Из какого такого пальца высосона стеснительность? Нет, в разумных если пределах, то только приветствую. Не дай-то Бог от полного её отсутствия справлять нужду как в Индии. Или перепутать раскованность и открытость с хамством и вседозволенностью. Но когда человек надуманного и нелепого стесняется, жизнь себе осложняя и радостей её лишаясь...
Один мужчина стесняется своих тонких рук. Не знаю... Смотрела, смотрела... Руки как руки. Мало того. Просто золотые руки. Всё он этими руками делать может. По дому, по даче, в походе. Но говорит, что жизнь ему отравляет понимание того, что они тонкие. Всё время на людях рубашки с длиными рукавами. Всё время доказывать приходится, что золотые, а не женские какие-то. Вот, типа, смотрят на него, и видят тонкие руки. А он ими дом построил, вот так-то. Ну, ладно, это хорошая стеснительность, ведущая к обретению родового гнезда и проявлению мужественности. Однако, что мешало бы ей проявляться без мучительных мыслей о тонких руках?
Больше всё-таки о женских придумках знаю.
Например, одна женщина по молодости никогда не ела в дороге. А ведь её работа в то время с частыми командировками связана была. Вот так едет она в поезде дальнего следования и не ест. "Стесняюсь", - говорит. "А чего это, - говорит, - я буду есть как ненормальная? А мне ведь станут в рот смотреть". То есть, все кто едет и ест нормальные, а она как бы нет? Или все не в себе, потому и едят? "Нет, - говорит, - ты не понимаешь. Вот увидят, что я ем курицу жареную или яйцо вкрутую. Или, например, бутерброд. Начнут жалеть меня. Зачем мне это надо?" "А что, - спрашиваю, - едят другие пассажиры? Варёного мамонта?" "Да нет, вроде, - неуверенно так отвечает. - То же самое, вроде, едят. Но представь, я ем, и они едят. И станут мне из жалости предлагать что-то своё. Чего у меня нет. Печенье, к примеру. Ты не понимаешь. Из жалости. Не из симпатии. Не из вежливости. Я взрослая женщина. Потерплю. А то ещё потом в туалет захочу... Попробуй проберись незаметно". Годы прошли, прежде чем она сообразила, что когда сидит такая худенькая, бледненькая девушка в уголке, голодную слюну сглатывает, вот это-то и порождает жалость и стремление немедленно накормить её курицей. Она отказывается, окружающие страдают, неудобство испытывают. Стала брать с собой запасное печенье для попутчиков и постигла дзен.
С другой девушкой я вместе работала. Бедняга всё лето ходила в закрытой обуви. Ей казалось неприемлемым оголять пальцы ног. Почему именно ей нельзя их оголять? Вот всем можно, а ей ни за что. "Погляди, - говорю, - все вокруг в босоножках. Я тоже. А нельзя сказать, что пальцы моих ног блещут изяществом и особой красотой. Да и кто знает, какой должна быть их истинная красота? И что ж теперь, вечно в жарких туфлях ходить? В кроссовках? Нет на то согласия моего". " Ты не понимаешь, - шепчет эта страдалица. - Я стесняюсь. Как-то неприлично голыми пальцами щеголять. Я взрослая женщина, а не девчонка". Ей казалось, что все станут смотреть только на её пальцы и отмечать их немыслимые несовершенства. Какие именно - не знаю. Грудь по самое не балуй оголять можно. Пальцы - нет. Но вдруг в интернете попались ей обалденной красоты босоножки. И она заказала их чтобы только в руках подержать. "Померяю, да и всё. Обратно отошлю. Денег за доставку не пожалею", - вздохнула бедняга. А утром гляжу, приходит в обновке! Попустило навсегда. Это, видимо, ей просто правильные босоножки не попадались.
Затылки, носы, уши, попы, волосы, глаза, коленки, ступни, животы, спины - были бы они в наличии, а уж несчастные обладательницы их стесняться повод найдут. Моя мать переживала из-за шеи. Короткая, дескать. "И у тебя такая же. Имей в виду", - говаривала она. Если бы я имела в виду, шея бы вытянулась что ли? Вид моей шеи в зеркале ничем, как мне казалось, не отличался от вида прочих шей. Но, если у меня шея, как у матери, отчего она стеснялась своей? Махнула я на шею рукой. У меня была другая причина стесняться своего внешнего вида. Такая, что шарфиком не скрыть. Но, едва выкарабкавшись из подросткового возраста, спросила себя: "И что? Продолжать страдать или ну на фиг?" Там, где не страдают, всегда веселей, и качество моей жизни несказанно улучшилось.
Какие-то пережитки махрового патриархата бытуют в нашей среде. "Чегой-то я поеду на самокате? Я взрослая женщина!" На велосипеде поедет. Её прадедушка катался и прабабушке разрешал, значит, и ей можно. А самокаты стали популярны вот только сейчас. Да ну их, ещё притянут нечистую силу. Да и подумайте сами: стеснение какое-то ж надо иметь!
"Не могу на пляже лежать одна. Что это я, как ненормальная, буду там одна валяться?" - говорит кое-кто и не идёт на море, а тащится с компанией на экскурсию туда, куда ей не хочется. Несть числа тем, кто в одиночестве стесняется пойти на долгожданный фильм, посетить выставку, о которой мечталось: "Машка заболела, а одна я куда ж? Мне как-то неловко. Чего я там без никого делать буду?" Это частенько не из любви к дружескому общению. Это из убеждения, что женщина одна ходить не должна. На работу разве что. В магазин ещё. Попробуй не пойди, попробуй застесняйся: муж оголодает...
"Ты что? Чтобы я приобрела себе жёлтую кофточку? Я взрослая женщина. И представь-ка, что мне свекровь скажет." Мать-ехидна, скажет. Лучше бы детям что-нибудь купила. Мужу новую дрель купила. "Хочешь обновку? - скажет. - Давай я тебе свой вязаный кардиган отдам. Чёрно-фиолетовый. Как положено замужней бабе. И учись вязать. Стыдно женщине не уметь".
Справляемся с предками вталдыканной мудростью кодекса взрослой женщины мы всё ещё с трудом. Стесняемся баловать себя покупками, радовать яркой одеждой и впечатлениями. Стесняемся признать, что порой нужен отдых в одиночестве, а не в компании детей, мужа и других родичей, которые суть наша вторая работа. Взрослые женщины! Что такого случилось в вашем детстве, что вы готовы провести жизнь в тёмном уголке?
Кто-то скажет, мол, бедняжки они, стесняшки эти. Даже с нелюбимым и нехорошим не могут расстаться, боятся обидеть. Пожалеть надо. Помочь всемерно. Вытащить из глубокой ниши к свету. Это вряд ли получится. Мало кто хочет покидать безопасное убежище, которое с трудом обрели. Но контактировать-то с миром надо. Поэтому, кто понаходчивей, делегирует туда, в мир, подруг, например. Членов семьи, чуть более бойких. Прямо скажем, если это повторяется из раза в раз, смахивает на манипуляцию. "Ой, я не могу билетик купить. Давай ты, а?" "Спроси сама, я стесняюсь". "Как это я пойду? На меня как на ненормальную посмотрят. Я ведь взрослая женщина. Сходи ты". И мы идём и делаем, потому что считаем себя сильней. Наши робкие друзья могут застопориться там, где нужна решительность. А то, что другим людям из-за них придётся испытывать стыд и неудобства... Так они же не стеснительные, им-то что?
Итак, осознав страшные страдания стеснительных дам, готова я писать маслом собирательный портрет нормальной, взрослой, хорошо воспитанной, скромной женщины.
Она закутана в тёмное, длинное и бесформенное, чтобы уж наверняка скрыть всё, чего можно стесняться. Она боится слово молвить, есть при незнакомцах (чаще при мужчинах), пойти в туалет, если кто-то может догадаться о её намерениях. Она всегда уступит и признает себя недостойной, не возразит, не откажется причинить себе вред. Только заплачет, если ей предложат принести себя в жертву. Ей невозможно выйти из дома одной. Но со временем может научиться посылать с поручениями своих верных служа... подруг.
Что-то напоминает, что-то навевает, начинаешь что-то понимать из вековой истории народных костюмов... О мести передаче мудрости старшего поколения младшему: "Я всю жизнь скромно в длинных юбках (чёрных платках) ходила, и ты давай также. Ноги у тебя, глянь, не прямей моих, скрывать надо. Уши лопоухие. Отдам тебе мой любимый платок. Прячь уши, как я. А яркие цвета никому не идут. Молодым девкам только. К тому же, где мне деньги было брать на пёстрые шмотки? Да ещё муж был ревнив, насочинял бы всякого. В тёмном ходи, целей будешь, соседи сплетничать не станут". Навевает также о мужских выгодах и женских манипуляциях... Что-то надо с этим делать, возможно. Но я стесняюсь давать советы.