Предыдущую главу (часть) читатель может найти по ссылке.
« Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам
будет заботиться о своём, достаточно для каждого дня своей
заботы» (Мф.6;34)
Елизаветинка, елезаметинка, на карте в сетке неприметная отметинка. Служба наша продолжалась, несмотря ни на какие передряги и казусы. Вспоминая сейчас те времена, я удивляюсь запасу прочности, который был в нас заложен. Конечно, народ постарше служил в силу инерции и в надежде на пенсию, но ведь не все. А ради чего тянули лямку образованные и креативные офицеры в расцвете лет? А знатоки и корифеи строевой службы, которые, по совокупности своих компетенций, вполне прилично могли реализовать себя на «гражданке»? Чего ради упирались и пыхтели мы, младшенькие офицеры, получившие отличное образование, успевшие оценить свои возможности, как специалисты, и как командиры?
Денежное довольствие стремительно обесценивалось, героями дней стали преступники, барыги и распущенные шуты, а офицерский корпус упорно не хотел сдаваться. И странные «ботаники» в знаменитых НИИ, КБ, лабораториях почему-то не все «свалили» в силиконовые долины, и почти бесплатно продолжали ковать заделы для технологических «прорывов» сегодняшнего дня, и рабочие не все разбежались из цехов и от станков. Я трудился в 2013-18 гг на оружейном предприятии в Туле, ветеранов, переживших 90-е, было у нас достаточно. Большинство советских людей осталось советскими людьми, верными Присяге и Долгу перед Родиной, детьми, родителями, их не показывали по ТВ, о них не писали в прессе, а они продолжали делать своё дело. Молча, упорно и добросовестно.
Такое вот, слегка пафосное, начало. К началу июля уровень потока бронетехники, подлежащей утилизации, несколько спал, бомбы тоже привозили не каждый день, и тут наш начальник подполковник Ткачёв почувствовал тягу к научному творчеству, взявшись за диссертацию. Естественно, я был немедленно привлечен к изысканиям материалов, что, впрочем, пошло мне на пользу. Фрол (этот персонаж и другие описаны в предыдущих главах - прим. ред.) с Евгением Зубковым принялись за научное осмысление наших ударных подрывных работ, даже патент оформили на один из способов обработки металлов энергией взрыва. В 1992-м году российский офицер испытательной лаборатории, сидящий за рабочим столом и усердно пишущий что-то в секретную тетрадь, ещё не воспринимался командованием части, как изощрённый бездельник и наглый раздолбай. Я с интересом погрузился в изучение расчетов давлений фронтов ударных волн, распространяющихся в грунте и потребных для инициирования процесса детонации инженерных мин. Довольно-таки муторное занятие проделывать проходы в минных полях взрывным способом с применением удлиненных зарядов разминирования. Количество бризантного ВВ на метр поверхности получается изрядным, противопехотные минно-взрывные заграждения пропалываются таким способом сносно, а вот противотанковые и всякие комбинированные гораздо хуже. А ещё удлиненный заряд разминирования, которого в войсках ласково называют «Змей-Горыныч», при ошибке в запуске или при дефекте, возникшем в результате неправильного хранения, может полететь не на минное поле, а вдоль фронта наших войск, упасть на сосредоточенные для решительного рывка подразделения и обязательно победно подорваться. Такие случаи были в реальности.
Против фугасных зарядов, установленных в узлах заграждений, использование УЗР мало эффективно, а афганская компания как раз породила эту моду, устанавливать фугасы из дешёвого аммиачно-селитренного ВВ массой килограмм 25 на глубину под 2 метра, в управляемом варианте или с контактным датчиком цели в виде длинной палки, упёртой в нажимной взрыватель противопехотной мины, установленной на заряд ВВ. Человек в пакостях своих крайне изобретателен, это я очень хорошо по себе знаю, и процесс разминирования гораздо более хлопотный и нервный, нежели минирования. И за разминирование антибомберу дадут соответствующий значок, или орденок за определённое количество обезвреженных взрывоопасных предметов, если он уцелеет. А вот ежели воин-диверсант подорвёт что-нибудь этакое, значимое и трудно восполняемое, ему сразу и награду на грудь, и почёт, и уважение, и репутацию «крутого парня». Я успел отличиться в обеих ипостасях, за пять лет службы взрывотехником получил благодарность и премию, за семь лет специалистом-подрывником – пять государственных и пригоршню ведомственных наград и поощрений, и даже кортик в придачу. Странный подход в оценке заслуг и риска, правда? Ничего больше разминировать и обезвреживать не буду, даже за вознаграждение! Хотя…Адреналинозависимость и банальную жадность ещё никто не отменял.
В это же время непростое потихоньку налаживались дела у моего Отца. Всё-таки афганское боевое товарищество тогда ещё не было фигурой речи, очень помог ему Борис Всеволодович Громов, ставший Первым заместителем Министра обороны России. Да и Павел Сергеевич тоже был вполне адекватен и в простых организационных вопросах, не требующих стратегического мышления, принимал правильные решения. Одним словом, создано было производственно-строительное предприятие с несколькими филиалами, которое изготавливало комплектующие и строило жильё и военные городки сначала для частей, выводимых из ЗГВ, а потом и для других подразделений Министерства обороны.
Мало кто помнит сейчас, что по итогам Потсдамской конференции всё движимое и недвижимое имущество, в том числе, участки земли, принадлежащее Вермахту, СС и партийным учреждениям НСДАП, расположенное в оккупационной зоне, на веки вечные передавались в собственность Красной Армии. Даже не в собственность Советского Государства в целом, а Армии конкретно. Совокупная стоимость этой собственности была огромна, и изначально Федеративная Республика Германии готова была её выкупать, либо построить жильё и военные городки для выводимых частей на эту сумму денег. Но широкие жесты нашего, почившего ныне, Предводителя не знали, и, надеюсь, не узнают больше себе равных. Что там Пётр III, вернувший Пруссии Кёнигсберг! Петра за это немножко убили офицеры Русской Лейб-Гвардии. А этот нетрезвый дирижёр всё немцам простил. Не сразу, правда, поэтапно, но в итоге профукала Россия недвижимость, обильно политую нашей солдатской кровью. Сотни военных городков, жилой и казарменный фонд, полигоны, военные заводы в Вердере, Дрездене, Ляйпциге, Пинове, Бранденбурге и в Вюнсдорфе – всё, как говорится, добытое непосильным ратным трудом. И сроки вывода наших войск непрерывно сокращались и усыхали, прославленные гвардейские соединения вышвырнули из принадлежавших им гарнизонов, как нежелательных мигрантов и бесправных гастарбайтеров. Спасибо тебе, первый секретарь Свердловского обкома и Московского горкома КПСС, низкий тебе поклон и ( дальнейшее пожелание убрано редакцией из опасения блокировки канала, но там было про ёршик от АГС - прим. ред.) !
Но летом 1992-го года этого жеста доброй воли ещё не произошло. И Федеральное правительство, и, особенно, правительства федеральных земель бывшего ГДР, были заинтересованы в сотрудничестве с Россией, в создании новых рабочих мест на мощностях бывших военных заводах и ремонтных мастерских. Безработица в Восточной Германии тогда была массовая и лютая, западные соплеменники разорили сельское хозяйство и промышленность ГДР, как алчные оккупанты. Плюс репатрианты из
бывшего СССР, особенно несчастные казахские немцы. Ещё вчера зажиточные колхозники и фермеры, продавшие за бесценок свои крепкие хозяйства, они жили на территории оставленных нами военных городков, в азюлях. Внешне это напоминало деревни Палестинской Автономии, только «арабы» были белобрысыми, и не хватало тощих коров на свалках.
Азюлянты жили на пособия, позволявшие им с голоду не представиться, материли на великом и могучем Гельмута Коля, лучшего немца господина Горбачёва, Предводителя – алкоголика и все государственные структуры всех времен и народов. И разбойничали без зазрения своей немецко-казахской совести. Конкуренцию в этом благородном и экономически рентабельном деле составляли пронырливые поляки, вездесущие украинцы и западные белорусы. А гражданская часть города Вюнсдорфа вообще была пропитана ароматами шашлыков, шаурмы, наполнена восточными базарами, мусором и протяжными напевами. Если бы не типичная немецкая архитектура, могло возникнуть ощущение, что вы на Рижском или на Тушинском рынке в Москве времён Гавриила Попова. Помните такого?
Местные товарищи-немцы также маргинализировались успешно, рабочие обанкротившихся заводов и крестьяне из разорённых государственных кооперативов попивали на пособия и занимались мелкими гешефтами, их сыновья брили головы наголо, одевали «берцы» и кожаные куртки, брали в руки биты и арматуру, и шли громить приезжих. Парадокс, количество ультраправых банд тогда именно на территории бывшей ГДР значительно обогнало Западную Германию. Ну что ж, за все геополитические пертурбации всегда платят народные массы, которые вчера ещё ходили с плакатами и знамёнами на борьбу с режимом, а сегодня печально доедают последний интеграл без соли. Так было и будет всегда, как говорится, аминь.
В общем, власти Бундеса на всех уровнях пытались изыскать возможности пристроить куда-нибудь безработный электорат, капиталисты западных земель почуяли избыток дешёвой рабочей силы и производственных мощностей, деньги на проект выделяло Федеральное правительство, и дело пошло. Министерство Обороны России выдало созданному Отцом и его другом, генералом Кривулиным, предприятию доверенность на распоряжение имуществом, находящимся на территории ФРГ (не всем, конечно, в основном, оставленными заводами и мастерскими). Были определены первые участки застройки, а предприятие стало совместным с немецкими «Бук Технологиен гмбх» и «Бизон гмбх». Счастье получить жилые городки со всей инфраструктурой выпало авиаторам, размещённым в посёлке Сиверский на Карельском перешейке, и десантно-штурмовой бригаде, которую «воткнули» на место сокращённой школы прапорщиков в Гарболово, неподалёку от нашего полигона. Из ФРГ для ознакомления с обстановкой и подписания соответствующих документов, пожаловала хозяйка «Бук Технологиен» госпожа Сюзанна Бук. А с ней свита юристов, экономистов, инженеров и один архитектор.
Отец с целью моего всестороннего развития привлёк меня к участию в мероприятии. Госпожа Сюзанна на представительницу арийской расы не тянула ни разу, скорее, на забывшую язык идишь тётю Сару с одесского привоза. Ну, естественно, «букой»-то она была по мужу. Тётя Сюзанна дамой оказалась весёлой, где-то даже разбитной, шумной, смеялась громко и руками размахивала. Её миндалевидные зелёно-карие глаза глядели бесхитростно, кудрявая грива тёмных волос порядка не признавала, и вся её полноватая фигура источала оптимизм, энергичность и говорила о великолепном аппетите. Подчиненные на её фоне выглядели несколько уныло и блекло, типичные бледнолицые, исключение составил герр Архитектор, маленький, подвижный и плотный крепыш.
Первый день был посвящён ознакомлению с будущими строительными площадками. Нужно было оценить логистические возможности, наличие энергоснабжения, связи, территорий под складирование строительных материалов и прочие важные, влияющие на себестоимость и сроки строительства, параметры. Начали в Гарболово. Инфраструктура на Карельском перешейке развитая, дорог с твёрдым покрытием достаточно, одним словом, строй себе на здоровье. Пока инженеры шуршали картами и схемами, экономисты прикидывали бюджет стройки, я развлекал тётю Сюзанну. Как ни странно, она почти понимала мой суржик, переводчик приходил на помощь в большей степени мне, потому что жизнерадостная тётя трещала со скорострельностью МГ-34. Когда закончили с делами, хлебосольный комбриг пригласил отобедать, чем Бог послал. Судя по меню обеда, его бог гурманом не был, но выпить любил, эллинистом, наверное, был комбриг. Борщ, сало, гуляш с рисом, зелень и холодный этанол под компотик. Нормально так отобедали. Затем началась культурная программа с холостой стрельбой, разбрасыванием штык-ножей и малых пехотных лопаток и ритуальными плясками с «Ху!» и «Ха!». Всё как всегда у крылатых пехотинцев.
Неожиданно выступил герр Архитектор. Оказывается, этот солидный мужчина в молодые годы служил в парашютно-десантных частях Бундесвера, и дослужился до гауптманна, что является достаточно высоким званием для этих немногочисленных в Германии войск. Восхитившись взаимным мордобоем наших воинов, гауптманн-Архитектор очень захотел тряхнуть стариной. Вышел на спарринг с ним самый миниатюрный боец, вдоволь навалявшись на травке и получив пару раз прыжковым ботинком по загривку, тевтонский воин угомонился, сердечно обнял нашего компактного громилу и долго рассыпался в восторгах. Вы понимаете, да, что нужно нашим коллективным западным оппонентам для полного счастья? Водки солдатскую кружку и пару-тройку плюх ногой в бубен. Это их бодрит и стимулирует на взаимопонимание и конструктивный диалог.
Затем мы поехали к лётчикам в Сиверское. На аэродром истребительного полка ПВО ЛенВО «подсадили» полк групповой (считай, фронтовой) бомбардировочной авиации. Оба полка развёрнутые и укомплектованные по штатам особого периода. Аэропланов, различных машин, личного состава стало очень много, ангаров, капониров, регламентных мощностей и жилого фонда – нет. Самолёты уныло стояли без ГСМ прямо на бетонке ВПП, лишённые полётов авиаторы сонно бродили по территории полка. Зато ужин превзошёл все ожидания. В лётную столовую набились все офицеры обеих частей, сервировка длинного, как сам аэродром, стола и ассортимент закусок просто потрясли. Неплохо тогда жили лётчики, не настали ещё голодные и нищие времена. После шампанского пришёл черёд аперитива – армянского бренди, потом начались форменное обжорство и многочисленные тосты, в качестве дижестива пошла уже неизбежная водка. Тосты звучали за Сталинских Соколов, песни гремели, исполняемые стоя, одним словом, имел место быть самый настоящий разгул. Еле-еле угомонились, погрузили заморских гостей в автобус и поехали в Питер, в гостиницу. Тётя Сюзанна не обманула моих предчувствий, откушав, как следует и, выпив всё, что щедро наливали, она оставалась бодра и весела, в отличие от впавших в анабиоз соотечественников. Ох, явно в роду её без Одессы-Мамы не обошлось.
Гостеприимное квартирно-эксплуатационное Ленинградского Военного округа разместило желанных пришельцев в своей гостинце, расположенной в старинном особняке, в историческом центре города недалеко от Инженерного замка. Всё в этой гостинице дышало аристократизмом и респектабельностью, высоченные сводчатые потолки, дубовый паркет, бронзовые ручки дверей, гобелены на стенах и ванны на бронзовых львиных лапах. Один маленький нюанс слегка портил общую картину, именно в это время в этом районе города на Неве отключили подачу горячей воды, а никаких электронагревателей тогда, естественно, не было. У теплокровных арийцев утром случилась печаль. Одна бледненькая девушка инженер долго пыталась выяснить у меня, какой именно вентиль надо крутить, чтобы полилась горячая вода. Когда я, весь такой бодрый, ещё влажный и красный после ледяного душа, весело объяснил ей, что никакой, она чуть не заплакала. «Их вилль вашен зих, их вилль айне душе неэмен» - жалобно причитала она. Я наполнил имеющиеся в номерах электрические самовары, её и свой, водой, и обеспечил неженку тепленьким умыванием.
Немецкие мужчины до этого не додумались, а горячая тётя Сюзанна задорно визжала себе на всю гостиницу под упругими струями холодной воды. Второй день был посвящён переговорам с командованием округа и представителями областной администрации, а так же подписанию необходимых документов. Всё прошло, как по маслу, бундесменны после вчерашних возлияний и утренних омолаживающих водных процедур были какие-то вялые и податливые, только тётя Сара – Сюзанна искрилась жизнелюбием. Что вполне понятно, если принять во внимание очень кругленькую сумму бундесмарок, которые причитались её компании от Федерального правительства. Помимо всего прочего, за создание рабочих мест в восточных землях эти деньги освобождались от налогов. Пир души, именины капиталистического сердца. Довольны были все стороны, подписавшие договоры, ЛенВО быстро получал полностью обустроенные военные городки, со школами, детскими садами, торговыми центрами, отделениями связи и даже стадионами и спортивными комплексами, госпожа Бук чистейшую прибыль, ну, и компаньоны Кривулин, Келпш&Co не оставались в накладе. По старой, доброй русской традиции такой удачный гешефт полагалось, что? В генеральском зале столовой ЛенВО блестели хрусталь и столовое серебро, веяло прохладой от накрахмаленных белоснежных скатертей и салфеток, от люстр струился приглушённый свет, вышколенные официанты в белом замерли вдоль стен. Стол был монументален и сервирован в лучших традициях офицерских собраний. Такую изысканную роскошь я встречал в последствие только на приёмах у Верховного Главнокомандующего в Кремле, где удостоился побывать аж трижды, но это всё было гораздо позже.
Наши гости прониклись, большинство из них, я уверен, ни до, ни после таких банкетов не посещали. Тётю Сару-Сюзанну поместили рядом с Заместителем Командующего Округа – Начальником Тыла ЛенВО, она сияла от собственной значимости среди блеска генеральских звёзд. Официанты извлекли шампанское из ведёрок со льдом, наполнили кубки, и началось. Каким бы аристократическим или помпезным не выглядел поначалу большой военный курултай, какие бы титанические усилия для поддержания этого духа не прилагали администраторы, всё, в конечном счёте, приходит к общему знаменателю. И кто-то падает в фонтан шоколада, кто-то с салфеткой спешит к Президенту за автографом, кто-то лезет на сцену подпеть Николаю Расторгуеву или потанцевать с певицей Жасмин… Сколько было в моей офицерской жизни таких застолий, и в Московском Гостином Дворе, и в Екатерининском Зале Кремля, и в Зале приёмов мэрии Москвы, и в импровизированном надувном павильоне, устроенном прямо на футбольном поле на территории ЦСН ФСБ России, и в Парке «Патриот» - всё всегда происходит одинаково после тоста № 4, который звучит так: «Чтобы за нас с вами как можно дольше не пили тост № 3». Не буду утомлять вас подробностями этого ужина, длился он долго, тостов сказали много, песен не пели, но генералы расстегнули галстуки и верхние пуговицы рубашек. Сара-Сюзанна напропалую кокетничала с соседом, он ухлёстывал за ней, переводчик горячим сердцам и хмельным головам, как правило, не нужен.
После воздушных пирожных, ароматного чая и сладких ликёров мероприятие, наконец, закончилось. Групповое фото на память, которое потом лучше никому не показывать, обмен комплиментами (визитками обменялись во время официальной части), рукопожатия и на выход. Предупредительный администратор вручил мне, как явно самому младшему по статусу, объёмистый саквояж с символикой Питера. И вышли мы на прохладу Дворцовой площади, залитой таинственным светом убывающей белой ночи.
Волшебный и прохладный город Петербург, беззвучно смеясь, закружили околдовал хмельных тевтонов сразу и наповал. Все они понимали толк в архитектуре, все поездили по миру (компания госпожи Бук строила военные городки для подразделений стран НАТО от Аляски до Южной Африки), повидали всякие виды, но герр Питер есть герр Питер. «Прохладный город Петербург, он не приносит утешенья. Не вымолишь, как ни проси, у гордых всадников прощенья. Они, надменные, молчат. И бег их вечен и протяжен. И я, покорный, выпью яд, окаменев над Эрмитажем», текст Автора. Наши ценители изящных искусств прильнули к стенам Арки Генерального Штаба, они гладили каменных воинов и символических зверей и птиц на барельефах, они едва ли не плакали от умиления и восторга. А Волшебница-Ночь продолжала колдовать, и шли мы по Невскому в струившихся потоках призрачного света, и то там, то тут появлялись и исчезали то статные кавалергарды в белых колетах и в ботфортах со шпорами, то тоненькие барышни в накидках и под вуалями, то верхами проезжали конногвардейцы, то важный сановник спешил ко Двору. Или разрывал тишину вой отделившейся от «Штуки» фугасной бомбы, и скорбные вереницы погибших людей проходили сквозь нас. К Санкт-Петербургу невозможно относиться равнодушно, его или любят всю жизнь, или чураются его невозмутимой и чопорной неторопливости. Я навсегда полюбил могучую Неву, невесомый разлёт её мостов, гранит набережных и кружево оград. В таких вот чувствах возвышенных добрели мы до Казанского Собора, сели на лавочки у журчащего фонтана, и я распахнул саквояж. До гостиницы доехали на купленных оптом таксомоторах.
И был ещё третий, аккордный день. Утром от причала на Краснофлотской набережной отошёл сверкающий медью и белыми форменками матросов катер Командующего ДКБФ, рулевой элегантно уверенно держал руки в белоснежных перчатках на штурвале, командир позвякивал машинным телеграфом, а в просторном салоне, в рубке катера опохмелялись терпким «Токаем» пленённые Городом на Неве соотечественники Шиллера, Гёте, Мартина Лютера, Эммануила Канта, ну, и мои тоже слегка. Родился-то я в ГСВГ, в госпитале в городке Белитц. Мне успело наскучить общество сонных и слегка живых немцев, я вышел на бак катера и с радостным интересом смотрел на проплывающие мимо стенки, эллинги Балтийского Завода, недостроенные корабли, застывшие краны. И на зеленовато-серую невскую воду. Дизель чуть слышно гудел под палубой, расходясь на встречных курсах с другими судами, наш кораблик приветно гудел сиреной и выполнял флажное приветствие. Традиция судовождения вечна и бессмертна, как само Море. И вот устье Невы, берега разбегаются по сторонам горизонта, впереди Большая Вода Залива. Неожиданно палуба ощутимо завибрировала, от форштевня катера побежали отвалы воды, а за кормой вырос белый бурун, палуба поднялась мне навстречу, и упругий солёный и влажный ветер заставил на мгновения дыхание замереть! Это катер дал «Полный ход!», командир звякнул телеграфом, я вцепился в леера ограждения и дико заорал от нахлынувшего восторга. Командир и рулевой сделали вид, что не заметили моих ажитаций. Катер гудел дизелями, обгоняя прогулочные корабли на подводных крыльях.
Петергоф наступил быстро, экскурсовод, фонтаны «Самсон» и «Шуточка», снова катер, Нева, и всё. Ещё успели пробежаться по Эрмитажу, и в «Пулково». Всё получилось, никто никого не обманул, фрау тётя Сара-Сюзанна Бук так прониклась Питером и была так благодарна за эту эйфорию молодости, что велела нам всем быть в гостях у неё, в Баварии. Октобер Фест, Октобер Фест, если Женщина просит… Побывали. Но об этом в следующих главах повести. Спасибо всем, кто дочитал, и чуз, как говорят на моей очередной малой родине.
Ауф Видерзеен, дорогие читатели, ваш Евгений Келпш.
.