Сегодня раздумья над тем, что я могу быть свитчером, продолжились. Поскольку, уже давно ясно – мне нравится писать, я стал садиться за компьютер каждый день. Обязательно, ограненные мысли ложились на бумагу несколькими строками, подчас, такими, что казалось, бумага под чернилами и экран монитора под буквами кипят.
Вечером, сидя за писательством, я понял, в чём вопрос длительности раздумий, подсознательного торможения наступления изменений. Оказывается, я боюсь. Я просто боюсь что-то менять. Ведь, на самом деле, если я буду что-то менять, придется становиться более публичной, чем теперь, личностью. А мне страшно быть публичным. Получается, вначале нужно справиться с этим психологическим тормозом. Но по какой причине он мог возникнуть?
С большой долей вероятности причина возникла очень давно, более 15 лет назад, ещё в то время, когда рушился бизнес. Тогда было горячее время. Дочка маленькая, жена изменила, а на работе неприятности. Мне очень хотелось развивать фирму, директором и совладельцем которой я был. Тем более, создавалась она как сложно рождающийся ребенок. Практически без денег, с минимальными вложениями удалось зарегистрировать, создать с ноля и запустить предприятие по изготовлению лекарств, которые капают в больницах. Получилось, но регистрация и производство только одного лекарства – это очень мало. Для устойчивой работы с достаточным количеством оборотных средств, для возможностей самостоятельного дальнейшего развития нужны были инвестиции, причем, не очень большие. Поскольку, предлагаемая мной проекты развития предприятия были интересными, потенциальных инвесторов находить удавалось. Однако, учредители моей фирмы отказывались сотрудничать с инвесторами, брать у них деньги, рассказывая на собраниях, что мы сами можем все сделать. Но при этом никто ничего не делал, и денег никто не давал. Окончательно измучившись за пару лет, я предприятия остановил.
На тот момент лично мои вложения в фирму были самыми большими, порядка 10 тыс. долларов. Затем 5 тыс. долларов еще одного учредителя. Больше никто из нас четырех денег не вкладывал. То есть, мои потери при закрытии фирмы наибольшие. По-хорошему, при порядочных учредителях, такой ситуации люди смотрят каков был вклад каждого, кто сколько потерял и сбрасываются деньгами, чтобы потери были одинаковыми и пропорциональными вкладу. Тем не менее в данной ситуации с меня попытались истребовать $5000, вложенных одним из учредителей, и требовал не он лично, а тот из учредителей кто, наоборот, только получал дивиденды. Причем, требования были с угрозами мне и моей дочери, со звонками родителям и жене. Конечно же, это был полный бред. Я, как пострадавший в наибольшей степени, как тот, кому не дали привлечь в фирму деньги нескольких возможных инвесторов, еще должен кому-то? Я был потрясен наглостью и коварством учредителей. Вот, уж, воистину, «в своем глазу бревна не видишь». Получается, чтобы обелиться друг перед другом, наиболее виноватый пытался перевести стрелки на наименее виноватого, но того, кто действовал. Тем не менее, учитывая возможности и сволочизм требующего, было страшно. Временами, казалось, проходящие мимо крепкие ребята сейчас подойдут и начнут бить, или же милиционеры арестуют по надуманному предлогу и посадят тюрьму к настоящим уголовникам, которые, опять-таки, будут бить, издеваться и из тюрьмы я выйду инвалидом.
Постепенно, спустя месяцы, и годы страх уменьшался. Я всё больше общался с людьми и понимал, насколько несовершенно устройство работы бизнеса в стране, насколько беззащитен перед несправедливостью простой человек, особенно если он не сидит тихо в своем маленьком мирке, а пытается что-то делать. И вот, однажды, наконец, страх стал таким маленьким, что бабочка радости, самоценности несмело подняла глаза и взглянула на мир, поразившись, как он изменился. Боже, как долго я спал.