Немного мы пожили полной-то семьей. После смерти бабушки и отца, нам отказали от жилья.
Бабушка ведь работала кастеляншей в Томском роддоме № 2. Благодаря этому мы и получили казенное жилье там же на первом этаже роддома. Он и сейчас стоит на том же месте на улице Ленина. Только кроме старого здания, появилось еще и новое – бело-кирпичное и современное, стоит оно на улице Розы Люксембург, в просторечии - «Розочке», рядом с трамвайной линией. А напротив кинотеатр «Родина», его потом переименовали в «Киномакс», мода пошла – советские названия переименовывать.
Навигация "Истории от Палыча":
Глава 1. Пока живешь- надо помогать
Глава 2. Сын священника
Помню я нашу небольшую комнатку в этом роддоме, где почти половину занимала печка. Мне нельзя было выходить днем и только вечером заведующая роддомом Ольга Генриховна – строгая такая немка, позволяла мне побегать или покататься на трехколесном велосипеде по пустым коридорам. По десять раз туда и обратно. И ни разочком больше. А звала она меня Кокой. Посмотрит так строго и скажет, четко выговаривая слова: «Ну, Кока, я надеюсь, что ты не будешь баловаться, здесь шуметь нельзя». Я слушался. Я вообще был очень дисциплинированным. Хотя мне тогда было всего пять лет. А днем я сидел с бабушкой и смотрел, как она штопает халаты, рубашки, простыни и полотенца, а затем гладит их на большом столе.
А стирать отвозили в другое место. Все белье складывали в большие узлы и на телеге отвозили в прачечную. Вместо коня, помню, был бык, и звали его Андрюша. Хотел - вез, хотел - не вез. Много мучений было заставить его пойти у молоденькой санитарки. Помню, как она упрашивала упрямого быка везти телегу с бельем и подманивала его с помощью кусочка хлеба с солью: «Ну, Андрюша, ну, скушай». И это в то время, когда хлеба не хватало. Шла война. Великая Отечественная.
Питались мы тогда тоже с казенного стола, скудно-бедно, конечно. Вторые блюда нам не доставались, всё ведь для рожениц готовилось. Оставался только суп, вернее щи, где в основном оставалась одна капуста. Бабушка приносила кастрюльку в нашу комнату, и мы разогревали её на печке. Если было растительное масло, которое бабушка приобретала или выменивала на базаре, то щи выпаривали и добавляли масло. Получалась тушеная капуста. Ели и было вкусно. На базар по выходным дням ходила бабушка. Там она продавала или выменивала вещи – на продукты и спички. Так и ушли из нашей семьи многие старинные книги и вещи, напоминавшие бабушке и маме их благополучную жизнь до революции. Но дореволюционное издание Библии на церковнославянском языке с медными застежками и икону Николая Чудотворца, а также старые фотоальбомы мама с бабушкой сохранили.
Во дворе роддома работницы устроили огород. Там росли помидоры и огурцы, капуста, морковь и свекла, а также лук и укроп. Иногда я играл в том дворе с местными ребятишками. Но многие были хулиганистые, матерились. А я с детства не люблю матерки. Не переношу и все. Наверное, так мать с бабушкой приучили. И сейчас никогда не сквернословлю.
Через какое-то время мне дали место в детском саду. Этот сад был рядом с роддомом, метров пятьдесят не больше. Сейчас это здание занято какой-то медицинской лабораторией. И стоит оно на перекрестке улиц Ленина и Дальне-Ключевской. Желтое двухэтажное здание, которое когда-то было детским садом.
Помню, как однажды, в саду нам - детям рассказали про бомбежки. Мне пятилетнему и очень впечатлительному ребенку показалось, что вот сейчас бомба упадет на детский сад и я, испугавшись, убежал из сада домой. Прибежал, уткнулся бабушке в колени и плачу. А затем хватаю бабушку за подол: " Ба-ба! Бежим! Сейчас бомба упадет!"
"Что ты, что ты, милок. Да какая бомба?! Нет тут никаких бомб", - успокоила меня бабушка и привела обратно в садик.
Так и жили мы в роддоме. И отец туда к нам пришел после фронта, его завхозом взяли. Тогда и лошадь в роддоме появилась. Там же родилась моя сестренка Наташа. Маме надо было только на второй этаж подняться.
А когда мне шел уже одиннадцатый год в Томске случился сильный паводок, как говорили тогда, самый сильный за последние сто лет. Людей погибло более трех сотен, а скотины - более тысячи. Уровень воды был более семи метров. Случилось это наводнение 12 апреля 1947 году. И вода стояла почти две недели. Люди на плотах передвигались. А мама моя в сапогах по крышам гаражей и сараев передвигалась в сторону трамвайной улицы Розочки. Там у нее была работа. Я слышал, как мама рассказывала бабушке, что река Томь вышла на луга и затопила город и колхозные поля возле Черной речки. Городская речка Ушайка тоже вышла из берегов и затопила весь Коммунистический проспект. В то время так назывался отрезок по улице Ленина от Центрального универмага до Черемошников. Вода перелилась через пристань на правом берегу. А на левобережье затопило все луга, Нижний Склад и Эушту.
Еще через несколько дней, вода прорвала дамбы в районе Черемошников. Залило уже территории Карандашной фабрики и Мясокомбината. Затопило все прибрежные улицы: Мельничную, Войкова, переулок Сухоозерный. Вода дошла аж до Лесоперевалочной базы на Черемошниках.
Чтобы устранить этот затор вызвали специалистов и рабочих. Более тысячи человек работали, в том числе авиация и подрывники. Людей эвакуировали из затопленных домов. Более сотни семей вывезли.
У нас в семье осталось фотография на память о том событии. Улицы, затопленные водой и люди, плывущие на плотах. Для нас, подростков, это было интересное приключение, в школу не надо ходить. А взрослые, конечно, натерпелись страху. Помню, как все обсуждали тогда, что опасна не только большая вода, но и то, что она может замкнуть электрические сети, лишить людей жизни и испортить оборудование….
Ну, а где-то через неделю, вода стала постепенно спадать. Жизнь нормализовалась. Дети в школу пошли, обсуждали потом на переменках, кто и куда сплавал и что интересного видел и слышал во время наводнения.
Николай Палыч помолчал, а затем лукаво улыбнулся и сказал:
- А хочешь, расскажу еще про привидение в нашем роддоме?
- О! Интересно! Конечно, расскажите, - воскликнула я.
Николай Павлович выдержал паузу, чтобы подогреть мое любопытство, затем хитро улыбнулся и продолжил свое повествование:
- У здания роддома, где мы тогда жили, была интересная история. Раньше, еще до революции это была больница, а улица Ленина тогда называлась Миллионной. Больницу эту называли в Томске Некрасовкой, по имени Ивана Максимовича Некрасова, который её и построил в самом начале 1900-ых годов. Он был интересной личностью, этот Некрасов. Много полезного сделал для Томска. Настоящий предприниматель, купец и глубоко верующий человек, он не только умел зарабатывать деньги, но и много жертвовал для родного города.
До революции Иван Некрасов имел несколько домов в Томске, в том числе большой дом в четыре этажа на самой фешенебельной улице Миллионной. Имел несколько лавок и магазинов. А также был владельцем кирпичного завода, который оснастил паровым двигателем. Из его кирпича в Томске построено много старинных зданий, в том числе корпуса Томского технологического института. Позднее его переименовали в политехнический. Я когда-то в нем учился. Но это уже другая история.
Так вот, этот меценат подарил городу землю и возвел на ней двухэтажное здание под больницу. Да еще сверху дал пятнадцать тысяч рублей для того, чтобы обустроить больницу внутри. По тем временам это были огромные деньги. Вот такой был человек - Иван Некрасов. Уважали его в городе, несколько лет избирали гласным городской думы ( семь сроков подряд) и дважды избирали городским головой. А еще присвоили ему звание "потомственного почётного гражданина". Это значит, что и дети его могли носить это звание. И сейчас можно стать "почетным гражданином" за большие заслуги перед городом. Но, конечно же, звание это потомкам уже не передашь. Другое время. Но это и хорошо, потому как, не каждый сын достоин дел своего отца.
Может быть потому, что здание это старинное и там чего только не было за эти годы: и инфекционное отделение, и родовспоможение, а значит и люди умирали и младенцы, и аборты делались… но стали там вдруг твориться разные странности. Люди стали видеть привидение и иногда слышать детский смех. В основном по ночам и в дальней части больницы, за толстыми дверями, где даже окно было замуровано. Там было складское помещение. Медсестры и санитарки боялись туда заходить поодиночке.
А вот бабушка моя ничего не боялась. Заходила и говорила в дверях: «Я ненадолго. Возьму только одеяла и уйду. Тебя не побеспокою». И привидение молчало.
Я услышал эти разговоры про привидение уже, когда в школе учился и помню, как одна санитарка звала другую, чтобы вместе сходить на склад.
- Боюсь, сказала, - одна идти. В прошлый раз страху такого натерпелась, что до сих пор не по себе. Пока искала нужную вещь, все время казалось, что кто-то смотрит за спиной, а затем еще вещи с дальних полок стали падать, а когда стала их собирать, то, прости Господи, смех детский рядом раздался... Жутко стало, я прямо остолбенела от страха и волосы на голове зашевелились. А затем поспешила выбраться с этого склада. Но ноги были, как ватные, казалось, что ни конца ни края не будет этим коридорам. Еле- еле нашла выход...
А другая санитарка ей ответила:
- Так это привидение мальчика, который умер в этой больнице. Здесь когда-то еще в Некрасовское время оказывали бесплатную помощь бедным. Поступила роженица, при ней был двухлетний сын. У матери оказались сложные роды, запущенные. Переднее предлежание. Ребенок шел ножками вперед. Вообщем, роды затянулись. Врачи как-то боролись, что то делали, но ни ребенка, ни женщину ту не спасли. Старшего мальчонку решили подлечить, а затем в приют отдать, но и он умер, может заразу какую подхватил, а может от тоски по матери. Вот видать энергия эта, сгусток какой-то до сих пор здесь обитает, этих деток и их матери. Хотя и других смертей здесь было немало за все время. Может и другие младенцы умершие здесь, особенно души не рожденных, абортированных, до сих пор обитают тут, мучаясь от того, что им не дали жизни. Потому что и абортницы тоже слышали этот смех и белое облачко даже видели, а ведь они на склад то не ходили...
Я, под впечатлением от этой, подслушанной мною, истории, стал бабушку расспрашивать. Она же отмахнулась от меня, мол сказки все это разные, да домыслы и не надо в них верить.
Тогда я ей сказал:
- А помнишь, когда я маленький был и катался на велике по коридорам? Я ведь и тогда слышал, что кто-то смеется. Но я тебе не говорил, что хотел поиграть с этим мальчиком, но он почему то не выходил, хоть я его и звал.
Тут бабушка засуетилась и сказала:
- Звать его не надо. Ни к чему это. Но если вдруг услышишь опять смех или другие странные звуки, то просто уходи с того места со словами: "Я тебе не помешаю" С ними надо договариваться по- мирному.
Вот такая история. Не знаю, как сейчас в этом здании живётся роженицам и медперсоналу. Ну, да ты ж, говорила, что дочку свою младшую там родила. Ну и как? Что-нибудь слышала об этом?
Я улыбнулась и сказала:
- Нет, Николай Палыч, не слышала. Да и не до этого мне было. Роды, кормление ребенка через каждые четыре часа, медицинские процедуры. А смех, конечно, был. Отмучившись и разродившись, все роженицы становились счастливыми мамочками. Лежали тогда в палатах по 10-12 человек. И ничего, в тесноте – да не в обиде. Помню, весело было, смеялись, истории разные рассказывали. Слышали вот только иногда крики из Родовой, да плач младенцев. Грудные дети еще не умеют смеяться, просто лежат и улыбаются. А мамочки любуются, глядя на них. Нет, в моё время я ничего о привидении не слышала. Да и время то уже было другое. Самый конец восьмидесятых. Здание – то, наверное, уже несколько раз было перестроено.
Николай Палыч засмеялся и добавил, то ли в шутку, то ли всерьез: - А надо бы узнать, а вдруг и сейчас оно там обитает?
- Да, было бы интересно, сказала я, а затем спросила Палыча:
- Что же было дальше, когда вы ушли из роддома?
- Когда отца с бабушкой не стало, комнату в роддоме пришлось освободить. Мама-то работала в другом месте. Работала она бухгалтером. А ей предложили место кастелянши, освободившееся после бабушки. Но мама не захотела. Да и все ей стало напоминать об отце и бабушке. Хотелось ей поскорее съехать.
Так и началась череда наших скитаний по углам…
Продолжение следует....
Дорогие мои читатели! Спасибо за Прочтение и Комментарии, за Лайки и Подписку. С теплом, ваш автор: Елена Сидоренко
Читайте другие "ИСТОРИИ О ГЛАВНОМ":