украинского народа считают, что это слово означает «окраину», сторонники же возводят его к слову «край» (страна). Возможно, правы противники, но из этого ничего не следует – в XIX веке оно стало обозначать определённую территорию, населённую конкретным народом. В конце концов, слово «Испания» на карфагенском языке означает всего лишь «Запад», но это не отменяет существования страны Испании и народа испанцев. Название «Бельгия» придумано в 1830 году фламандцами и валлонами в честь племени, исчезнувшего за полторы тысячи лет до этого, причём неизвестно, обитало ли оно на месте страны, почему-то названной в его честь. Это забавно, но является ли это поводом не признавать существования Бельгии и бельгийцев? Название «Эквадор» тоже звучит несерьёзно – страна названа в честь условной линии на карте. Но это не отменяет её права на самостоятельность, как и существования эквадорцев, которые неоднократно защищали свой суверенитет в войнах с Колумбией, Испанией и Перу. Можно посмеяться также над названиями Колумбии, Венесуэлы, Боливии и Аргентины. Только стоит ли?
Следует отметить, что уже во времена Гоголя термин «украинцы» приобретает не только географическое (население разноплеменной территории), но и этническое значение: оно превращается в синоним слов «козаки» и «малороссы». И только в начале ХХ века оно получает политическое звучание: «украинцами» начинает называть свой народ национально ориентированная интеллигенция, считавшая, что термины «Малороссия» и «малороссы» звучат обидно. Они становятся употребляемы в среде их оппонентов – русско-ориентированных образованных людей.
Стоит максимально коротко упомянуть и тему русофильского (москвофильского) движения в австро-венгерской Галиции и Закарпатье. Это движение появилось во второй половине XIX века – на общеевропейской волне национализма. Русофилы боролись за влияние с украинскими националистами – и проиграли.
«Поражение москвофилов было предопределено. Перед войной у русофильского общества имени Михаила Качковского было всего 300 читален - украинская «Просвита» имела почти в десять раз больше (2944) [Гайсенюк В.В. Москвофiльство в Галичинi та на Буковинi в роки Першої свiтової вiйни. Дис. … канд. іст. наук. Чернівці, 2015. Л. 56.].
В семидесятые годы XIX века русофилы почти безраздельно господствовали в Русском клубе. В сейме Галиции и Лодомерии у них было 35 депутатов против трех у народовцев (украинских национал-демократов). А вот в 1908–1913 годах у русофилов было только шесть депутатов против девятнадцати украинцев. Последние выборы в сейм стали для москвофилов полным разгромом. Национал-демократы провели в сейм 27 депутатов, украинские радикалы - еще шесть, а москвофилы - только одного. Так что соотношение украинцев и москвофилов (русофилов) было в сейме 33:1.
Выборы в рейхсрат прошли немного раньше (в июне 1911-го) и были чуть-чуть успешнее: у русофилов было два мандата против двадцати четырех украинских [Гайсенюк В.В. Москвофiльство в Галичинi та на Буковинi… Л. 56.].
Российские историки и публицисты винят в этом упадке поляков: будто бы поляки хотели ослабить русофильское движение и навредить России, а потому и поддерживали украинцев против русофилов. На самом деле польские националисты иногда поддерживали украинцев, иногда - русофилов, а в общем-то терпеть не могли и тех и других. (…)
Историк Алексей Миллер считает, что упадку русофильства в Галиции невольно способствовал и Петербург. Россия охотно принимала у себя русофилов, готовых сменить подданство» (Сергей Беляков «Весна народов». М.: Изд-во «АСТ, 2019, с.132-133).
Концлагеря Талергоф и Терезин, куда отправили русофилов австро-венгерские власти во время Первой Мировой войны – это зверство и прото-нацизм, но не они уничтожили это движение. Оно по многим причинам не смогло укорениться в западно-украинской среде, и было пересилено украинским национализмом ещё до войны.
Если искать исторические аналогии, можно отметить, что в США примерно до 1850-х годов существовало движение лоялистов, мечтавших о возвращении США под власть британской короны. В Аргентине, Мексике и Эквадоре до 1870-х, а на Кубе примерно до Второй Мировой войны – движение «испанидад», стремившееся вернуть эти страны под власть Испании. Этот культурно-исторический романтизм в чём-то схож с галицийским русофильством, и так же, как и он, рассеялся в потоке времени.
И, наконец, события Гражданской войны на Украине. За Симоном Петлюрой пошли сотни тысяч украинцев – рабочих, крестьян, интеллигентов – откуда бы они взялись, если бы до войны украинского движения (пусть политически неоформленного, но массового) не существовало? Неужели его породила австро-венгерская разведка и польские националисты? А может, это те крестьяне, которые держали в красном уголке портреты Тараса Шевченко, а в сундуках – книги Леси Украинки? А ведь для разгрома Петлюры большевики бросили огромную армию, причём с ним воевали и белогвардейцы Антона Деникина, и махновцы, а против Западно-Украинской республики – ещё и польские легионы. И понадобились годы ожесточённой войны для того, чтобы разгромить «сичевых стрельцов» и «гайдамаков».
Безусловно, украинизация, проводившаяся советской властью в 1920-30 годы, укрепила украинский народ, сплотила его в новую нацию. Но большевики проводили её ради того, чтобы «оседлать» украинство – они вовсе его не создавали; он уже существовал, и был весьма силён. Другое дело, что украинизация, как и «коренизации», проводившиеся в те же годы советской властью в других советских республиках, посеяли зубы дракона, из которых выросли поколения, уничтожившие Советский Союз.
***
Рассуждения об исторических особенностях украинского народа, приведённые в данной статье, никакого отношения к политике не имеют. Как будет развиваться Украина, и какими будут её отношения с Россией – это совершенно другие темы. И пусть о них пишут другие авторы. Эта статья призвана задуматься над тем, правомерно ли утверждать, что отдельного украинского народа не существует.