Ученый Искандер Измайлов убежден, что татары свою экспансию должны направить на цифровой мир.
Казанский историк Искандер Измайлов известен тем, что отметился глубокой критикой Стратегии татар. Один из посылов ученого заключается в том, что в ней нет никаких алгоритмов, признаков или идей, связанных с экспансией. То есть не заложены мысли, как продвигать татарскую культуру, татарскую идеологию, татарский язык. Встаёт вопрос: должна ли быть прописана национальная экспансия в таком документе? Например, в Стратегии башкирского народа экспансия есть, она там четко и явно прописана. Там определена территория экспансии - северо-западные районы Башкортостана, где преимущественно проживают татары. Определены инструменты башкирской экспансии - внедрение родоплеменной идентичности и популяризация якобы северо-западного диалекта башкирского языка.
Во время стрима на канале «Татары мира» Искандер Измайлов доказал, почему татары сегодня имеют право на свою стратегию экспансии. Также он указал сферы, где татары могут и должны совершать интервенцию. Во время общения с подписчиками канала Искандер Измайлов порассуждал и о роли городских татар в большой татарской нации, о том, что делать с запросом на памятник защитникам Казани в 1552 году, и так далее.
- Искандер Лерунович, имеют ли татары сегодня право на экспансию?
- Что такое само понятие «экспансия»? С латинского этот термин переводится как «расширение», «развитие». И этим объясняется важность этого термина. Когда мы говорим о татарской идеологии, то мы должны понимать, что она должна расширяться, развиваться, занимать какие-то новые ниши, принимать какие-то новые формы.
Когда мы говорим об экспансии, то мы вообще говорим о существовании нации как таковой. Если нация закрылась, завернулась в какую-то раковину, то она в скором времени превратится в ископаемое. Живёт и проводит экспансию только какой-то живой организм.
Когда мы говорим о татарской нации, то мы должны понимать, что экспансионизм имеет и негативную коннотацию.
- Потому что встаёт вопрос: как не мешать своим соседям, если мы взялись за экспансию?
- Мне кажется, негативное понимание экспансии связано не с этим. Негативная оценка этого понятия связана с нашим прошлым. Лично у меня, у человека определенного возраста и поколения, экспансия связана, например, с «экспансией американского империализма в Латинской Америке». Очевидно, что у нашего более молодого поколения нет таких советских клише.
- А не поэтому ли у нас не получилась татарская Стратегия, что её писали люди вашего возраста, которым может быть стыдно, что у татар может быть своя экспансия?
- Я бы сказал, что в самой концепции татарской Стратегии нет никакого движения. Нет не просто ничего, нет про экспансию. Там вообще не предложено никакого развития. Считается, что мы уже возникли, окуклились, забрались в свою раковину и нам ничего уже не надо трогать. Считается, что нам так хорошо, что любое малое движение нас заставит выйти из этой раковины, из этой нашей национальной зоны комфорта.
- В каких направлениях татары должны выйти из своих зон комфорта?
- В постоянной борьбе среди татар между традиционализмом и прогрессом татары в основом выбирали сторону прогресса. Сейчас, как мне кажется, мы стоим на пороге очень серьёзного и переломного момента, как и весь мир. Может, мы вступаем в него чуть позже. Но у татар в этом есть определенное конкуретное преимущество.
Во-первых, мы, татары, в основном урбанизированное население. Я думаю, что татары на 90% уже городское население. Во-вторых, татары имеют очень высокий уровень образования. Достаточно сказать, что из трёх вакцин от ковида, которые были разработаны в России, две - с участием медиков-учёных с татарскими корнями.
- Выражу сомнение по вашим рассуждениям. Да, у этих разработчиков татарские фамилии и татарские имена. Но есть ли в них татарская идентичность?
- Об это можно поговорить... Итак, у нас есть огромный пласт людей, которые не связаны общинными связями. Они - городские жители. Они - дисперсны. Но... у всех людей есть желание объединиться, встретить знакомых, родных по крови людей и так далее. Потом понять, что нас объединяет. Вот такая тяга к объединению не отделима от понятия «идентичность».
- Так ли уж мы можем доверять городским татарам в деле продвижения татарской нации? Ведь, как известно, именно городские жители пребывают в состоянии расщеплённой идентичности. То есть человек в городе пребывает в состоянии, что он татарин, очень ситуативно. В других случаях он может существовать с другими идентичностями, скажем, быть болельщиком «Рубина», «Ак Барса», или жить с профессиональной своей идентичностью?
- Татарская идентичность многогранна. Она не прикрывается и не перекрывается другими идентичностями. Наоборот, я думаю, что татарская идентичность даже может подпитываться другими идентичностями.
Например, в своё время очень многие татары болели за «Спартак», потому что там играли Дасаев, Идиятуллин. Была огромная татарская спартаковская община. Но как только появился «Рубин» - появилась новая форма воплощения наших болельщицких идеалов. И так татарская идентичность стала укрепляться. И команда «Ак Барс» у нас тоже есть. Мне кажется, такая форма идентичности не отрицает нашу татарскую идентичность, а только ещё сильнее её укрепляет, показывает гордость за нашу команду, за нашу республику.
К городскому населению у нас, конечно, много претензий. Но, с другой стороны, о городском населении везде, уже с XX века, когда случилась массовая урбанизация, с которой столкнулись страны Европы и Америки, говорили, что это городское население будет снивелировано. Нам говорили, что глобализация и урбанизация нас поглотит. Но что-то нигде не получается такого, чтобы у города стереть этническую идентичность.
Всё равно где-то выплывают какие-то моменты, какие-то истории, которые показывают, что люди хотят быть причастными ещё к чему-то. Вот эта идентичность как раз становится востребованной.
И вот как раз интернет, сетевое пространство, позволяет нам найти своих сородичей, своих соотечественников, не выходя из дома, погружаясь в это виртуальное пространство.
Я думаю, что татары второе дыхание для своей татарской нации найдут на просторах интернета. Дисперсное городское проживание нашу этничность нивелирует. Но выход в интернет-пространство, нахождение своих соотечественников нам поможет. Скажем, увидеть татарина, когда сам проживаешь, скажем, в заполярном Певеке, очень трудно.
- Ну вы и сами из Магадана, да?
- Да. Из Магадана. Когда там стали в своё время проводить первые Сабантуи, оказалось, что там проживает огромное количество татар. Тогда никто такого не ожидал. И везде такие Сабантуи за пределами Татарстана и Башкортостана проводятся как татаро-башкирские. У диаспорально проживающих татар и башкир нет никаких трений, нет никаких экспансий по отношению к друг другу.
Все татары и башкиры в диаспорах являются единой общностью. И никакие завывания идеологических кликуш из Уфы нашим отношениям не мешают. Например, приехал в Челябинскую область - там всегда будет какая-нибудь татаро-башкирская община, где все живут душа в душу.
Итак, если мы говорим о современной интернет-экспансии, чего, к сожалению, не было в этой самой концепции, там даже не было слова интернет, соцсети… В общем, заказ на Стратегию был такой. Заказ делали люди, которые имеют сельское прошлое, которые считают, что всё лучшее у них связано с этой сельской жизнью. Они считают, что просто нужно сельскую жизнь немного подрихтовать. Они на самом деле тоскуют не по настоящей сельской жизни, а по дому из калиброванного бруса на отшибе, где разбиты лужайки и им не надо бегать за скотиной.
- Резюмирую вашу мысль. Значит, татарская экспансия быть должна. У татар есть право на свою стратегию экспансии. У нас есть новое пространство для экспансии - это цифровой мир, это интернет, это соцсети и так далее. И вот в это пространство мы, татары, должны влезть со всем нашим историческим опытом по захватнической, по экспансионистской деятельности. А почему башкиры сегодня нуждаются в своей экспансионистской политике?
- Мне кажется, башкирская Стратегия построена неразумно. Башкирам прежде всего нужно развивать элементы своей культуры, подчеркивать те моменты, по которым они отличаются от татар.
Но примерно с 40-50-ыэх годов башкиры избрали другую политику, другую идеологию - максимально приблизиться к татарам. Они решили, что таким образом они создадут такой симбиоз на территории Башкортостана, который будет понятен и приемлем как для татар, проживающих на территории Башкортостана, так и для башкир. То есть будем всякие вещи называть башкирскими, а внутри, под оболочкой всё будет татарским.
- То есть этномародёрство?
- Я бы это называл без всяких отрицательных коннотаций. Это просто у них такая политика, больше ничего.
Итак, у нас получается, что через какое-то время, да вот прямо сейчас, башкиры пытаются выстроить свою идеологию. И у них получается, что они не могут оторваться от татарской культуры, от того, что они приписали себе. И создать отдельную башкирскую идентичность они уже не могут. А это очень плохо.
Если так и дальше пойдёт дело, то они будут неотличимые от татар. Ладно там, в языке у нас не такие большие отличия. Разговорный татарский и разговорный башкирский нивелируются.
Но само наполнение культуры, то есть государственные общественные деятели, практическая история, золотоордынское наследие, ислам - всё это общее у нас. Так получается. Тогда у нас встаёт закономерный вопрос: чем же мы тогда отличаемся друг от друга? В чем тогда заключается башкирская идентичность?
И вот сейчас башкиры поняли, что им просто переработать вот этот пласт в виде одного миллиона татар в Башкортостане у них не получается. Поэтому они пришли к идее, что нужно переработать всех 5 млн татар. То есть башкиры могут победить только тогда, когда все 5 млн татар станут башкирами.
Так что сегодня башкирские политтехнологи делают огромную работу на пути по обзыванию татарского языка северо-западным диалектом башкирского языка. Не надо им мешать. Эти политтехнологи за свои деньги выполняют огромную работу, чтобы в конечном итоге снивелировать татарскую и башкирскую культуры. И вот в таком случае некая общая татаро-башкирская нация станет всё более и более актуальной, станет какой-то тат-баш нацией.