Что объединяет Литвиненко, Скрипалей, Навального и российскую олимпийскую сборную, как западные специалисты инсценировали отравления, и зачем это нужно, рассказал Александр Сосновский в программе Владимира Соловьева «Полный контакт».
Соловьев: Ты раскритиковал Меркель, которая объяснила такую реакцию немецких властей, что 700 лет не было потопов, и ты ей вежливо намекнул: «хватит сказки рассказывать». Выясняется, что были недавно.
Сосновский: Она бы еще вспомнила лютеранские времена, и стала бы рассказывать какие-то вещи о том, как Германию меняли и как религия менялась. Зачем врать и говорить то, чего не было на самом деле? В 2002 году было гигантское наводнение в Саксонии, в Дрездене. Тогда был канцлером Герхард Шредер, его тогда называли «канцлер в резиновых сапогах», который немедленно оказался на месте затопления, оказывал помощь. Тогда тоже были погибшие, но их было поменьше. В 2012 году был большой потоп в районе Пассау, с очень похожими картинками. Я тоже их показывал. Если мы вернемся назад, то мы еще найдем. Какие 700 лет? Просто Меркель пытается подправить свои проценты, проценты своей партии. Утром я посмотрел, блок ХДС/ХСС уже потерял за эту неделю 3%. Перед выборами в сентябре это много. Меркель - великий канцлер, но когда в стране нечто подобное происходит, то человек не занимается тем, что получает сертификат о почетном докторе университета.
Соловьев: Надо было срочно возвращаться домой.
Сосновский: Да, надо было это делать, но она это не сделала. Все ее подчиненные кроме улыбки и смешка не способны ничего предпринять. Поэтому я написал сегодня, 700 лет, что она рассказывает? Видимо, тем людям, которые ничего не знают и которые забыли. Эта забывчивость аукнется ее партии через два месяца на выборах.
Соловьев: То, что ты раскрыл и активно стал рассказывать, методы «Маркера» боевых операций против России. Намек на это прозвучал у профессора Ринка, создателя «Новичка». Когда мы его спрашивали, а как же могло что-то оказаться, он сказал: «Это маркером нанести и вообще никаких проблем».
Сосновский: Я думаю, он был в курсе этих вещей. Это очень интересная штука. Немцы сами фактически вывели меня для того, чтобы я стал заниматься этим вопросом. Они опубликовали результат своего исследования, которое касалось допинга. Они решили попробовать, а можно, мазнув маркером по спине, по шее, по руке какого-то актера, каким-то материалом, маркером некоего вещества запрещенного, потом обнаружить у этого человека наличие этого вещества в его анализах крови. И сказать, был он с допингом или нет. Оказалось, что у 15 человек, которым они в случайные места нанесли мазки, пробы показали наличие допинга. Причем, показывали наличие допинга в течение последующих двух недель. Тут мы зацепились за это. И мы обнаружили, что служба безопасности Штази в ГДР 40 лет назад исследовали ряд способов западных спецслужб для того, чтобы людей либо уничтожить, либо компрометировать. Чтобы против людей были созданы подозрения, что он принимал допинг или был отравлен. И ГДР в 80-х годах вскрыли, что западные спецслужбы использовали для этого нитрат таллия. Это один из препаратов, который попал в руки разведки ГДР. Я показывал копии документов, в которых они задают вопросы для своих служб. Подобного рода действия могут осуществляться с помощью таких вещей. Можно человека отравить, можно человека сделать видимым. Это использовалось потом для слежки за человеком, когда использовались подобные маркеры радиоактивных веществ, которые тому, кто наносил – никакого вреда не наносили, но человек светился на протяжении длительного времени. Затем стало возможным симулировать нападения. Я вдруг понял. Если внимательно посмотреть документы ГДР по Литвиненко, 100% схожесть с отравлением нитратом таллия. Очень похожие симптомы и все то, что вокруг этого творилось. Какие-то непонятные следы.
Соловьев: Отравили нитратом таллия, но маркер полония, чтобы перевести все следы?
Сосновский: Совершенно верно. Это операция прикрытия. А что касается «Берлинского пациента». Если его ввели в состояние инсулиновой комы, сделав ему инъекцию, заранее понимая, что с ним ничего не случится, но чтобы вызвать шум и заявить о том, что происходит. А затем, мазнуть его где-то в самолете или в Германии неким маркером, тогда у нас все пазлы красиво складываются. Никто его никогда не травил, состояние комы у него было.
Соловьев: Которое могло быть вызвано литием.
Сосновский: Абсолютно, про это я молчу.
Соловьев: По не имеющим к отравлению обстоятельствам ему становится плохо на борту, его привозят в Германию, и там уже наносят маркер?
Сосновский: Да. В отчете ОЗХО речь идет не о новичке, речь идет именно о маркерах. Они говорят: «Так это русские производили». Я показывал фильм, который делал Deutsche Welle, мы не можем подозревать Deutsche Welle в том, что они пропагандисты Кремля. Они сделали хороший репортаж, в котором они доказывают, что новичок был еще во времена Коля – это был 1994-1995 год, было передано ФРГ. Что делает ФРГ? Как заявил тогда Коль, они не хотели бы иметь на своей территории химическое оружие, поэтому все формулы были переданы странам союзникам, в том числе Швеции, которая прозвучала в деле «Берлинского пациента», как некая лаборатория, которая это исследовала. Получается, что «Новичок» на западе есть, значит, из него можно было сделать все маркеры, провести всю операцию, и в результате этого мы получаем все, что мы получили. Тогда и 20 августа как день позора ОЗХО вписывается в это прекрасно. Тогда есть объяснение всему другому, что не было никаких мер предосторожности, никто не ходил в защитных костюмах. Те, кто в этом участвовал, они знали – речь идет о маркерах, которые не опасны для окружающих. Они только могут проявиться в виде результата анализа, что и было произведено.
Соловьев: Маркеры не опасны для окружающих?
Сосновский: Нет. И это доказало ГДР, в их документах Штази указано это. Речь тогда шла о нитрате таллия. Сейчас разбираться с этим нужно специалистам. Понятно, что все прекрасно знали. Дело Скрипаля вспомни, там тоже были моменты, когда ходят космонавты, а рядом с ними полицейские без химической защиты. Мы задавали вопросы, почему и как. Все потому и так. Речь шла о маркировке. Все знали, что будет обнаружен «Новичок», который на западе имеется. Или будет обнаружен фосфорорганический яд, который они обнаружили. Для окружающих это было безопасно. Почему и кто там погибал рядом, это отдельный вопрос.
Соловьев: А ты не смотрел, как создаются эти маркеры? Почему маркеры не обладают таким же боевым воздействием, как и сами вещества?
Сосновский: Это нужно об этом говорить, действительно, вопрос. А вся ситуация с допинговым скандалом с российскими сборными, а это не та же часть операции маркировки? Родченков говорил: «Я одной пробиркой могу уничтожить всю сборную России». Все построено на том, что были обнаружены допинговые следы у тех, кто это отрицает и не принимал. А Родченков имел допуск ко всем тем, кто потом оказался с положительным допингом. Не означает ли это, что операция по маркировке была использована в этом допинговым скандале господином Родченковым, который изменил сейчас свою внешность и прячется. Не потому ли его так прячут, что он часть большой операции спецслужб? С этого началась травля России, связанная с санкциями. У нас в Токио Олимпиада, а тут возникают какие-то дела. Немцы даже говорят, что их атлеты стали жертвами подобных операций. Государственная телекомпания TR опубликовала большой фильм. Я наткнулся на работу господина Хайо Зеппельта, мы хорошо его знаем. Его не пустили потом в РФ, он работал с Родченковым.
Соловьев: И у которого Ольга Скабеева пыталась взять интервью, который стал жаловаться.
Сосновский: Да. Надо отдать ему должное, он зацепился за эту тему. Это они решили попробовать сделать подобного рода маркировку, и получился этот фильм. Можно его посмотреть. Для нас это серьезный звоночек. В это нужно войти и заниматься, потому что мы проводим параллели: Литвиненко, Скрипаль, «Берлинский пациент», олимпийская сборная. Если мы еще возьмем «недотравленных», на которых находили следы, а потом они исчезали. Это та же самая маркировка, возможность объявить человека отравленным, найти следы, которые сохраняются длительное время. А потом обвинять другую страну в том, что она использовала боевое отравляющее вещество. Этим и объясняются две недели между прибытием Навального в Берлин, и появлением экспертов ОЗХО, Он прибывает 22 августа, а 5 сентября у него берут эти мазки. Они знают, что 2 недели, 15 дней этот маркер сохраняется в пробах и можно его определить. Дальше он исчезает. У них это было заранее, поэтому было 20-е число, но им нужно было показать, что они были у Навального. Им это было не нужно, они уже имели эту пробу.
Соловьев: Это объясняет, почему нет маркера в тех пробах, которые были в РФ. Вначале «Шарите» вообще ничего не обнаружило. Первые анализы в «Шарите» близко тревогу не бьют.
Сосновский: Маркеры появляются 20 августа, когда еще никто не знает об ОЗХО, а потом они прилетают в Германию, берут анализы крови, которые подтверждают.
Соловьев: Это не значит, что маркеры появляются 20-го. Маркеры могли появиться после 22-го, когда его уже привезли в Германию.
Сосновский: Маркеры появляются 20 августа у ОЗХО, поэтому это ошибка. У них была информация, у них были эти маркеры, они уже получили мазки. Поэтому они пишут 20-е. Но объяснить они это не могут, 20-го числа с ним это случилось. Нужно было присутствие эксперта ОЗХО физическое, которое можно было зафиксировать, это алиби для ОЗХО и для тех, кто в этом участвовал. Они появились 5 сентября в Берлине, это было зафиксировано в ответах немецкого правительства. Теперь все сложилось. Вдруг, всплывает ситуация, во-первых, маркеры, во-вторых, почему не было химической защиты, в-третьих, почему в Омске не было никаких следов, и никто ничего не определил. Почему самолет не был дезинфицирован или уничтожен вообще, как средство для перевозки материалов. Почему с госпожой Певчих ничего не случилось. И мазки на трусиках, на бутылке, это места – куда были нанесены маркеры. Почему так много следов на разных местах, и они возникают каждый раз в разное время в разных местах? Потому что люди, которые наносили маркеры, знали, что для них они безопасны. И чтобы не промахнуться, их наносили везде, на бутылку, на другие места. Множество улик, когда они возникают для подтверждения одного факта, начинают приводить нас к мысли о том, что это постановка. Не бывает такого. Точнее, все бывает.
Соловьев: The Lancet опубликовал анализы Навального от какого числа?
Сосновский: 30 сентября.
Соловьев: Там уже и маркеров не могло остаться? Немцы постоянно брали анализ.
Сосновский: Да. Они ссылаются во всех документах на 5-6 сентября.
Соловьев: Они говорят: «Мы не знаем, это военная лаборатория, там запрашивать нельзя – ответов не будет». «Шарите» не говорило, они это оставили военной лаборатории. При этом говорят: «Во Франции да». При этом, не сложно ввести в заблуждение любые лаборатории. Им доставили образцы с маркерами. Они подтвердили. В России у него ничего не было, поэтому вопрос простой, где вы нанесли маркеры? А что ему стало плохо – тема отдельная.
Сосновский: Родченков, когда признается, называет 3 лаборатории интересные, первая лаборатория Кельн. Это тема, которой надо будет заниматься глубоко. Здесь нужны будут специалисты высокого уровня.
Соловьев: Найдем. Очень интересно. После того эфира, который прервала полиция, какие-то еще поползновения были? Хорошо, что сегодня никто не стучал.
Сосновский: Я тебе приготовил, записал стук. Ничего не было, но мне много чего плохого пишут. А ты сотрудничаешь с полицией, поэтому тебя никто не трогает. А другие говорят, что такого не бывает, и все это постановка. Я музыку тебе поставлю. Все нормально.
Полный эфир:
