Глава-8
част-1
Рано утром, чтобы застать Михаила дома, приехал Пётр Семёнович Третьяков.
— Ну, как ты Михал Петрович, всё управил в тайге-то, что-то долго вы там были? Всё ли хорошо у Акшана? Тубербек не появлялся?
—- Ногу надсадил, да вот и дожидался, когда отёк спадёт. Весь орех прибрали и твой тоже мои ребята в кули ссыпали, да подвесили. Николай хозяйничал. Всё управил как надо, не горюй.
— Мой орех? Откуда он у вас оказался, я уж на него рукой махнул — обрадовался Пётр.
— Зять Акшана привёз, сказывал, что ты у них его купил и не забрал — пояснил Михаил.
— А как Тубербек, хватился поди меня, да искать небось кинулся?
— Прискакал сразу, как ты в горы ушёл. Пытал ребят, где, мол, урус?
Ребята кремень, знать не знаем, ведать не ведаем и весь сказ. Он и ускакал ни с чем.
— Кабы Акшану плохо из-за меня не было, душа что-то болит.
— Акшан, человек уважаемый. Тёща его в Суучуке живёт, тоже уважаемый человек. Не позволит она никому Акшана тронуть. Племя своё подымет за него, Тубербеку в селе места мало станет. Не горюй.
Лучше расскажи, как сам-то выбрался? — поинтересовался Михаил.
— Акшан к Сатлаю направил, а тот проводника мне нашёл, так до Ивана Романова меня и проводили. Хороший мужик, честный.
— Акшан к дурному человеку не направит — подчеркнул значимость Акшана, Михаил.
— Ночевал у него, золотишко прикупил. Со своим столичным шулером расплатился за треть части. Ещё две осталось и шабаш!
Этот мерзавец-то чё удумал – по миру меня пустить захотел. Нанял такого же мерзавца, тот должен был прознать про то, кто у меня собирается на игру, каковы их доходы, и каковы доходы мои. Стало быть, про всё прознать, к нам втереться и всех опустошить. Вот какие дела, брат.
— А как раскусили мерзавца?
— Дочка моя, Пелагея Петровна, распознала шулера. Взяли мы его в оборот, он и признался.
Ох, не оставит меня в покое столичный-то, хорошо бы пораньше с ним расплатится.
— Ну, терпи брат, вот коней скоро на ярманку сведу, кони добрые, думаю, что тогда и смогу помочь. Ну а так, дак только к осени. Хлеб, даст Бог, уродится, да орех сдадим, так и насбираем тебе за долг.
Только Христом Богом прошу тебя, Пётр Семёныч, забудь про это дело, детей пожалей. Слышал, свою любимицу замуж зимой выдавать надумал, а как же без денег-то? Про твою дочь и вся Московия пожалуй слыхивала, про её ум да образованность. Неужто дочь в грязь лицом, а? Эх Пётр Семёныч, Пётр Семёныч!
— Слово дочери дал, что в руки карты не возьму. Говоришь, дочь моя умна, да образована, это так. Только вот голова кругом идёт, кого выбрать, за кого её замуж выдать. Как погляжу, так окромя твоего Николая никого рядом с ней не вижу.
— Ты брат и хватил, моему Николке вот в мае только шестнадцать исполнилось, а твоей-то уж восемнадцать?
— Да, нет. Ей восемнадцать только в сентябре будет. Велика ли разница, полтора года?
— Да ты меня слышишь, моему-то шестнадцать? Какой батюшка его венчать станет? Ты вроде как Алёшке Красникову дочь отсулил. А мы и умом таким не вышли, как твоя дочь.
— Батюшку я беру на себя. А про ум, ты не прав. Такие машинки, которы Николай твой ладит, без крепкого ума не получатся, а ещё терпение надо б и желание их ладить, да и руки мастеровые нужны.
А у него руки сильные, ко всякому делу приучены. Коли дочь моя глянется, я готов за Николая её отдать. Алёшка Красников твоему Николаю и в подмётки не годится, только в том и заслуга, что образован. А уж если Николай-то согласен будет, так я всё сделаю, что бы зимой свадебку справить, да такую, что б лучше чем у других была!
— А потянем ли мы с тобой, свадебку-то с твоим - то долгом? Накладно выходит. Где деньги-то возьмём?
— Я лавку продам, надо две, а свадьбу справлю!
— Ну, хорошо, осенью и поглядим что к чему.
— Надо бы заранее просватать, женихи-то обуяли. — настаивал Пётр Семёнович
— Мне надобно с Миколкой потолковать. У нас силком не женят. Коли согласится, тогда и речь вести будем. Ну а ежли, нет, то и суда нет. Не обессудь брат.
— Так ты найди нужные слова, чтобы Николай согласился!
— Не обещаю. Но попробую.
— Слово даёшь?
— Даю — и протянул руку для пожатия. Пётр тут же схватился за руку Михаила и стал трясти.
— Благодарю тебя, брат, благодарю. Пара знатная получится. Верь мне.
Вот и ещё одна забота навалилась на Михаила.
—Теперь вот и с Миколкой объясняться придётся. Прислушается, ли? А пара бы и впрямь была б знатная. — думал он, проводив Петра Семёновича.
Миколка был в своей мастерской и делал для Аграфены машинку, которая бы стирала бельё. Долблёная бочка, две шестерёнки и ручка, которая приводит в движение ступу с четырьмя рожками, опущенную вверх дном в бочку. Крутишь ручку, крутится и ступа и трепет бельё.
— Бать, зови маму Феню, будем машинку пробовать. Сейчас воды со щёлоком налью в бочку и можно рубахи трепать — радостно воскликнул Николай, увидев отца.
— Погоди ты с машинками своими, дело тут посюрьёзней твоих машинок. Ты вот мне скажи, как тебе Пелагея Петровна Третьякова, глянется?
— Дак, она ж просватана. Да и разве будет меня ждать, мне ж два года ещё до женитьбы. Да и дом не достроили. Куда хозяйку вести?
— Не об том говоришь. Я пытаю, глянется аль нет?А ты несёшь не весть что.
— Нашто это мне, глянется не глянется, мы что завтра сватать идём?
— Идём. Ежли глянется, то идём. Лучшей невесты в округе не сыскать.
— Это правда. Лучше её никого и нет. Только пойдёт ли, годов –то мне не хватает? Будет ли ждать два года?
— Вот и договорились. Передам Петру Семёнычу, пусть сватов ждут. Братку отправлю, да тётушку Марфу Степановну. Сваха она отменная, завсегда удачно сватает. Завтра же отошлю, да будем ответ ждать. Вот и добре сынок!
Говоришь маму Феню звать, машинку пробовать? Сейчас кликну.
— Пусть с собой рубаху грязную возьмёт — крикнул сын вслед уходящему отцу.
Аграфена от машинки была в восторге.
— Ой, чё деится-то, матушки мои, как полощет-то!. А бельё-то парить перед энтой стиркой али быть может просто вымачивать да крутить?
— Мам Феня, ты всяко спробуй. Как будет лучше, так и делать станешь — с довольной улыбкой ответил Николай.
Ну а уж Айгуль и вовсе была в полном изумлении.
Она была очень любознательна, её интересовало всё, чего не знала и не видела раньше, потому и задавала много вопросов. Ей терпеливо отвечали на все вопросы и даже мальчишки не подшучивали над ней за это .Все понимали, что в горах у Айгуль была другая жизнь.
Либо Аграфена оказалась талантливым учителем, либо Айгуль хорошей ученицей, но вскоре девушка переняла от Аграфены всё самое хорошее и привнесла своё, что придавало особое мастерство во всём, за что бы она ни бралась.
Аграфена была очень довольна помощницей, ей нравилось быть наставницей и окружать девушку своей заботой. Нравилось расчёсывать густые тёмно-каштановые волосы Айгуль, и заплетать их в косу. А ещё она шила для Айгуль наряды и могла переодевать девушку несколько раз за день.
А то водила по огороду и делилась опытом, как выращивать овощи.
— А здесь помидорки. Помидорки не местные, с тёплых краёв привезённые. В Сибири им зябко, вот их как огурцы или тыквы, в навозны лунки садить надо.
А мне Миколка копает с осени канавку, а весной заране из неё снег выгребет, да накладыват в канаву паленья и поджигат. Весной-то ещё холодно, а кострище в канаве землю прогреет. Догорят одни паленья, други, как в баню, подбросит. Жару- то накопит по всей канаве, тогда на эти уголья накладываем навоз скотский. А сверху землёй присыпем и накроем рамами. А я ещё поверх рам всяку лопатину брошу, что бы тепло дольше держалось. А уж как навоз-то загорит, вот тогда и высаживаю с ящиков помидорки в эту канавку, да рамами сверху накрою. На ночь укутаю тряпьем, это что бы тепло от навоза держалось, да что бы через стекло холод головки помидор не доставал.
Вот они прут и прут, а я им земельку-то подбрасываю, да подбрасываю. До стёкол- то вырастут, так под рамы мужики брусья подложат и, опять есть место, куда расти. Вот так и растёт этот плод.
Уж когда тепло пойдёт, рамы убираем, а на помидорках уже и завязь есть. Растёт завязь хорошо, быстро, как буренькая станет, то оберу.
Они на окне дозариваются, а други шипче растут. Все лето растут, а к осени мы их соберем, которы буры, так опять на окне дозариваются, а зелёны, так в опилках спеют али в валенках. А коли много зелёных наростится, так я их как огурцы, засолю в кадушку и зимой с картошечкой за милу душу идут.
Ты помидорки-то ела когда? — обратилась она к Айгуль, та отрицательно замотала головой.
— Ну да ничё, ещё отведашь. А щас пойдём морковку сеять, свеклу. тыквы, ух скока у нас с тобой работы-то.
Работы Айгуль не боялась. Она ходила с Аграфеной на реку полоскать бельё, доила коров, научилась белить в доме и готовить блюда русской кухни. Михаил видел, как быстро освоилась Айгуль, как скоро переняла все особенности их жизни, влилась в новые для неё условия, познала традиции и правила. Девушка была всегда весела и жизнерадостна и, Михаил боялся сделать эту девочку несчастной. Отказавшись от неё, он тоже может сделать её несчастной, а посоветоваться тоже было не с кем. Совестно было признаться, для чего эта девочка живёт в их доме.
Но всё произошло быстро и очень неожиданно.
Аграфена сшила для Айгуль новый наряд, украсила голову жемчужным ожерельем и ахнула. Девушка настолько была красива, что она воскликнула:
— Господи, Благослови эту красоту, пошли ей счастье и достойную пару! — А потом спохватилась, — да где же мы найдём тебе достойного –то? Разве ж отыщешь пару такой красоте? Уж до чё баска, глаз не отвести, — восхищалась Аграфена
— Искать не надо. Мой отец меня Михаилу в жёны отдал. Михаил хороший муж, он ждёт, когда венчать меня можно будет, что бы я женой его стать смогла.
— Как это, женой?— только и могла сказать Аграфена, присаживаясь на лавку. — Так. А Михаил-то Петрович где?
— На конюшню ушёл.
— Вот и хорошо, там и рассудим всё — она медленно встала с лавки и вышла во двор.
Михаил был на конюшне и заполнял журналы. Время весеннее, нужно из Троицкого ветврача везти, чтобы скот подготовить к лету, к вольным выпасам. Вот и заполняет Михаил журнал на каждую скотинку, кому лет сколько, да когда кобылка какая ожеребилась или корова растелилась и так от самого рождения всё подробно. Скотский врач строгий, требует полного порядка.
Когда зашла Аграфена, он отложил журнал в сторону и с удивлением взглянул на сестру.
— Михал Петрович, уж коли себе невесту привёз, так пошто под одним кровом с ней живёшь? Али не знашь про то, что грех это? — строго спросила младшая сестра и продолжила:
—Да и как вас венчать-то станут, коли Акулина не крещёна? Уж коли задумал девицу в жёны брать, так надобно было озаботиться. Пошто молчком - то живёшь? Вставай, пошли к бате, хоромы Анисьины пустуют, вот и пущай Акулина там ночует, а день где схочет там и проведёт. Схочет, к нам придёт, схочет пусть у батюшки с матушкой, всё веселей им будет. Давай, пошли, нече мешкать— требовала Аграфена.
Михаил нехотя поднялся и они отправились к родителям.
Пётр Леонович и Анастасия Михайловна выслушали сбивчивую речь сына и поддержали его.
— Живу я сынок долго, много чё видел, много чё познал. Скажу тебе так, кажному своя судьба дадина. Видно время пришло и тебе хозяйкой обзавестись. Сам ты не смог свою судьбу решить, Акшан и решил. Так тому и быть, — заявил отец.
— Пусть она перебирается в Аниськину половину и нам веселей и вам спокойней, — предложила мать
— А я сейчас новое постельное застелю, да половички заменить надо б. Ну уж это мы с Акулиной сладим. Веди Михаил Акулину, чего мешкать, время –то идёт. Ей обвыкнуться нужно.
Так Айгуль и стала жить у родителей Михаила. Впрочем, жила она на два дома, везде успевала помочь, а ночевать шла на новое место.
Утро у Михаила выдалось не простое, заслал он сватов к Третьяковым и приготовился ждать. Только вот ждать-то и не пришлось, очень быстро сваты назад вернулись. Выбежал Михаил навстречу, а они в один голос:
— Тебя невеста требоват, скас у неё к тебе имеется.
— Растолкуйте, что и как. Давай брательник, давай Степан Петрович, растолкуй как надо, что там за скас такой?
— Да почём я знаю? Скас и всё тут — развёл руками Степан
— Да мы как вошли в дом-то, невеста средь родителев сидит, голову потупила, в пол глядит. Ну, думаю, так видно у них полагается. Взялась присказку вести, про товар да купца, а она, Пелагея Петровна-то, взгляд свой подняла и меня приструнила. — обиженно доложила тётушка Марфа, поджав тонкие губы.
— Как это, приструнила?— удивился Михаил
— А так, чего говорит вы голосите, как по покойнику, мы, говорит, никого не хороним и где вы товар углядели, у нас, мол, весь товар в лавках, дома не держим. Сказывайте мол, зачем пришли. Во как!
— Ну всё ни как у людей! И что это за барышня такая? Ну, поеду, послушаю её скас, — он вскочил на коня и поскакал в Гордеевку.
У ворот Петра Семёновича, Михаил спрыгнул с лошади , бросил уздечку на коновязь и стукнул кольцом о ворота. Фёдор тут же их распахнул, пропуская гостя во двор.
Словно на крыльях влетел Михайло Петрович на высокое крыльцо Третьяковых и распахнул дверь дома. К нему из комнат вышли Пётр Семёнович и Софья Марковна.
— Кланяюсь вам в пояс, любезный Пётр Семёныч и Софья Марковна. Вот прибыл выслушать скас вашей дражайшей дочери, Пелагеи Петровны.
— Проходи, Михайло Петрович — Пётр указав рукой на стул для уважаемых гостей, под образами, в красном углу, сказал: — Милости прошу, дорогой Михайло Петрович!
Михаил прошёл, сел на указанное место, Софья удалилась. а Пётр продолжил:
— Не гневайся друг мой. Я и сам про скас ничего не знал, не ведал. Как с ушата холодной водой окатила, ах ты чёмор бы побрал, — выругался Пётр
Из глубины дома в комнату вошла Софья с дочерью.
Пелагея поклонилась Михаилу и сказала
— Доброго вам здравия, Михайло Петрович, пришли мой скас услышать?
— И тебе барышня в здравии цвести и процветать, и каков твой скас будет?
— А скас таков, я о вашем сыне Николае, много слышала, да сама ничего не видела. Летами он млаже меня будет, опасливо мне довериться молодому мужу. Сможет ли он постоять за меня, коли надобно станет, хватит ли силушки? Каков хозяин с него, тоже не ведомо, слышала, что руки золотые, да в чём их ценность не ведаю. Вот и решила посмотреть его в деле. Пусть на нашей конюшне поработает. Тогда и ответ свой дам — она поклонилась и удалилась в другую комнату.
— Ну, — хлопнув себя по колену, сказал Михаил, — скас услышал, позвольте откланяться! — Картинно поклонившись в ноги супругам Третьяковым, выскочил вон из дома, как ошпаренный.
Гнал коня Михаил,что было сил, только бы побыстрее, да подальше от всего, что пережил в доме друга. Негодование захлестнуло его разум. Кровь в его жилах вскипела так, что обожгла буйную, с редкой проседью, голову. Влетев в собственный двор, он взревел как бык:
— Видал, что удумала! Вот лихоманка её побери, барышню горочанску. На конюшни она желает, что бы будущий муж своё мастерство показал! — спрыгивая с коня, кричал Михаил. На его голос выбежали из дома все домочадцы и Степан с тётушкой Марфой.
— Не бывать этому. Пока я жив-здоров и в моготе, не бывать тому, что бы мой сын их дерьмо по конюшням выгребал — кричал Михаил
— Батя, ты не горячись, обскажи всё как есть, потом рассудим — говорил спокойным голосом Николай.
—А чего тут рассуждать? Поглядеть хочу, мол, кому себя доверять стану, сильному ли мужику, хозяйственному ли? Сможет ли он меня уберечь от лихого время, хватит ли разума да силушки, мол?
— Ну, правильно рассудила, я ж молод. А почём ей знать, каков я? Схожу, покажу на что способен. Пусть не горюет, со всем справлюсь — заверил Николай.
— Миколка, мы с Санькой тебе подсобим, коли надобно — отозвался Ванька и повернувшись к брату, сказал: — даже Санька?
— Ага и Кузьма сказывал, коли его помощь понадобится, он завсегда готов. Я счас за ним сбегаю.
Вернулся Санька и с Кузьмой, и с Сафроном, и с Нестером.
— Ну, что? В ружьё, на Третьяковы конюшни?!—Весело спросил Кузьма.
— Тогда вооружаемся и вперед! — сказал Сафрон и, подхватив кованые вилы, двинулся к воротам.
— А на всех-то вил не хватит, я счас до бати схожу — сообщил Михаил и отправился к отцу.
Когда работники пришли ко двору Третьяковых, ворота открыла Матрёна со словами:
— Хозяева уехали, будут завтра к обеду.
— Вот и хорошо, нам они и не нужны, мы подрядились конюшню вычистить. Пропусти нас Матрёна Ивановна до конюшни, видишь с вилами стоим? – обратился к Матрёне Николай, та отошла в сторону, пропуская гвардию работников.
Конюшню уже давным - давно никто не вычищал и поэтому навоз скопился по сторонам стойл в ровень с окнами. Окна тоже не было видно, их затянуло паутиной в несколько рядов и присыпало сенной пылью.
— Эт, да-а-а — присвистнул Сафрон.
— Эт не конюшня, эт погреб — засмеялся Санька.
— Да нет, погреба-то почище будут— высказал своё мнение Нестер
— От того и выразила своё пожелание Пелагея Петровна,чтобы их в порядок привести. Вот мы счас и займёмся. — сказал Николай и вонзил вилы в навоз.
К вечеру братья конюшню всю вычистили, окна обмели, стёкла сеном натёрли, раскрыли двери для просушки и уехали домой.
.Михаил натопил баню и с нетерпением ждал Николая с братьями.
Ребята прибыли жизнерадостные, весёлые, шутили и смеялись от души.
— Батя, мы пришли конюшню чистить, а там погреб, без окон и дверей —сообщил Санька.
— Как это без дверей? — не понял Михаил.
— Да из-за навоза и двери не закрывались, и окна тенётами так затянуло, хошь топором вырубай — пояснил Сафрон и все дружно рассмеялись.
— Страсти –то какие, рази может тако быть? — удивилась Аграфена
— Выходит, что может, мама Феня. Но мы всё управили. Навоз в одну кучу сложили, конюшню под метёлку всю промели и двери раскрыли на просушку.
Завтра с утра возьму инструменты и пойду стойла поправлю. Видел, заготовлены жерди, под крышей стоят, ну и из дома плахи три возьму трап сладить, — объяснил Николай. Смеясь и шутя братья отправились в баню.
Утром Николай взял ящик с инструментами, три плахи и поехал к Третьяковым. Матрёна запустила его во двор со словами:
— Хозяева к обеду будут, давай, управляйся, коли подрядился.
— Управимся, не посрамимся, — ответил Николай и стал переносить плахи ближе к конюшни. При удалении навоза от входа в конюшню, выяснилось, что порог высокий, а настила нет, вот и прихватил Николай плахи, чтобы его сделать.
После того, как настил был готов, Николай отправился ремонтировать стойла. Время от времени выходил на улицу за жердями или выносил старые сгнившие палки. Когда восстанавливал последнее стойло, во двор въехали хозяева. Николай сбросил фартук, уложил его в ящик, сложил все инструменты по местам. На белую рубаху накинул сверху приготовленный сюртук, прикрыл свои чёрные пышные волосы картузом, смахнул с сапог пыль и вышел к хозяевам.
— Благостного вам дня, добрые хозяева, принимайте работу— он картинно поклонился, —и указав на конюшню рукой, продолжил: — Милости прошу. Плату за свой труд не беру, но прошу оценить.
— Ну-ка, Пелагея Петровна, пойди, проверь, так ли управлено, как тебе надобно? — обратился к дочери Пётр Семёнович.
Пелагея, поднимаясь на крыльцо дома, остановилась, глянула на Николая и гордо сошла со ступенек. Подойдя к конюшне, она увидела трап. Он был очень аккуратным и ловким для людей и животных.
Она хмыкнула, капризно дёрнув плечиком, так же гордо ступила на трап и прошла во внутрь. Некоторое время Пелагея стояла молча.
Николай терпеливо ждал результат осмотра. Пелагея вышла из конюшни и не глядя на Николая, быстро пробежала в дом.
Видя, что ответа не будет, Николай сел на телегу и тронул вожжи.
Следом за Пелагеей в дом вбежал Пётр Семёныч. Пелагея плакала навзрыд.
— Душа моя, Полюшка, что за горе-то приключилось, али обидел тебя Николай?
—Тятенька, срам-то какой. Я ведь и не знала, что в нашей конюшни окна есть!
— Как же нету-то, есть — подтвердил Пётр.
— Есть? А ты тятенька когда в конюшне –то последний раз был? Выведут тебе коня и всё на этом.— сквозь слёзы высказывала Пелагея отцу, свои возмущения.
— Так кони-то справные, конюх есть, чего мне в конюшни- то делать?
— А кто хозяин-то, конюх али ты, тятенька? Сколько помню, всегда конюшня тёмной была, да навоз, как подушка у коней под ногами. Да и к конюшни не подойти было, всё навозом устелено, что и дверь не затворялась. А уж про мостик к порогу и в голове такого не было. В конюшни всегда темно и душно. А сегодня зашла, всё угоено, как в горнице, светло, свежо, чисто. Сходи вот сам, да глянь, как стало. Ох срам-то какой, как теперь Михайло Петровичу в глаза смотреть буду?
— Так выходит, что Николай-то добрый хозяин, коли всё управил, как должно быть? Вон и мостик сладил, любо - дорого посмотреть, стало быть, и руки с нужного места растут и голова не дурна. А ты сумлевалась. Ну, дочка, каков наш ответ Михайло Петровичу будет, согласная? — Пелагея молчала.
— Уж коли согласная, так мы их сёдня на ужин и пригласим. Пригласим?
— Приглашай. Противиться не стану, я обещала.Только и ты тятенька про своё обещание не запамятуй — всё ещё сквозь слёзы говорила Пелагея.
С долгом Пётр Семёнович расплатился золотом, которое скупил на деньги Михаила Петровича. Продавать лавку не пришлось, хороший урожай на рожь, да овёс, да за орех деньги не плохие выручил Пётр и обошлись тем что было. Одну лавку, как приданое, подарил дочери.
За лето Скударновы приготовили дом Николая, печь сложили, полы настелили. Николай когда-то пожелал рядом с родительским домом свой поставить, вот и стоит он всего в шести метрах от родительского дома.
После венчания молодые приехали в родительский дом,.Там и шла свадьба, как и было принято в их роду в доме Михаила для молодых отвели отдельно комнату, куда они пришли после бани. А вот на следующий день молодые пошли в свой собственный, новый дом. У порога молодых остановили.
Перед молодожёнами в дом запустили кошку. Все гости наблюдали, как кошка себя вести станет. Кошка посидела немного на одном месте, потом стала всё вокруг себя обнюхивать. Почуяв тепло от протопленной печи, кошка запрыгнула на нею и успокоилась.
Гости сочли, что лучше этого знака ничего и не может быть.
Потом запустили ягнёнка, он стал громко плакать и рваться назад, вон из дома. Гости смолчали, но было понятно, что наряду с радостью и слёз в этом доме будет не мало.
Затем запустили в дом телёночка, он задрожал и стал озираться по сторонам, лучше других повёл себя жеребёнок, он стал резвиться, прыгать, чем очень обрадовал гостей.
А потом на пол в доме поставили два блюдца, одно блюдце с водой, другое с зерном и пустили через порог в дом петуха и курицу. Все стали внимательно наблюдали, что будет делать петух и что будет делать курочка.
Петух подошёл к воде, но пить не стал, отошёл и направился к блюдцу с зерном. Увидев зерно, достал одно зёрнышко, положил его рядом с блюдцем и стал звать курочку. Гости обрадовались
— Ух ты, а хозяин-то какой заботливый, кормилец! — повторяли один за другим.
Курочка подбежала на зов петушка и склевала предложенное зёрнышко. А увидев в блюдце ещё зерна, принялась их энергично клевать. Делала она это быстро, вся при этом распушилась, что петух не устоял и запрыгнул сверху. Курочка не противилась, присела, давая возможность петуху выполнить свой мужской долг.
Гости были в восторге, они улюлюкали, свистели, захлопали в ладоши и при этом все громко и радостно смеялись, отпуская шутки для взрослых.
Когда убрали кур, молодым через порог постелили красный коврик и, они зашли в дом. Ей было восемнадцать, а ему шестнадцать лет.
Свидетельство о публикации №221072001016
начало : Скудара-1
продолжение: Скудара 31 следует