Вот жила одна первобытная семья. Мама, Мудрая Кобра, её чудесный сынок Дайдай и папа, так, охотник на мамонтов. Оба родителя, конечно, мечтали видеть сына вождём. Но пока он был мелок и шаловлив. Он забирал себе каменные игрушки других малышей и выхватывал из их рук куски мяса, которые они замешкались сунуть в рот.
- Сын, нельзя. Немедленно отдай чужое, - приказывал папа, но Дайдай косился на Мудрую Кобру. Она могла, конечно, сказать: "Разве так можно, милый?" Но только если поблизости был кто-то из старейшин, или шаман, или нынешний вождь. Если не было, то она старалась объяснить рядовым членам племени, что её мальчику нужнее, а их мальчикам вовсе не так уж и надобно. Про себя она думала, что у неё растёт будущий вождь, а вождю можно всё. А вслух говорила, что незачем притеснять детей, они же дети. "Что значит "нельзя"? - вопрошала она папу Дайдая. - Нельзя - это тебе. А ребёнку можно. Он ведь ребёнок. От запретов в будущем одни огорчения. Вождь Добрый Волк до сих пор вспоминает, как отец запретил ему кидать камнями в раненого орла. С тех пор ни разу не кидал".
- Орлы, о, женщина, оберегают наше племя. Обижать их - значит призывать на сородичей несчастья.
- Вождь Добрый Волк до сих пор страдает из-за того, что раненый орёл, которого он взял себе, умер, несмотря на то, что он столько труда потратил. Лечил и кормил.
- Добрый Волк стал вождём потому, что пытался выходить раненого орла. Духи предков даровали ему силу, власть и любовь к справедливости.
- Наш сын не будет страдать! Мы сами вырастим ему орла. Для будущего могущества и власти Дайдая.
- Наш сын, Дикая Кобра, должен сам это сделать.
- Не Дикая, а Мудрая, - прошипела Кобра. - Запомни, наконец. Когда мой сын станет вождём, все будут называть меня так, как я считаю нужным. Тогда уже не ответятся.
Мудрая Кобра вообще многое считала не так, как другие. Она объясняла женщинам, как воспитывать малышей. И, поскольку сила её убеждения была велика, дети становились всё шаловливей и непослушней. Дайдай же был непослушнее всех. Он бил ровесников ("Сильный воин растёт" - считала мать). Грубил старшим и даже старейшинам (“Ах, какой остроумный!“). Пинал малышей ("Сами напросились"). Дёргал за хвосты собак, плевался в кошек ("Шалунишка какой!“).
Бывало, что Дайдаю влетало от шамана. От сородичей и соплеменников. От отца, бывало, тоже влетало. Дайдай стал капризен и буен. У матери он был всегда прав. У других людей - вроде бы нет? Как же так? Мудрая Кобра - главный человек в жизни Дайдая. Не она ли говорит тихо-тихо, что все, кроме неё и сынули, вроде лягушек в болоте? И они делают замечания ему, чудесном мальчику? Почему нельзя ходить на болото? Мать ничего не запрещает. А вождь Добрый Волк давеча поймал за вихор, привёл к родителям и сказал печально, что, мол, дождутся они беды, если не объяснят сыну, что можно, а что нельзя, что хорошо, а что нет. Мудрая Кобра спорить не стала, но после ухода вождя расцеловала сыночка, утешила, объяснила, что никто же ничего не понимает в том, как детей воспитывать. И, поскольку отец был согласен с Добрым Волком, стал он жить отдельно, в дальнем углу пещеры.
В летний праздник к Доброму Волку явился шаман. Поговорить о том, что не стоит ли меры принять и, скажем, изгнать в Далёкие низины женщину, наметившую посадить на камень вождя своего сына. Не слушает, дескать, Дайдай никого, нарушает правила, душит щенков, расшиб камнем голову мальчишке Пёстрому Дятлу. Украл и сжёг шкуру, на которой в дальнем углу пещеры спал его отец. Шумит и бъёт в барабан, когда охотники отдыхают.
- А ещё, - вспомнил шаман, - кричит на мать свою, Дикую Кобру. И даже, видели люди, что поднимает на неё руку. Требует, чтобы отдала ему свою порцию пищи.
- Не проси меня, - сказал Добрый Волк, - чтобы я изгнал в Далёкие низины женщину, сошедшую с ума от любви к сыну. Ни к какому делу он не приучен, мать защищать не станет, охотиться не желает. Погибнет с ним Дикая Кобра. Сама воспитала себе погибель.
- Вырастет хулиган, спасу от него не будет, - схватился за голову шаман. - Если человек правил не знает, ладить с людьми не умеет, как жить такому? Подрастут его ровесники, не потерпят буяна и грубияна. Лентяя, плохого охотника. Бит будет часто. Или же... - шаман задохнулся от ужаса.
- Или же ты хочешь сказать, ровесники Дайдая биты будут теми, кто признает в нём силу и пойдёт, как за вождём? Опасаешься смуты? Не бойся. Кто в наше время не знает границ, тому не дожить до зрелого возраста.
Мудрая Кобра всё чаще стала уходить в горы. Она пыталась найти орлёнка, чтобы вырастить для Дайдая орла. Он поможет сыну стать главным в племени, любить и уважать мать, которая вот даже в гнездо вождя птиц на недоступной скале ради него залезла. Но Дайдаю не понравился орлёнок. Некрасивый, противный, шумный.
- Неси обратно, - завопил он. - Глупый орёл съест мою еду.
- Я устала, сейчас уже поздно, хищные звери вышли на охоту, - заплакала Мудрая Кобра. - Позволь мне завтра отнести орлёнка.
- Сейчас! Я сказал сейчас! - затопал ногами сын. И бросился на мать с кулаками.
- Не смей! - крикнул из дальнего угла пещеры его отец. И, подбежав, оттащил Дайдая. Сородичи и соплеменники встали перед ним, не пуская бить Мудрую Кобру. Хоть для них она и была Дикой, но всё же женщина и родня.
- Ах, так? - взвизгнул Дайдай. - Ну, я покажу вам! Что значит, "нельзя" ? Нельзя - это для вас, лягушки. А я буду делать, что захочу!
Было там болото, охранявшее племя от врагов со стороны Холодных мест. Предки запрещали заходить в него дальше Приметного камня. Закон, который нарушить нельзя. Но разгневанный Дайдай помчался прямо туда. Правила не для него. Законы жизни племени не для него.
- Вернись Дайдай! - кричали люди. Но не посмели следовать за ним дальше Приметного камня. Мальчишка же хохотал, пересекая невидимую границу, показывал голую попу и обзывался плохими словами.
- Дайдаюшка, - всхлипнула Мудрая Кобра и протянула руки. Ей в лад всхлипнула трясина... Смех неслуха замолк навсегда. Вождь Добрый Волк развёл руками и зашагал прочь, усмехаясь в усы. Увели осиротевшую Мудрую Кобру. Шаман помедлил немного. "Ежели все дети не будут знать границ и запретов, и правил соблюдать не станут для собственной же безопасности, взрослых не останется в лесах и в лугах, жизнь людская прервётся и прекратится", - думал он, глядя на Приметный камень, озарённый луной. Что с него взять? Первобытный человек. И философия у него первобытная.
(Кому рассказ понравился, ставьте пальчик вверх)).