Макс миновал КПП колонии строго режима. Вышел на крыльцо, закрыл глаза и вдохнул воздух свободы. Пусть он был раскалён июльским солнцем. Пах свежей краской, который были выкрашены ворота колонии. Но это всё равно был воздух свободы. Слаще которого нет ничего. Даже женщина не так сладка. Макс был в этом уверен.
- Звягинцев. - Макс оглянулся. За ним из КПП вышел начальник оперчасти. - Хорошо дышится?
- Хорошо, гражданин начальник. Просто превосходно.
- Конечно, ведь ничего слаще свободы нет, так Максим?
- Ваша правда, Валерий Николаевич.
- Надеюсь Максим Иванович, ты не будешь принимать скоропалительных решений и совершать необдуманные действия. Я думаю, тебе 20 лет хватило?!
- Хватило. Прощайте, гражданин начальник. Я сюда больше не вернусь. Лучше сдохну.
- Ну-ну. Я надеюсь, ты знаешь что делаешь...
Колеса пассажирского вагона стучали по стыкам рельс. Макс стоял в тамбуре и курил. Наверное уже третью сигарету подряд. Курил и смотрел в окошко, но не видел проносящийся пейзаж за пределами вагона. Он был далеко и не только от своего дома, но и во времени...
...- Звягинцев Максим Иванович, 11 августа 1978 года рождения, ранее не судим, не женат, образование неоконченное высшее, проживающий... - голос судьи звучал в голове словно это было вчера, а не 20 лет назад. - За совершение особо тяжкого преступления, предусмотренного статьёй 105, частью 2, пунктом "Ж" УК РФ - убийство, совершённое с особой жестокостью, приговаривается к 20 годам лишения свободы, с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима. Приговор может быть обжалован в течении... - Он смотрел через решётки клетки, где находились подсудимые на Наденьку. А она на него. И в её глазах была боль и ненависть. Боль за него, за их уничтоженную любовь, боль за своего убитого брата. И ненависть, тоже за брата, брата-близнеца...
Макс застонал, уткнувшись лбом в стекло тамбурной двери. Слеза боли и ненависти покатилась у него по щеке. Глухое рычание родилось в его груди, словно у дикого зверя. Из рукава куртки в ладонь скользнула заточка. Он сделал её в лагере. Хранил всё это время. И сумел перебросить её через ряды колючей проволоки и забора. Она дожидалась его два года и дождалась. Наверное, это глупо, так рисковать. Можно ведь и на свободе сделать такую заточку, а лучше вообще взять хороший нож, а ещё лучше топор, которым был убит Серёжа, брат Надюши. Убит жестоко. Макс, как сейчас помнил - весь дом был в крови. Очнувшись, он даже понять сначала не мог, что происходит и где он находиться. Ему было всего 23 года, он учился на пятом курсе университета. Они с Наденькой знали друга друга со школы. Их любовь выдержала испытанием на время. Он учился и она училась. Ему оставалось защитить диплом. Дипломная работа была уже готова. А после защиты у них с Надюшей наконец-то должна была состояться свадьба. К которой готовились родители с обеих сторон. В тот вечер они с Сергеем, братом-близнецом Нади поехали на дачу. Там выпили. Как это бывает, смеялись, обнимались, упирались лбами друг в друга и говорили как друг друга уважают. Серёжку он тоже знал со школы. Они с Надей были младше его на два года. Потом ещё выпили. В какой-то момент Макс вышел в туалет, располагавшийся на улице. Возвращаясь назад в дом, он упал. Дальше ничего не помнил. Очнулся почему-то в доме. Везде была кровь. В его руке был топор. Он в ужасе его отбросил. Что произошло? Смотрел на свои руки, они были в крови. И тут он увидел Сергея. Вернее то, что от него осталось...
А потом были 20 лет. Это большой срок. Ему хватило времени, что бы думать, вспоминать. И он вспомнил, почему оказался в доме, после того как упал, возвращаясь из туалета... Но это ещё не всё. Он тогда ещё сомневался. Вдруг это был пьяный бред, хотя раньше за собой такого не замечал, так как не был большим любителем спиртного. В их колонию попал один мелкий воришка. Он и рассказал, сначала авторитету, по кличке Стержень, старому каторжанину, а потом и самому Максу, что в тот, злополучный для Макса день, он промышлял на дачных участках. И видел, как Макса тащил в дом какой-то парень. Он его описал очень подробно и это был не Серёжа. Но Макс понял, кто это был. Вот тогда он и сделал заточку. Почему заточку? Потому, что она лагерная. Это как символ его загубленной молодости, уничтоженного счастья с любимой женщиной. Уже не говоря о том, что именно его винили в ужасной смерти брата Нади. Винили все - и сама Надя, и её родители, и его родители, и его друзья. Он стал изгоем для всех. И ему не нужен был нож, топор или ещё что-то, а именно заточка, которую он сам сделал в лагере. Да ему сейчас 43, но он не уничтожен. Но пока живой. В нём осталась только ненависть и жажда мщения: "Мразь, тварь, ты отобрал у меня всё - любимую женщину, мою семью, всю мою жизнь. И как раньше я не разглядел за твоими преданными глазами, твоим сочувствием и фальшивыми улыбками, твою гнилую натуру. Ну ничего. Пусть я долго не проживу. Ибо не зачем. Но и ты, иуда, сдохнешь, как пёс помойный". Это было главной задачей и смыслом жизни Макса.
Вот поезд остановился. Двери открылись. Макс сошёл на перон. Закинул спортивную сумку с немногочисленными вещами на плечо. Куда идти? Домой? А примут ли его там? Хотя мама писала ему и приезжала. А вот отца уже не было. Он умер. Инфаркт, когда сыну вынесли приговор. Папа до последнего момента верил, что его сын не виноват. И Макс верил, что не виноват, хотя ничего и не помнил. Вернее помнил, но очень плохо, фрагментами. Но он точно был уверен, что никогда не смог бы поступить так с Серёжкой. Он же любил его, как младшего брата. В итоге, обдумав всё, поехал к матери.
- Здравствуй, мама. - Сказал он, когда сильно постаревшая женщина открыла ему дверь квартиры.
- Максимушка мой. Сынок. - Зоя Константиновна стояла и прижав ладошки к губам, не верила, что её сын вернулся. Её единственный сын. Они обнялись.
- О, убивец вернулся. Что же теперь будет?! - Услышали мать с сыном. Макс резко обернулся. Его глаза зло сверкнули. Соседка, вредная старуха, баба Рита, отшатнулась. - Господи! Убивают! - Заорала она. Макс шагнул домой и закрыл дверь. А бабка ещё какое-то время верещала. Через 20 минут в их квартиру позвонили. На пороге стоял участковый. Совсем молодой парнишка. Он проверил справку об освобождении, сказал, что поступил сигнал. Но так как репутацию бабы Риты знали все в округе, ничего предпринимать не стал.
Мать кормила сына. Макс ел и задавал вопросы.
- Надя с Родионом живут в собственном доме в пригороде. Он бизнесмен. двое детей у них, сын и дочка, близнецы. Но ты и так знаешь это, Максим. - Говорила мама.
- Знаю.
- Но ты не знаешь главного. Родион в больнице.
- А что с ним? - Удивлённо спросил Макс.
- Рак. Неоперабельный. Он умирает, Максимушка.
- Как умирает? - Макс от неожиданной новости вскочил из-за стола. - Ты мне об этом не писала!
- Я сама недавно узнала.
- Вот тварь, и здесь меня решил обмануть! - Вскричал Макс.
- Что ты такое говоришь? Родион твой друг! Он помогал с адвокатом тебе. Он мне помогал. - Зоя Константиновна непонимающе смотрела на сына.
- Помогал? - Лицо Макса приобрело выражение разъярённого зверя. Женщина даже отшатнулась. - Мама, Родион и есть убийца. Это он всё сделал. Я пока сидел, 20 лет, мама, это много, я вспомнил, что именно он помог мне тогда подняться, когда я упал, идя от туалета в дом. Он меня завел и налил мне ещё водки. Но я сначала думал, что это пьяный бред. Но нет. Я нашел свидетеля, который видел всё это. Он описал мне Родю. Родя убил пьяного Серёжку. Потом меня привёл в дом, ещё налил, уложил спать и сунул мне топор в руку. Всё, мама, дело было сделано. Эта тварь давно, с самого начала запал на Надюшу. Я знал это, но не придавал значения. Мы же с детского сада были друзья. Вы же дружили семьями, мама!
- Как Родя убивец? Что ты такое говоришь? Максимушка?
- А вот так. И он добился своего, через кровь, предательство. Через всё, мама. Он получил мою жизнь. Он прожил мою жизнь. Он забрал у меня мою любимую. Его дети могли бы быть моими детьми. Он их забрал тоже. Теперь у меня ничего нет. А эта тварь, решила убежать от меня, сдохнуть по тихому.
- Максим, что ты говоришь?
- Мама, я разве не понятно высказался? Ты хоть поняла, что я сказал?
- Поняла сынок. Только что это даст сейчас?
- Многое, мама. Очень многое. Я хочу навестить Родю. Поговорить с ним. Посмотреть этой твари в глаза.
- Не надо сынок. Если всё так, как ты говоришь, то господь наказал его уже.
- Господь слишком долго наказывает, мама. А я хочу сейчас взглянуть в его глаза, пока его не унесли в морг.
Макс встал, прошёл в прихожую и накинул легкую куртку. Он и в молодости был хорошо сложен. Спортивный парень. И даже попав в колонию не опустился. Ненависть помогала ему жить. Он даже в зоне занимался спортом и сейчас был высоким, поджарым, с хорошей фигурой мужчиной.
- Сынок, ты ещё не стар. Тебе всего 43. Ты у меня очень красивый. Был совсем мальчик, а сейчас мужчина. Ты ещё можешь жениться и даже детки могут быть. Прошу тебя остановись. Пожалей меня.
- Мама, прежде чем жениться, я должен закончит прежнее. Иначе оно не даст мне спокойно жить. Пойми меня. Я тоже хочу, чтобы у меня была семья, которой я был лишен в самые лучшие свои годы. Но сначала надо закрыть прошлое.
Макс шел к больнице. Он знал, где лежат онкобольные. Проникнуть туда, не составило для Макса проблем, как и узнать где лежит его лучший друг. И вот он в белом халате прошёл по коридору и увидел номер палаты. Открыл дверь и зашёл. В палате лежал только один больной. Макс подошёл к нему. Родион лежал с закрытыми глазами. Макс придвинул стул и сел. Родион почувствовал что-то, открыл глаза и тут же упёрся взглядом в глаза Макса, своего друга детства, которого только называл другом, но всегда ненавидел. Какое-то время они смотрели друг на друга молча. Родя выглядел совсем плохо. Худой, кожа и кости. Болезнь сжирала его, высушивала и истончала. А когда-то Родя был парнем склонным к полноте. Такой колобок.
- Макс. Ты уже вышел? - Прохрипел умирающий.
- Вышел, Родя.
- Странно да, Макс?! Ты в тюрьме сидел, а до сих пор здоровый, красавец. Даже зона тебя не испортила.
- А ты на свободе был. Пил и жрал в три горла, баб имел сколько хотел, так ведь, Родя? Но в итоге, лежишь здесь, худой как щепка, гниешь за живо. Больше не жрать тебе деликатесы, женщин не чувствовать. Прикинь какая ирония судьбы?!
Родион засмеялся. Вот только смех его был подобен вороньему карканью. И то он быстро стих.
- Да, Макс. Я жрал в три горла. Женщин имел много. Больше чем ты, за те двадцать лет. По глазам вижу, ты всё уже знаешь.
- Знаю, Родя. Маленький вонючий скунс, тварь поганая. Я же ведь тебя в детстве защищал от всех остальных, кто тебя обидеть пытался. Почему ты так сделал?
- Потому, что ненавидел тебя всю жизнь. Потому, что хотел быть таким как ты. Это ты украл у меня то, чем я хотел быть. Сильным, независимым, нравится девушкам. Но всё это был не я, а ты. И Надя. Я любил её, но она воспринимала меня как друга. Как друга своего парня! И если бы не ты, то я бы и близко к ней не подошёл. Но ты подпустил меня к ней сам. Как я тебя ненавижу, Макс. Почему ты не сдох в зоне? Почему сейчас ты сидишь здесь? Такой весь здоровый, а я гнию?
- Может потому, что ты совершил самое чудовищное зло в своей жизни? Может потому, что ты мелкое, паршивое и завистливое существо? Подумай, Родя.
- Подумал. Знаешь, я ни о чём не жалею. Я забрал у тебя 20 лет жизни. Я забрал у тебя твою любимую. Она была моей женой и принадлежала мне. Да я её обманул, как и всех остальных. Я смеялся над всеми, глядя как они тебя осуждают, ненавидят за то, что я сделал, Я СДЕЛАЛ, а не ты. Все эти глупцы. И она тоже верила, что ты чудовище. И знаешь, я был ей хорошим мужем. Она ни в чём не нуждалась. Она стала матерью моих, Макс, детей. Моих, а не твоих. Да, для этого я убил её брата, Серёжу. Я всё рассчитал. Вы тогда пошли пить с ним вдвоём. Это он тебя пригласил. Я знаю, он любил тебя, а меня презирал. И я всё сделал правильно. Я выждал когда вы напьётесь,
- Может по тому, Родя, Серёжка тебя презирал, что сразу увидел твою гнилую душу, а я нет?
- Может, Макс, всё может. Только сейчас это не имеет значения.
- Значит дети твои?
- Мои. Не твои, Макс. Всё моё. Даже пусть я сдохну, но дети Нади, мои.
- Нет, не твои, Родион и ты прекрасно это знаешь. А так же то, чьи они на самом деле. Я всё слышала, Родион! - Макс резко обернулся. В дверях стояла Надя. За ней стояли мать Максима и участковый. Надежда зашла в палату. Смотрела на мужа. - Я всё слышала.
- Тогда ты всё знаешь. - Прохрипел больной. - Да, это я убил твоего брата. И решил сразу две задачи. Избавился от того, за кого ты собиралась замуж, а так же от твоего братца, так как он мог помешать мне стать твоим мужем. Всё сложилось замечательно. Ты даже без долгих уговоров согласилась стать моей женой. Ты хотела отомстить Максу. Так ведь, Надюша? И ты ему отомстила. А ведь он до сих пор тебя любит. И я представляю какую муку он испытывал, зная, что ты принадлежишь мне. Особенно тогда, когда во всём разобрался. Я не о чём не жалею. Я получил всё, что хотел. - Он закашлял. Все, кто находился в палате молчали. Молчал даже врач пришедший вместе с участковым и двумя женщинами. - Мне уже скрывать нечего. - Продолжил Родион. - Я обладал женщиной, которую жаждал. И я имел ещё много любовниц, которых просто покупал, как вещи. Я хорошо жил. Что ты так на меня смотришь, Надя? Ты же никогда не любила меня. Сначала я делал всё, чтобы заменить тебе его, а когда понял, что всё бесполезно, мне стало доставлять удовольствие просто обладать тобой, при этом думая о Максе. Я вас обоих разрушил. Давай, Макс, убей меня, ты же для этого пришёл, ты вонючий зек! Вон даже принёс заточку, которую держишь в руке. Убей меня. Я поставил на тебя клеймо зека. Клеймо чудовищного убийцы!
- Да, Родя, я пришёл, чтобы убить тебя. Но теперь вижу, что это лишнее. Я не доставлю тебе удовольствия избавится от боли раньше времени. А тебя ведь корчит от неё. Даже наркотики не помогают, которыми тебя пичкают. Может ты и хорошо жил, хотя я сомневаюсь. Жить и в зоне можно, если ты остаёшься человеком и не превращаешься в животное. А вот ты превратился в животное, Родя. И думаю, что ты сам жил как в аду. В своём персональном аду. Который тебя и разрушил в итоге. Сдохнешь сам.
Макс повернулся и не глядя ни на кого вышел. Его попытался остановить только участковый.
- Максим Иванович, Вы можете подать апелляцию.
- Зачем?
- Чтобы реабилитировать своё имя. Мы все свидетели. Мало того, я всё записал на свой сотовый. Это доказательство в суде.
- Спасибо, гражданин начальник. Но это уже не имеет никакого значения.
Макс вышел из здания онкоцентра. Посмотрел на заточку в своей руке. Подошёл к стене больницы, вставил клинок заточки в щель между кирпичами и сломал. Остатки выбросил в урну...
...Спустя неделю Максим сидел в городском парке. На скамейке, на которой они любили сидеть - он, Надя, Серёжка, тогда, 20 лет назад. Именно здесь он когда-то признался Надежде в любви. Именно здесь она подарила ему свой первый поцелуй. Он сидел и закрыв глаза вспоминал. Они были тогда совсем молодыми. Макс понимал, что это прощание с прошлым. Неожиданно почувствовал присутствие женщины. Не открывая глаз он понял, кто это. Открыл глаза. Надя смотрела на него. Ей было 41, но она выглядела гораздо моложе. Тогда, когда он видел её в последний раз в зале суда, она была юной девушкой. Сейчас перед ним стояла красивая женщина.
- Здравствуй, Максим.
- Здравствуй, Надя.
- Я присяду?
- Садись. Лавка не моя. Общая.
Надя села. Какое-то время они молчали. Потом женщина сказала, глядя перед собой.
- Ты ни разу не позвонил.
- А надо было?
- Надо.
- Кому?
- Мне... И тебе тоже.
- Почему?
- Потому, что ты должен увидеть своих детей, Максим. А дети познакомится, наконец, со своим отцом. Настоящим отцом.
Макс посмотрел Надежде в глаза.
- Что ты сказала? Мои дети?
- Да, твои. Сын и дочь. Я хотела тогда тебе сказать о том, что беременная, но вместо этого, узнала, что Серёжи больше нет, а ты находишься в милиции. И что убийца моего брата это ты. И я промолчала.
- Ты поверила в то, что я убил Серёжу?
-Сначала не хотела верить. Но следователь убедил меня. И Родион. Он тоже говорил о твоей виновности. Всё указывало на то, что это именно ты убийца. А Серёжка мой брат. Брат близнец. Ты же сам знаешь как мы с ним были близки. Я даже чувствовала его боль, если ему было плохо. Я и в тот день почувствовала сильную боль. Это когда его убивали. - На глазах женщины навернулись слёзы. Она продолжила. - И самое главное ты не отрицал. Ты просто ничего не помнил. Оказывается это Родион купил Серёже водку. И он туда что-то подсыпал или ввёл шприцом. Он сам это сказал, после того как ты ушёл из палаты.
- Это уже не важно, Надя. Уже всё свершилось. Прошло 20 лет.
- Нет, Максим, важно. Важно восстановить справедливость. Я подала апелляцию.
- Зря. Я не просил.
- Ты не просил, всё верно. Но об этом просят Серёжка и твой отец. Это нужно мне, твоей матери и твоим детям, Максим. Они здесь. Поговори с ними.
Максим увидел парня и девушку. Они подошли к лавочке.
- Я им всё рассказала. - Сказала Надежда и встала. Макс тоже встал. Смотрел на своих сына и дочь. Они оба были похожи не только друг на друга, но и на него. Макс судорожно сглотнул. Надя посмотрела на них, повернулась и пошла к выходу из парка...
Родион умер спустя две недели после встречи с Максимом. На его похоронах практически никого не было. Но Надежда оплатила услуги ритуального агентства.
Спустя ещё две недели, Надя присела дома на диван. Чемодан с её вещами стоял в прихожей.
-Мама, - к Наде обратился сын, - ты уверена, что хочешь уехать?
- Да, Кирилл. Я хочу уехать. Мне давно это надо было сделать, когда вы с Соней были ещё маленькими. Развестись с Родионом и уехать, забрав вас.
- Почему не сделала? Из-за нас с сестрой?
- Да. Боялась остаться одна с двумя маленькими детьми. К тому же Родион на самом деле хорошо к вам относился. И ни разу не дал вам понять, что не родной. И я не знала, что именно он убийца. Простить себе не могу, что поддалась тогда на его уговоры и не поверила в Максима.
- Ну да. Относился хорошо. И мы считали его своим отцом. Правда какой ценой? Ценой жизни нашего с Соней родного дяди и лишением свободы на 20 лет нашего родного отца. мам, мы давно уже с Соней знаем, что Родион нам не родной отец. лет пять назад мы с Соней нечаянно подслушали твой с Родионом разговор. Из него поняли, что он не наш настоящий отец. Но мы тогда так и не узнали, кто настоящий и где он. Всё раскрылось только сейчас. Просто мы не говорили тебе и ему, что всё знаем. Мам, почему ты отцу не позвонишь?
- Мне показалось, что он не рад меня видеть. А как у вас с Соней? Общаетесь с Максимом?
- Да. И с бабушкой Зоей. Бабуля у нас просто замечательная. Она про тебя всё время спрашивает.
- А отец? Максим спрашивает?
- Нет. Но у него стоит твоя фотография в рамочке, где ты ещё молодая, такая же как Соня сейчас.
- В светлом платье?
- Да. Светлое платье в синюю тонкую полосочку. Как я понял, фото сделано в парке.
Надежда улыбнулась.
- Да, мне тогда было 20 лет. Максим меня сфотографировал. На фотоаппарат, их ещё "мыльницами" называли. Там на плёнку "Кодак" фото делали. Этот фотоаппарат Серёжкин был. Это потом все на цифровые перешли.
- Мам, ты всё ещё любишь отца?
- Какая теперь разница, Кирилл? Прошлого не вернёшь.
- Прошлого не вернёшь, но можно построить будущее. То, которое вы бы хотели построить. Позвони отцу.
- Ты думаешь?
- Я знаю. - Кирилл протянул матери свой телефон. Там уже шёл вызов.
- Алё, Кирилл? - Услышала она голос Максима.
- Это не Кирилл. Это я, Максим. Здравствуй.
- Здравствуй, Надя.
- Максим, я... - Надежда замолчала, но потом решилась. - Нам надо встретиться. Пожалуйста, Макс.
- Хорошо. Давай встретимся.
- Когда?
- Прямо сейчас.
- Где?
- Приходи в парк.
- К нашему месту?
- Да.
- Я сейчас приеду...
...Надя оставила машину возле входа в парк. Побежала по дорожке. Вот показалась их скамейка. Она остановилась. Он ждал её. За спиной у Максима была гитара. Надя медленно подошла к нему. Стояла и смотрела ему в глаза. Он улыбнулся. Протянул ей ромашки.
- На клумбе опять нарвал? - Спросила она, словно не было этих 20 лет. Он тогда часто так делал.
- На клумбе. - Кивнул Максим. Переместил из-за спины гитару. - Надь, хочешь, спою песню.
-Какую? - Сама замерла. Она знала какую он песню ей споёт. Он её всегда ей пел. Он много песен знал, но эту они любили оба.
- Ты разве забыла? "Тебе, моя последняя любовь". Правда я давно не пел песен. Больше 20 лет. даже гитару в руки не брал. Так что сильно меня не ругай.
- Не буду.
Макс пробежал пальцами по струнам и запел, а Надя стала ему подпевать. Как когда-то, 20 лет назад...
"Тебе, моя последняя любовь,
Вложу в конверт чуть пожелтевший снимок:
Наивный взгляд, приподнятая бровь,
И губ незацелованных изгибы..."
Спасибо, что дочитали!