В 1849 году посетители выставки Королевской академии художеств среди множества прекрасных работ могли заметить картину, изображающую юную Деву Марию. На полотне – идиллическая семейная сцена: Мария вышивает под чутким взглядом материнских глаз, на заднем плане Иоаким обрезает виноградную лозу. Мария выглядит очень юной и нежной, но взгляд ее тверд. Она будто смотрит сквозь время, понимая роль, что предстоит ей сыграть в истории человечества. Зритель тоже не может забыть о судьбе, что ждет Марию. О ней напоминают множество символов, разбросанных по полотну. Чего стоит один только крест на заднем плане! Из-за такой насыщенности знаками картина больше напоминает полотна средневековых мастеров, для которых эмблемы были неотъемлемой частью мышления, а не художника века XIX. Что за творец мог быть настолько архаичен и современен в одно и то же время?
Но это ещё не все странности, которые мог заметить внимательный зритель. В нижнем левом углу картины он мог увидеть три загадочные буквы – P.R.B. Что же значил этот шифр? Был символом эстетической школы? Знаком секретного общества? Паролем группы молодых оппозиционеров? Или же всеми этими вещами разом?
P.R.B. - Pre-Raphaelite Brotherhood – Братство Прерафаэлитов. Группа художников, возникшая в Англии середины XIX века, чтобы изменить ход искусства.
Их история началась в 1848 году. Три студента Художественной школы Королевской академии были недовольны своим обучением – слишком традиционным, слишком косным, слишком скучным. Впрочем, подобное недовольство типично для студентов. Но наша троица не ограничилась возмущениями в кругу знакомых, а решила основать своё общество сопротивления пыльной и унылой Академии.
Джон Эверетт Милле, Данте Габриэль Россетти, Уильям Холман Хант – именно они составляли остов группы. Но эстетика прерафаэлитов оказалась близка не только членам Братства. В разное время в прерафаэлитском стиле творили Мэдокс Браун, Уильям Моррис, Джон Уильям Уотерхаус.
Прерафаэлиты были необычными бунтарями. В подавляющем большинстве случаев молодые революционеры смотрят в будущее, но только не это братство художников. Перед их глазами вставало не прекрасное искусство будущего, а эстетика итальянского искусства Раннего Возрождения. Того искусства, которое ещё не испортили «презрение к простоте правды», помпезность и бездуховность Рафаэля. Смелое заявление! И именно благодаря ему появилось само название Братства. Когда наши бунтари публично бранили картину признанного гения, один из их учеников сказал: «Ну, тогда вы – прерафаэлиты».
Цель нового движения можно было заключить в одном предложении – создание правдивых картин на высокие моральные темы.
Прерафаэлиты воспевали письмо с натуры. Естественность была их религией. Он соблюдали правило писать без прикрас до мельчайших деталей. Например, изображая грязь под ногтями святого Иосифа, что не могло не возмутить религиозную общественность.
Отлично помогает понять эстетические взгляды прерафаэлитов список «Бессмертных», которым они поклонялись.
БЕССМЕРТНЫЕ
Мы, нижеподписавшиеся, утверждаем, что этот список выражает наше кредо, и не существует больше никаких других Бессмертных, кроме тех, которые указаны
Иисус Христос
Иов
Исайя
Гомер
Фидий
Ранние готические архитекторы
Данте
Боккаччо
Риенци
Гиберти
Чосер
Фра Анджелико
Леонардо да Винчи
Спенсер
Хогарт
Флаксман
Хилтон
Гёте
Костюшко
Байрон
Вордсворт
Китс
Шелли
Хейдон
Сервантес
Жанна д’Арк
Миссис Браунинг
Пэтмор
Рафаэль
Микеланджело
Сочинители ранних английских баллад
Джованни Беллини
Джорджоне
Тициан
Тинторетто
Пуссен
Шекспир
Миль
Кромвель
Хейдон
Бэкон
Ньютон
Теккерей
По
Лонгфелло
Эмерсон
Вашингтон
Уилки
Колумб
Роберт Браунинг
Теннисон
К прерафаэлитам относились по-разному. У них были как сильные противники, так и могущественные друзья. Среди первых – писатель Чарльз Диккенс. Вот так он описывал впечатления от картин нового братства:
«В картинах прерафаэлитов развенчано все божественное, все религиозные надежды, все возвышенные мысли, все нежное, святое, грустное и прекрасное. В противоположность этому прерафаэлиты предлагают все самое низкое, гнусное, омерзительное и отвратительное».
К категории сторонников Братства Прерафаэлитов относился критик Джон Рёскин. Он точнее других понимал идеи Братства и защищал молодых художников от нападок в прессе. Он писал:
«Прерафаэлизм имеет один, но абсолютный принцип – достигать бескомпромиссной правды во всем, что он делает, черпая все, даже детали из природы, и только из природы».
Да, все члены сообщества имели одну цель. Но творчество каждого уникально. Поэтому я предлагаю вам поподробнее рассмотреть портрет трех основателей Братства.
Джон Эверетт Милле
Наименее радикальный член Братства. А также обладатель самой сильной техники среди своих друзей.
Его конёк – детализация. Это особенность творчества Милле хорошо заметна, например, на скандальной картине «Христос в родительском доме».
Самая известная картина Милле – «Офелия». Для этого произведения художнику позировала Элизабет Сиддл – муза прерафаэлитов, художница, поэтесса, натурщица и жена Данте Габриэля Россетти. С её личностью, картиной и Россетти связана интересная история, которую я расскажу чуть ниже.
После создания своего лучшего полотна, Милле стал постепенно отходить от эстетики прерафаэлитов. Начиная с середины 50-х он все больше обращается к академизму. Еще в 24 года он был избран членом Академии, а под конец жизни успел даже побыть её президентом. Тут хочется воскликнуть: «Ты должен был бороться со злом, а не примкнуть к нему». Но кушать хочется всем, а работами в традиционном стиле Милле смог сколотить неплохое состояние.
Данте Габриэль Россетти
Рок-звезда среди Прерафаэлитов. Самый эпатажный член Братства. Не только художник, но и поэт. Да и в целом многогранная и интересная личность.
Особенность его творчества - мистические настроения. Одна из самых странных картин Россетти – «Как они встретили сами себя». По легенде, встретить своего двойника – верная примета скорой смерти. Возможно, именно поэтому одной из дам на картине стало нехорошо.
А еще для Россетти характерен культ красоты. Наверное, именно поэтому ему лучше, чем всем другим прерафаэлитам удавались женские портреты. В его картинах мы можем обнаружить новый, оригинальный женский типаж. Женщины Россетти – это тот тип, что французы назвали Femme fatale.
Женой Данте Габриэля Россетти была талантливая прерафаэлитка Элизабет Сиддл. С ее жизнью и смертью связана история, в которой личность Россетти проявляется во всей красе.
Эта история началась с «Офелии» Милле, о которой мы говорили чуть выше. Легенда гласит, что однажды художник так увлекся живописью, что не заметил, как свечи погасли, а Элизабет не решалась его прервать. Последствием таких экстремальных ванн стала пневмония. Врач прописал девушке опиумную настойку – что для тех времен было стандартным способом лечения. Как множество других пациентов и пациенток, Элизабет не смогла отказаться от этого лекарства до конца дней. И, собственно, именно опиумной настойке была этим концом дней и обязана. Неизвестно, умышленно ли Элизабет приняла слишком большую дозу настойки, или же это была случайность.
В чем бы не состояла причина, Элизабет Сиддл была мертва. А Россетти безутешен. На похоронах своей возлюбленной он кладет ей в гроб сборник своих неопубликованных стихов. Красивый жест, символ вечной любви – не так ли?
Но через 8 лет желание поделиться своим творчеством побеждает вечную любовь. Вдовец осознает опрометчивость романтичного поступка – ведь копий рукописи не было! Россетти добивается разрешения на эксгумацию, чтобы достать сборник. И публикует вернувшиеся с того света стихи в своём первом собрании сочинений.
Эта история немало нам говорит о моральных качествах и жизненных приоритетах Россетти. Что ж, гениям свойственны странности.
Уильям Холман Хант
Ну и в финале статьи я хочу рассказать о самом верном члене Братства. Единственный из тройки он остался верен первоначальным принципам движения до самого конца. А ещё сделал многое для изучения прерафаэлизма оставив после себя автобиографические заметки.
Особенность Ханта – сильная приверженность христианским ценностям. В то время как его соратники все больше расширяли круг сюжетов для своих картин, Хант все так же отдавал предпочтение религиозным сюжетам. Хант даже совершал путешествие по святым местам – побывал в Египте и Палестине. Хант понимал требование правдоподобия очень буквально. Так, его картина «Козел отпущения» была написана именно в тех местах, о которых рассказывается в Библии.