В начале ливанского режиссера Лабаки в Канне-жюри наград импорта Капернаум , 12-летний мальчик сидит за столом негабаритного в величественной зале суда. Он истец, а напротив сидят его родители со слезами на глазах. Судья спрашивает, почему он подает на них в суд. Его ответ: за то, что родился. Очевидно, это смехотворное и легкомысленное обвинение. Но в течение следующих двух часов, когда душераздирающий фильм возвращается к мучительному и ужасающему детству мальчика, вы начинаете думать, что у него может просто быть дело.
Это непростой фильм для любого воображения. Мальчик в центре фильма, Зайн, игнорируется и вынужден заботиться о себе со стороны тех самых людей, которые должны любить и лелеять его. Но в фильме Лабаки есть непоколебимый натурализм, который заставляет болеть за него так же, как Франсуа Трюффо заставил болеть за молодого Жан-Пьера Ле в «400 ударов» . Он один из тысяч мальчишек с такими же грязными лицами, которые живут по многолюдным, хаотичным улицам Бейрута, вынуждены слишком быстро расти и слишком рано видеть жестокости мира.
Вынужденный работать на жуткого местного лавочника (Нур эль-Хуссейни), чтобы помочь прокормить свою семью, Зайн - выживший и немного интриган, ворующий еду, чтобы приносить домой своим родителям и бесчисленным братьям и сестрам. Когда младшая сестра Зейна, Сахар (Седра Изам) выходит замуж за того же самого мерзавца, Зайн делает все возможное, чтобы спасти ее.
Это бесполезно. Итак, он убегает, и ваше сердце болит за него, чтобы он отошел так далеко, как его маленькие ножки могут унести его. Укрывшись в заброшенном парке развлечений, Зайн встречает нелегального иммигранта из Эфиопии по имени Рахиль (Йорданос Шиферау), который дает ему место для проживания. Он нянчится с ее новорожденным ребенком, а она пытается наскрести достаточно денег, чтобы купить фальшивое разрешение на проживание в деревне и продолжать работать уборщицей. Как и Зайн, она обнаруживает, что даже люди, заявляющие, что хотят помочь ей, имеют скрытые мотивы.
В Капернауме бывают короткие моменты легкомыслия , особенно между Зайном и ребенком Рахиля (без них фильм был бы невыносимо мрачным). Но, несмотря на всю свою жестокую, грубую силу, превосходный фильм Лабаки - это жесткое катание на санях - сильный удар, который наносится с эмоциональной силой Диккенса, перенесенного в трущобы современного Ближнего Востока. Остается синяк.