ГЛАВА 16. О ТОМ, КАК ПРАВИЛЬНО БУКСИРОМ СМЕРЧИ ДАВИТЬ
Хочу рассказать об одном уникальном случае, который произошёл со мной, пока я работал капитаном на «Гидротехнике». Такого кроме меня и моих моряков наверняка никто не видел.
1 сентября 1985 года мы вышли на «Гидротехнике» из Сочинского порта и пошли на полигон в устье реки Псоу снимать очередную партию труб для буксировки их в Ялту.
Погода стояла отличная: море штилевое, небо синее, солнце. На пляжах столько людей, что берег казался розовым от тысяч голых курортников. Мы шли в миле от берега. Настроение почти праздничное. Кругом просто райские морские пейзажи. Впереди предстояла лёгонькая буксировка в Крым при хорошей погоде. Детишки сегодня в школу пошли. Мой Алёша на днях сошёл на берег и идёт сегодня в восьмой класс. Стоим на мостике, обсуждаем эти события: я, старпом Вася Пишоха, 2 механик Юра Гаврилов и наш лучший сочинский матрос Юра Вакуленко. Подошли уже к мысу Видному, когда я заметил, что справа по курсу, почти на горизонте, над морем стали быстро образовываться непонятные рваные облака грязно-серого цвета. Облака двигались низко над морем как-то хаотично, в разных направлениях. Это было странно, потому, что погода стояла совершенно безветренная.
Я показал морякам на это странное явление:
— Смотрите, ребята! Сейчас что-то будет… Или гроза с молниями, или сильный шквал.
Юра Вакуленко с детства работал матросом на Чёрном море, поэтому знал о местных погодных явлениях всё:
— Николаич, что-то должно произойти. Море перегрето, шторма давно не было. Слишком много энергии в море скопилось. Может, даже смерч будет. Тогда с пляжей надо бегом бежать…
Механик Гаврилов взял бинокль из настенного ящика, всмотрелся в чёрную тучу и сообщил новость:
— Мать честная! Николаич, смерчи идут! Целых шесть штук в ряд, один за другим!
— А ну, дай! — я взял бинокль. В него на фоне черной тучи хорошо было видно, как над морем, покачиваясь на ходу, шли друг за другом в ряд, практически строем, целых шесть смерчей. Шли они с моря по направлению к берегу и, похоже, должны были выйти на берег где-то на хостинских пляжах. Причём я разглядел, что первые два смерча и последние два были меньше средних, третьего и четвёртого. А эти два в середине строя были огромными и внушали страх даже на расстоянии.
Вася Пишоха мрачно произнёс:
— Вот на пляжах паника начнётся, когда они поближе подойдут!
Мне захотелось вблизи рассмотреть это чудо природы, и я скомандовал матросу:
— Юра, давай право на борт. Поворачивай на них. Надо поближе их разглядеть.
Вакуленко развернул пароход. А Юра Гаврилов с сомнением в голосе спросил:
— А это не опасно, Николаич? А вдруг нас смерчем накроет?
— Не, не думаю, что очень опасно. Морской буксир — это прочный пароход, как танк. Это не парусник. Да и весит наш «Гидротехник» 600 тонн. На воздух его не подымешь так просто. Не бойся, Юра, это всего лишь смерч — природное явление такое.
Но Юра Гаврилов явно не верил мне и посматривал в сторону моря с недоверием.
Мы со скоростью 10 узлов шли навстречу смерчам, а они примерно с такой же скоростью шли нам навстречу. Таким образом, мы сближались довольно быстро.
Гаврилов скептически смотрел на колонну марширующих водяных столбов высотой до неба и продолжал высказывать сомнения:
— Я бы подальше держался от этого замечательного природного явления… Что-то жутковато всё это выглядит…
Зрелище действительно подавляло своей необычностью и мощью: смерчи, извиваясь и покачиваясь в воздухе, дисциплинированно шли один за другим на равном расстоянии друг от друга. Причём море вокруг них было совершенно спокойным, ни малейшей ряби на воде. Верхушки смерчей терялись в чёрной туче, которая вместе с ними двигалась в сторону берега. Невольно возникал вопрос, куда там, в небе, девалась вся эта масса воды.
Подошли примерно на один кабельтов (180 м), всё вокруг потемнело, как в сумерках. Я сделал поворот влево пошёл параллельным со смерчем курсом. Выровнял с ним скорость и таким образом обнаружил, что смерчи двигались со скоростью 7 узлов (13 километров в час). И, что странно, шли они не по прямой, а каждый смерч по своей траектории, которая представляла собой правильную синусоиду. Отклонения от оси синусоиды, то есть от генерального курса, в ту и другую сторону достигали примерно 28- 30 градусов. Никакого ветра вблизи смерча, даже на расстоянии 50 метров, не ощущалось. Единственное, что выдавало их присутствие — это низкочастотный приглушенный гул, как будто большой реактивный самолёт собирается взлететь. Диаметр больших смерчей я определил на глаз примерно от 70 до 80 метров. Промежутки между смерчами были примерно 200—250 метров.
Вблизи, конечно, страшновато было смотреть на эти вращающиеся гигантские водяные столбы. Буксир наш рядом с ними, наверное, казался со стороны небольшой лодочкой. И, главное, на первый взгляд совершенно непонятно, почему сотни тонн воды вдруг начинают вращаться по кругу (кстати, против часовой стрелки) с огромной скоростью и поднимаются в небо!
Мой старпом, Вася Пишоха, ошалелыми глазами смотрел на всё это и вдруг сказал:
— Интересно, а что там внутри?
Я и сам поймал себя на том, что меня разбирает здоровое детское любопытство, и мне очень хочется заглянуть вовнутрь смерча. И я решил: была не была! Когда ещё в жизни представится такой случай!
— Сейчас узнаем! Юра Вакуленко! Бегом вниз. Крикни морякам, чтобы все иллюминаторы и двери моментально закрыли и чтоб не высовывались. Переходим в подводное положение!
Юра побежал по внутреннему трапу вниз. Послышался стук закрываемых герметических металлических дверей. Я сам встал на руль.
Юра Гаврилов сжал мне левую руку пониже локтя, с бледным лицом смотрел на смерч, как кролик на удава, и сдавленным голосом поинтересовался:
— Николаич, ты хорошо подумал? Чем это кончится?
У меня не было времени на дебаты. Я просто сказал:
— Сейчас узнаем — развернул, не сбавляя скорости, пароход и направил его прямо на колонну смерча. На третий смерч, самый большой из них.
Когда эта водяная вращающаяся башня заслонила пол-горизонта, я, скажу честно, на секунду пожалел, что решился на это. Слишком фантастично и угрожающе всё это выглядело! Но давать задний ход было поздно. Пароход вошёл в эту несущуюся слева направо водяную стену. Сразу стало темно, на мостике почти ничего не видно. Не знаю, какая скорость ветра была внутри смерча, замерить не было возможности. Судно от удара ветра и воды заметно накренилось на правый борт. Струи воды с такой силой били по корпусу и надстройке, что грохот стоял, как будто это не вода, а камни летели по воздуху сплошным потоком и рушились на пароход. На мостике невозможно было разговаривать, мы не слышали друг друга.
Юра Гаврилов так сдавил мне пальцами предплечье, что я не мог пошевелить левой рукой. Правой рукой я толкнул Васю Пишоху в плечо и показал пальцем на барометр на переборке. Вася понял, подошёл к барометру вплотную и в полутьме стал высматривать, какое он показывает давление.
Мы все заметили, что к общему шуму от воды внутри смерча добавилась ещё какая-то низкочастотная вибрация. Как будто рядом с нами вращалась на низких оборотах гигантская турбина. От этого в груди появилось очень неприятное ощущение, вроде как сердце и лёгкие стали дрожать в груди крупной дрожью. И ещё я заметил, что в рубку проник явно выраженный запах свежести, какой иногда бывает во время грозы, когда рядом ударила молния — это озон.
Не знаю даже почему, но я решил развернуться внутри смерча. Повернул ручки разворота лопастей винтов (у «Гидротехника были ВРШ — винты регулируемого шага): левый на Полный Назад, правый на Полный вперёд. Пароход стал разворачиваться на месте против часовой стрелки, и через несколько секунд случилось чудо: смерч начал рушиться, и потоки воды, сотни тонн, стали падать с неба в море. Это был даже не ливень, а почти водопад шириной 70- 80 метров, который обрушился на буксир. Потом стало видно, что потоки воды широкой полосой падают с неба в море по направлению к берегу.
Стало опять видно море, берег и другие оставшиеся смерчи. Юра Гаврилов разомкнул на моей руке свои механические пальцы.
Один из оставшихся смерчей, тоже очень большой, догонял нас. Я дал ему накрыть судно и точно так же развернулся внутри него. Он тоже рухнул с неба в море потоками воды. Видимо, разворотом судна внутри смерчей мы неосторожно нарушили что-то в этой механике вращения, и они разваливались.
Остальные четыре смерча я поочерёдно «раздавил» — просто догонял их и заходил на полном ходу внутрь. И они один за другим поочерёдно упали в море в виде катастрофического ливня. До берега ни один не достал.
Тучка с рваными краями над нами обрела более чёткую форму и потихоньку растаяла. Опять светило солнце, штилевое море, синее небо, как будто ничего и не было.
Я развернул пароход курсом на устье Псоу, поставил матроса на руль и стал подробно записывать всё, что заметил, в судовой журнал. Спросил Васю Пишоху:
— Вася, а что там барометр показывал внутри смерча?
Вася с удивлением произнёс:
— На три миллиметра всего давление упало…
— Всего на три миллиметра?! Непонятно… Из-за чего тогда весь этот сыр-бор?… Вакуленко! Пройдись по пароходу, посмотри, какие повреждения получили.
Юра Вакуленко вернулся через несколько минут и доложил:
— Все иллюминаторы целы. Унесло одно пожарное ведро и одно простое. Флага нет. Чехол на шлюпке порвало. Это всё. Пароход такой чистый стал, как будто его щеткой со стиральным порошком помыли.
Я вспомнил, какое лицо было у Юря Гаврилова, когда он смотрел на смерч и своими железными механическими пальцами пытался раздавить мне левую руку, и решил его подбодрить:
— Юра! Да и вы все. Вы теперь можете гордиться и рассказывать всем, в том числе и своим внукам, что добровольно побывали внутри смерча и остались живы. Таких людей в Советском Союзе, наверное, больше нет. Я, по крайней мере, о таком не слышал.
Юра Гаврилов постепенно из бледно-жёлтого становился привычного цвета:
— Ещё один подобный случай — и у меня внуков не будет. И детей тоже… К тому же, скажем, не совсем добровольно… Сам я в этот ужас никогда бы не полез. Но раз уж прошёл через смерч — буду рассказывать.
Отпечатки юриных пальцев ещё с неделю синели на моей руке.
На этом можно было бы и закончить описание этого природного явления. Но хочется ещё вспомнить, как отреагировали на этот случай различные слои нашего сочинского населения.
Когда через пару недель я сменился с вахты и попал домой, сосед по дому рассказал мне, как его жена видела 1-го сентября в море много смерчей. На пляже все очень испугались и стали убегать на сушу. Но в это время какой-то специальный военный корабль на полном ходу «подплыл» к смерчам и… бах-бах из пушки! И смерчи попадали в море!
А моя жена сказала, что по Адлерской городской радиосети 2-го сентября передавали курортные новости и сказали, что вчера, согласно инициативе Адлерского райкома КПСС, в море была успешно произведена экспериментальная операция по уничтожению смерчей, столь опасных для жизни отдыхающих в разгар курортного сезона.
Я только посмеялся от души. Ну сухопутные! Что с них взять! Кстати, через несколько месяцев все райкомы партии закрыли за ненадобностью. Героический бой со смерчами был последним эпизодом самоотверженной партийной деятельности сочинских коммунистов.