Здраствуйте все, я инвалид 1 группы. Сегодня я продолжаю публиковать повесть деда Петрова Андрея Дмитриевича с разрешения Петрова Михаила Андреевича.
10.
В первые дни после прибытия Василий Дмитриевич самым энергичным образом развернул свою директорскую деятельность по всем направлениям-и вглубь и в ширь. В его обязанности входили и руководство учебным процессом во всей школе, и хозяйские дела, и благоустройство самих учителей-холостяков. В эти же дни он подыскал домработницу. В ее обязанности входило поварское дело и уборка помещения в котором жили четверо холостяков. Домработницу звали Наташа. В прошлом учебном году она закончила семилетку этой же школе, возраст ее не превышал семнадцати. В летнее время она работала в колхозе на разных работах вместе с другими женчинами, а в зимнее- оказалась свободной, так как подходящей работы для нее не нашлось. Поэтому она и пошла в домработницы к учителям.
Наташа- девушка в полном расцвете, среднего роста и фигуркой-загляденье. Она не красавица, но огромные карие глаза ее, окаймленные длинными черными ресницами так и обжигали каждого, на кого смотрела. Оголенные икры ног ее ( у нее не было чулок) выглядели заманчивыми и притягивали взгляд. Весь внешний облик ее вызывал вожделенные мысли о наслаждении. В любом из холостяков она могла вызвать страстную любовь к себе. И в первый же день пребывания в их доме они все четверо это поняли.
Когда Наташа подавала на стол пищу, они все словно немели. Разговор не клеелся шутки получались плоскими невпопад. Они стеснялись не столько ее, сколько своих постыдных мыслей. Как им относиться к ней, пока не знали. Высказаться по этому поводу никто из них не решался. Но каждый мечтал обладать ею, что только ему она должна принадлежать.
Однажды вечером, когда они сидели за длинным рабочим столом, который Прокопий установил по середине зала и, над которым висела двадцатилинейная лампа, заправленная керосином и под большим белым абажуром, ярко освещала комнату, и готовили рабочие планы на завтрашний день, Василий Дмитриевич расставить все точки над "И". Он произносит горячую и довольно убедительную речь, смысл которой всем был ясен.
-Вот что, коллеги я хочу сказать вам...- тут он запнулся и казалось, забыл о чем следовало говорить речь, но не таков Хирсанов! За словом в карман не полезет. И он продолжал:- У нас молодая приятная девушка. Каждый может в нее влюбиться или соблазнить для своего удовольствия. Но это же не допустимо! Мы-учителя самые культурные люди на селе. Мы должны во всем показывать только положительный пример. А если у нас случиться что-либо нехорошее в быту, то что о нас будут говорить жители села, ну, теже родители наших учеников? Ведь в их глазах мы потеряем свой авторитет. На нас плевать будут! Можем ли мы дойти до такой аморальности?
-А если такое произойдет?- ввязался в разговор Евгений Сергеевич. Он, конечно, делает это не потому, что хочет этого, а потому, что посчитал директора зажимщиком демократии ввязывающимся в личную жизнь.- Если такое произойдет всерьез, самым что нинаесть честнейшим образом, например, жениться на ней, зарегистрироваться и объявить, что мы муж и жена. -Тогда что? Тоже, по-вашему мнению аморально?
-Интересно узнать, кто же из нас такой влюбленный, что в самом начале учебного года решил отпразновать свою свадьбу?- пошутил Виктор Алексеевич.-Я например об этом даже не мечтаю, а не то, чтобы реализовать эту идею на практике...
-Я тоже не всчет.- высказался Яков Борисович Беник-я к вашему сведенью женат, и у меня есть ребенок. Вскоре жена ко мне переедет...
Итак, трое из них отказались от любви, и от женитьбы.
-Полнейшее большинство!- резюмировал Хрисанов.
-Ну что ж! Приходиться смириться. Подчиняюсь большинству, -съехидничал Евгений Сергеевич.
Этот деликатный вопрос, разрешился без особых осложнений. Они поклялись в том, что никто из них не притронется к Наташе.
-Она будет мне сестренкой,- пошутил Виктор Алексеевич...
-Она нам всем будет сестренкой!-поправил его Хрисанов и разговор на эту тему закончился.
Наташа старалась из-всех сил, чтобы угодить учителям. Что касалось порядка в доме то упрекнуть ее не в чем. Крашенные желтой краской в доме полы, она протирала ежедневно, а иногда и по два раза в день, так что они всегда блестели. Завтраки обеды и ужины она подавала вовремя но главным ее недостатком явилось то, что она мало что смыслила в поварском искусстве. Каждый день варила одно и тоже. Огромный черный чугун доверху наполняла кусками мяса, заливала водой, солила и так варила. К этому иногда добавляла картошки. Но чаще варила без нее. И это не потому что других не было продуктов-были мука, капуста, картофель, сливочное масло. Но Наташа не умела все это применить с пользой для вкуса. Часто мясо не съедали. Утром недоеденные куски Наташа вываливала на помойку где тут же подбирали их сельские собаки.
Наташе казалось, что она готовит пищу так же, как и ее мать. Но она не понимала, что мать-то так делала только во время изобилия мяса диких животных, которых отец ее убивал на охоте. Мать-то готовила и борщи, и лапшу, и блинчики, пельмени и прочее. Наташа, конечно, знала об этом, но как это сделать на практике сама не умела. Поэтому для учителей готовила самое простое-супы с огромным количеством мяса." Что может быть вкуснее мяса?!"- думала Наташа.
Хрисанов в первые же дни пребывания Наташи в доме, заметил ее никуда-негодные поварские способности. И пожалел, что нанял именно ее. Ведь в селе много женщин, которые если уж не классно, но во много раз могли бы вкусней экономней готовить. И ему теперь необходим мотив, по которому смог уволить Наташу на законном основании. И он решает, хоть как-то обратить ее внимание на невкусную еду, приготовленную ею. Он возится ложкой в миске, приподнимает каждый кусок свинины, внимательно рассматривает , а потом уж начинает разрезать на кусочки и нехотя без всякого аппетита жевать. Наташа видит это, но пока что не понимает, почему ее варево не нравиться директору. Она вроде бы делает все как мать. Но ее успокаивал Виктор Алексеевич. Пища что подавала, ему казалась очень вкусной и он ел быстро и до отвала. Вылезая из-за стола, он всегда говорил Наташе "спасибо". И душа ее вновь обретала спокойствие.
По утрам Виктор Алексеевич часто просыпал. И это не потому, что другие учителя, в том числе и Хрисанов, не обращали внимание на спящего. Когда они вставали, будили и его. Он говорил: встаю, но тут же засыпал. А когда вновь приходил в сознание,то все уже в школе и что там начинаются занятия, соскакивал с постели и быстренько одевался и бежал в школу, где только что звонил звонок на уроки. Такая поспешность, с какой он наводил свой туалет, не давала возможности как следует заправлять постель. В его отсутствии этим занималась Наташа. В этом Виктора Алексеевича поразило то, что Наташа ни единого раза не сделала ему замечания... хотя заправлять постели учителю не входило в ее обязанности. Виктор Алексеевич часто задумывался над тем, что Наташа не делала ему замечаний по этому поводу. "Может ей нравиться заправлять мою постель? Может эта работа ей доставляла какое-то удовольствие? Может ей нравилось вдыхать еще теплый запах, исходивший от моей постели?" Эти вопросы он не мог разрешить. Поэтому они так и оставались для него загадкой. И ежедневно когда приходил на обед, видел свою кровать- топчан отлично заправленным, благодарил Наташу за ее заботу.
-Ты Наташа просто золодце... всегда прибираешь мою постель, чего тебе, конечно же, не положенно. Каждый из нас должен это делать сам. Ну а если ты уж заправила я благодарен тебе. Сам-то почти проспал.
-Что вы, Виктор Алексеевич, говорите! Для меня ведь заправить вашу постель вовсе не составляет труда, так что вы напрасно беспокоитесь. Ведь я не могу смириться с тем, что в комнате нет порядка-три постели заправленны, а одна нет. Мне хочется, чтобы в комнате был полнейший порядок. Вот я и поступаю так... Да вы, Виктор Алексеевич, не переживайте. Ложитесь пораньше спать и тоже будете вставать рано,вместе со всеми.
-Я так и думаю, но у меня ничего не получается: утром не люблю рано вставать, даже,если рано ложусь. Если бы не идти на занятия, то просыпался бы только к обеду... Наташа, скажи правду; вот мы с тобой часто болтаем, а с другими учителями тоже иногда болтаешь?
-Что вы, Виктор Алексеевич говорите? С другими-то мне не о чем говорить.
-А почему со мной так охотно разговариваешь?
-Вы совсем другой...
-Как это- другой? Объясни, пожалуйста.
-Ну, как вам сказать... Вы вроде бы наш, из нашего села. Вы, вроде бы, тут и родились. С вами я хоть о чем могу запроста разговаривать...
-А с теми?
-Очем с ними говорить? Они все такие важные, серьезные, ученые. А я что? Разве они со мной будут так запросто разговаривать, как вы?!
-А тебе нравиться со мной разговаривать?- вопрос задан не без умысла. В сути его скрывалось нечто интимное.
-Конечно,- призналась Наташа и на лице ее вновь появился румянец, который не ускользнул от глаз Виктора Алексеевича. Наблюдая за Наташей Виктор Алексеевич видел, что она не глупая девушка. Она могла бы учиться дальше и закончить какое-либо учебное заведение, например педагогическое училище или медицинское. Но она почему-то этого не сделала после окончания семилетки, когда еще отец был на свободе, а теперь даже не пытается сделать этого. И Виктор Алексеевич спросил ее:
-Наташа ты умная девушка, и я не пойму, почему ты никуда не поступила на учебу?
Наташа некоторое время молчала. В ее огромных глазах нескрываемая грусть. Сдерживая слезы она поведала:
-Весной этого года вместе с подругами мы послали документы в медучилище. Нам ответили, чтобы в августе приезжали сдавать экзамены. Но выехать в город мне так и не удалось: в селе произошли крупные аресты. Моего отца тоже ареставали. Мать осталась с нами -тремя. Брату двенадцать, сестренке восемь. Куда она с ними? Матери нужна помощь, чтобы все мы не погибли с голоду. Я у нее самая старшая и могу ей хоть чем-то помочь. Вот и пришлось остаться. Летом на равне со всеми женщинами работала на полевых работах. А зимой мне не нашлось работы в колхозе. Женщины зимой возят корма для скота и работают на ферме доярками. А я куда годна? Я даже лошадку запрячь не умею. Вот и поступила сюда, в домработницы. Хотя и немного, а помогу матери...-Она умолкла, молчал и Виктор Алексеевич. Он подыскивал слова, которыми смог бы ее утешить. Так, чтобы она обрела уверенность на хорошую жизнь в будущем. А пока он подыскивал нужные слова Наташа продолжала рассказывать историю своей семьи за последнее время:
-Когда отец был дома, мы хорошо жили. У нас все необходимое было. Мы ни в чем не нуждались. Отец, как и другие сельские мужчины, работал в колхозе механизатором и считался на хорошем счету. В свободное время уходили в тайгу на охоту. Зимой у нас вся кладовая бывала завалена мясом диких животных, которых отец убивал на охоте. Тут была и кабанина, и изюбрятина и козлятина. Я даже не могу перечислить всех животных, которых отец убивал. Мы ели мясо невпроворот а теперь, что сами вырастим, то и съедим. В этом году зарезали кабанчика да двухлетнего бычка. А большого кабанчика мать продала сюда, вам, которого и едите. Деньги-то, ой, как нужны! Всех нас нужно обуть, одеть, а где взять деньги-то? Вот и приходиться кое-что продавать...
Грустный рассказ Наташи о трудном положении в семье, разжалобил Виктора Алексеевича. Он готов был сделать все, чтобы помочь семье Наташи. И он сказал:
-Наташа, я поговорю с учителями, и уговорю их, чтобы прибавить для тебя жалование. Буду настаивать платить тебе не по двадцать, а по тридцать рублей.
-Не делайте этого, Виктор Алексеевич.
-Но почему?
-Да хотябы потому, что ты озлобишь против себя товарищей. И на меня они будут смотреть как на...- она задумалась, подбирая подходящее слово.
-Как на кого?
-Ну, как на вымогателя! Не делайте этого... Вы виктор Алексеевич, просто смешной. Сами еще -гол как сокол,- ничевошеньки не имеете, а уж стараетесь помочь бедным. Да вы сначала себя-то в порядок приведите-купите для себя одежду... учитель должен красиво одеваться. А у вас ничего путнего нет...
-О себе я меньше всего думаю. Я знаю, у меня скоро появяться деньги, и тогда смогу хорошо приодеться. А пока потерплю. А твоей семье все время нужны средства к существованию.
-Тут приоденетесь,-хихикнула Наташа,- в магазине-то ничего такого нет, чтобы вам подошло.
-Не пугай, Наташенька! Прокопий Тимофеевич уверил меня в том, что на золотом прииске в Ермаковском, можно приобрести все, чего только пожелаешь.
-Это на самом деле так. На прииске все имеется, но продается на золото, и к тому же-прииск-то далеко сейчас.
-Ну как далеко? Прокопий говорит, что на верховых лошадках можно обернуться за два дня. Ермаковский от Радде всего лишь в сорока километрах. День туда-день от туда. И имеется хорошая тропа, так что на лошадках верхом вполне можно проехать. Вот только поднакопить деньжонок, тогда и отправим нашего директора с Прокопием...
-Вот и копите денежки! Думайте о себе, а не о других,- отчитала Наташенька Виктора Алексеевича. Оказалось так, что она лучше разбираеться в житейских делах, чем он, начинающий учитель. На улице послышался шум и крики учащихся, которые выбегали из дверей школы. Закончались уроки в старших классах. Вскоре и учителя заявятся на обед. Виктор Алексеевич зашел в залу, а Наташа стала возиться у печки, готовясь к раздаче пищи. На кухне не осталось признака, о том, что здесь только что происходила откровенная беседа Виктора Алексеевича с домработницей Наташей.
Продолжение следует.
1.
3.
4.
Спасибо за прочтение, если понравилось ставте лайки и подписывайтесь на мой канал. Фотография взята из личного архива.
