Шел по улице мальчик маленький.
Одинокий такой бродяжка.
Он от пьяных сбежал родителей
И жилось ему очень тяжко.
Ел не досыта, спал, где попадя
По подвалам, да по подъездам он.
Каждый раз о счастливой жизни
Приносил ему грезы краткий сон.
Девять лет ему было отроду.
Очень худенький, глаза синие.
Шел он, зябко дыша на пальчики
Шепча Господу: «Ты спаси меня!»
Люди мима шли озабочено.
Кто заметит его несчастного.
Шли, ссутулившись, взгляды под ноги.
Он один смотрел в небо ясное.
Шел и думал: «Ведь я не брошенный!
Со мной Бог и небесное воинство!»
А толпа все неслась чванливая.
Так трясясь о своем достоинстве.
Как-то свежим осенним утром
На скамейке пустого парка
Он смотрел, как восходит солнце.
Непривычно для осени ярко.
И глаза его так светились
Светом солнечным, не иначе.
В тот момент был счастливей всех он
И безмерно других богаче.
День бродил он потом, и кашлял.
И от сильного жара бредил.
Ему чудилось, будто в парке
Он родителей новых встретил.
Те любили его безмерно,
Баловали, кормили вкусно.
День прошел и развеял морок.
И на сердце вдруг стало грустно.
Солнце медленно шло за крыши.
И в мгновения те заката
Птицы в небо поднялись стаей.
Словно души летя куда-то.
Шли на юг и туда, где лето.
В заходящего солнца кромку.
И мир стал вдруг таким прекрасным.
И согрелась душа ребенка.
Люди чуда не замечали.
Торопились и шли толкаясь.
А мальчишка стоял счастливый.
На закат смотрел улыбаясь.
Спать хотел он пойти в подъезде,
Но закрытым тот оказался.
И, холодной осенней ночью,
На скамейке он в парке остался.
Шел октябрь, и лужи мерзли.
А уж что говорить о ребенке.
Шел по парку с утра полицейский.
Лед хрустел под ногами тонкий.
На скамейке лежал мальчишка.
Сердце резко ускорило бег.
Бледным было лицо ребенка,
Словно первый упавший снег.
На мальчишку накинув куртку
Он по рации вызвал наряд.
Понимая, что не поможет.
Отведя вдруг потухший взгляд.
Увозили из парка тело.
Все молчали, а что тут скажешь.
Жизнь украдена у ребенка -
Нет страшнее на свете кражи.
Голубь с ветки спорхнул, взлетая,
В тихом парке покой нарушив.
Поднимаясь все выше к небу.
Уносил в клюве детскую душу.