* * *
Донатий к бабушкиному дому привык быстро, хотя первое время и бурчал постоянно - то дом ему, видите ли, не такой, не сельский, то печь не в том углу стоит, то веник не там находится. Первые два дня он, конечно же, усердно изображал куклу и молчал, чтобы не шокировать взрослых. Но после маминого отъезда у него случился ”словесный понос” – рот не закрывался ни на минуту, хоть из дома беги! Толя сгоряча посоветовал ему залезть под печь и помолчать, на что домовенок обидчиво заявил, что под печкой сидят только усатые тараканы, а нормальные домовые должны жить на чердаке, потому как оттуда весь дом, как на ладони, виден. Толя с Донатием никогда не спорил, понимал, что знает меньше, и не обижался, когда домовенок исправлял его высказывания.
Утро начиналось с того, что Толя мчался к муравьям узнавать погоду.
-Кто хочет больше знать, тому надо меньше спать, - говорил домовенок каждое утро и специально громко шуршал соломой на горище хлева, где, подражая дедушке, ночевал Толя. Если шелест не помогал, домовенок выбирал соломинку покрепче и начинал щекотать пятки. Тут уж кто угодно не выдержит и проснется!
Однажды Толя поспорил с Донатием, будет ли дождь.
На небе весь день не было ни облачка, солнце светило ярко и весело, но муравьи упорно предсказывали дождь и не вылезали из своего муравейника. Было уже часов десять вечера, когда Толя, открыв окно, высунулся и крикнул вверх, в сторону чердака:
-Донатий, соврали твои мураши, не было сегодня дождя!
И тут на нос ему шлепнулась огромная дождевая капля, и лупанул такой ливень, как будто небо лопнуло, и вылилась вся вода с небес. А домовенок хитро посмеивался и скрипел ставнями:
-Глазки шире открывай, смотри, да запоминай. Природа не обманывает, не умеет потому что.
С домашней живностью Донатий подружился быстро. Василий норовил пристроиться к домовенку под бок и включал свою мурчалку так громко, что бабушка сразу догадывалась, что хитрюга кот опять улегся среди вышитых подушек на высокой хозяйской кровати.
-Ах ты ж, чертяка рыжая, - нараспев, грозно укоряла бабушка кота. Тот сразу же подскакивал и, прячась за подушками, тихо сползал под кровать, а оттуда выходил гордо и независимо, как будто хотел сказать: “И что это вы, граждане, на меня наговариваете? И не нужна мне вовсе ваша мягкая кровать! Подумаешь, невидаль какая! Я просто так тут прогуливаюсь под кроватью!”
Ну, как тут не расхохотаться!
Как-то под вечер Оля, не найдя домовенка среди подушек и не дозвавшись его с чердака, уже хотела устроить рев, но тут на Толин призыв во двор влетел Цыган с сидящим на нем Донатием. Глупый Пушок, мчавший следом, не успел резко затормозить за Цыганом, перекувыркнулся через голову три раза и обиженно залаял на все стороны, как будто кто-то был виноват в его падении.
-Летел, как ангел, а упал, как черт, - укоризненно сказал домовенок, глядя на бестолкового Пушка. А ребята нахохотались вволю, увидев такую картину, но зато теперь они поняли, что Донатий вполне обжился на новом месте, и уже можно его не опекать.
Бабушка не интересовалась кукленышем совсем, но в первый день она рассказала внукам, что такая же кукла была у ее подружки – у сиротки Аннушки. Но когда девочку определили в интернат, кукла исчезла. Аннушка, уезжая , горько плакала. Имя у куклы странное было, а вот какое, бабушка уже и не помнит. Дом три года простоял без хозяев, и когда приехала тетка Аннушки, то очень удивилась, что в доме было все так, как будто хозяева вышли на минутку: ни пылинки, ни соринки и тепло.
-Сироте и домовой помогает, дом охраняет,- сказала тетка, поселилась в этом доме и забрала Аннушку из интерната.
Они и сейчас вместе живут, Аннушкины дети и внуки в город жить перебрались, муж давно помер, а тетке уже около ста лет, и она очень шустрая, только глухая, совсем ничего не слышит.
-Бабушка, а как ты относишься к домовым? – спросила как-то Олюшка, - Ты веришь, что они существуют?
-Верю, конечно, как не верить, коли он помогает. Иной раз ищу чего-нибудь, с ног собьюсь, потом сяду, да подумаю: и чего переживать, да вещь искать? Домовой взял, домовой на место и положит. Глядишь через некоторое время, а вещичка, которую искала, лежит прямо перед носом. Не иначе, как домовой подсунул!
-А ты его видела?
-Видеть не видела, а точно знаю, что есть. Можешь у бабки Пелагеи спросить. Она все знает, о чем ни спроси, хотя книг, газет не читает, телевизор не смотрит. Я так думаю, у нее очень хороший домовой живет и помогает ей.
-А вот мама не верит в домовых,- пожаловалась Олюшка,- говорит, что это выдумки, сказки…
-Я тебе вот что скажу, - доверительно снизила голос бабушка,- вы про домового никому не рассказывайте. Он живет только у того, кто в него верит. А люди разные бывают, еще скажут: бабка ненормальная и внуки у нее такие же. Вы сами верите в домовых?
-Еще как!
-Вот и ладненько! А другим и не обязательно верить-то, вдруг умом тронутся или заиками чего доброго станут, опять же сердце с перепугу может остановиться.
Бабушка подмигнула внучке и пошла варить вишневое варенье. Весь дом пропах вареньем. Точно так пахло и в городской квартире, когда мама компот варила из свежих фруктов. Олюшка обожала этот запах. И почему не делают туалетную воду с таким запахом? Побрызгаешь в доме и представишь, что ты у бабушки. Красота!
-Когда вырасту, - решила Оля, - буду парфюмером и сделаю разные ароматные воды, чтобы напоминали о лете, о бабушке, о лесе. И назову их как-нибудь красиво, не то, что эти взрослые вонючки с непонятными названиями, которые не запомнишь и не поймешь!
В радужном настроении Оля направилась в сад, влезла на высокую ветвистую вишню и, ухватившись покрепче за ветки, закрыла глаза. Ветер плавно раскачивал дерево, и Оле казалось, что она плывет в воздушном ароматном океане. Такое чудо не сравнить ни с какими американскими горками, на которых визжишь непонятно от чего.
Потом Оля прошлась по бабушкиному огороду и увидела, что у забора разрослись огромные лопухи.
-Бабуля, - крикнула Олюшка, - давай я эти лопухи повыдергаю, это же сорняк!
Сказала и тут же пожалела. Уж очень красивы были эти огромнющие листья! Оля сорвала один и подняла над собой, как большущий зонт.
-Не надо рвать, он нужный и полезный, это же лекарство, - сказала бабушка, выходя из малинника с мисочкой в руках.- Ты голову чем моешь?
-Шампунем… импортным…
-Ну и нечего волосы гадостью всякой травить. А я вот помою тебе головушку хлебушком ржаным и ополосну лопушком да ромашкой, и будет расти коса твоя до пяточек. А еще этот лопух у меня нянькой работает.
-Как это? – удивилась девочка.
-А ты загляни под листья.
Олюшка стала на четвереньки и полезла под куст. И тут же из-под него выпорхнули и разбежались во все стороны маленькие желтые шарики – цыплята!
-Ой, какие хорошенькие! – завопила Олюшка и бросилась вслед за ними. Она заглядывала под все лопухи, и оттуда выскакивали цыплята – и крошечные желтенькие, и чуть побольше, белые, голенастые, с длинными ногами и шеями. Олюшка скакала по огороду, пытаясь поймать желтые комочки.
-Ну, бабушка, - взмолилась она, - я хочу хоть одного в руках подержать, ну, пожалуйста!
-Вот-вот! Потому я и не выдергиваю лопухи, чтоб цыплятам спокойнее было, а то много таких охочих потискать крошек. Да и птица этим летом появилась тут зловредная, так и кружит, так и норовит цыпленка ухватить. Вечером, как темнеть начнет, можешь спокойно в руки взять любого, они тогда смирные, темноты боятся больше, чем человека. А сейчас лучше сходи, теленка загони, он возле речки пасется.
Довольная, что ей поручили ответственное дело, Олюшка, не дослушав указаний бабушки, рванула к речке. У воды плескалась и визжала малышня. Оля деловито подошла к теленку, по-хозяйски похлопала его по спине и направилась к металлическому колышку. Теленок обрадовался, взбрыкнул задними копытцами, как жеребенок, и начал бегать по кругу. Оля, чтобы не упасть, перепрыгивала через натянутую теленком цепь и старалась быстрее выдернуть основательно забитый колышек. Теленок, предчувствуя свободу, увеличил скорость радостного бега и наматывал круги вокруг Оли. А она подпрыгивала, как клоун, и дергала колышек. За ее прыжками с восторгом наблюдала детвора.
-Да остановись же ты, козел!- крикнула Оля и выдернула наконец-то злополучный колышек.
“Козел” замычал и помчался в противоположную от дома сторону. Оля испугалась, что малыш потеряется, и ухватилась за колышек мертвой хваткой. Теленок с недюжинной силой легко потащил за собой пытавшуюся упираться девочку и выбирал самые непроходимые места в кустах и оврагах. Проскакав вокруг села, он протащил обалдевшую Ольгу на виду у всех по центральной улице и ворвался во двор через дыру в заборе, где в завершении всего остался клок Олиного платья.
-Бабушка! Я привела теленка!- крикнула запыхавшаяся девочка.
Она стояла посреди двора, уцепившись в колышек, лохматая, грязная, вся в колючках на оборванном платье, и обувь ее не была видна из-за налипшей глины.
-Еще неизвестно, кто кого привел,- фыркнул Толя,
-Деточка, - наконец-то обрела дар речи изумленная бабушка, - его не надо было приводить, он сам дорогу знает. Надо было просто выдернуть колышек и все!
Оля чуть не расплакалась. Хорошо, что темнело, и не было видно, что глаза у нее на мокром месте. Она швырнула колышек и хотела выскочить со двора, но тут в открытую калитку, молча, ворвалась свора собак, а впереди них бабушкина мелочь пузатая – Цыган и Пушок. На Цыгане, уцепившись за уши, восседал Донатий. Пушок залаял, как заводной, а Цыган остановился возле бабушкиных ног, развернулся навстречу своре и, обнажив клыки, угрожающе зарычал. Пушок его поддержал. Вся свора, трусливо поджав хвосты, так же молча, удалилась.
-Що це було?- спросила Олюшка.
-Мабуть, НЛО, - ответил Донатий и, соскочив с Цыгана, поклонился всем. - Здравствуйте вашей хате.
-Здравствуйте, - улыбнулась бабушка.
-Здравствуй, хозяюшка, - опять поклонился домовенок, - здравствуйте, Оля-Толя…
-Здравствуй, здравствуй, вежливый ежик! Мы же утром виделись! Заходи уж в дом, а то начнешь здороваться в третий раз, - сказал Толя. – Не хочешь ли с нашим Борькой поздороваться? Он Ольгу сейчас с речки домой пригнал.
Домовенок глянул на грязные Олины ноги и по-старчески прошамкал:
-Вижу, ревматизм замучил, проклятый, и ты грязевые ванны принимала…
-И я вижу: спелись вы с Толькой, - вздохнула Оля и пошла к рукомойнику отмываться.
-А у меня страшилка есть,- выдал домовенок свою новость ей вслед.
-Вы поешьте сначала, - предложила бабушка, - тогда страшилки не такие страшные будут.
Она пошла в летнюю кухню и оттуда позвала всех:
-Идите вечерять, все давно готово.
Оля скакала в деревянном корыте, стараясь не упасть и вымыть ноги. Толя плескался под рукомойником, а Донатий застрял возле бочки с водой, пытаясь выловить тонущую божью коровку.
-И что ты там болтаешься в темноте, - подошел к домовенку Толя. - Ничего ведь не видно, иди к рукомойнику.
-Это тебе ничего не видно в темноте, а я все вижу,- сказал домовенок, выловив букашонка.- Там ключ на дне лежит.
-Какой ключ? Бабуля, - крикнул Толя. - Для чего ключ в бочке лежит?
-Какой ключ? - выглянула из кухни бабушка. – Мы с весны дом не запираем, потому как ключ потерялся. Ох ты, Господи, может, это он нашелся?
Бабушка подошла к бочке, чуть наклонила ее, выплеснув часть воды, и, подняв широкий рукав до плеча, принялась шарить по дну бочки.
-Не с той стороны, вон там,- подсказал Донатий.
Бабушка вытащила из воды ключ и пошла к летней кухне, пытаясь на ходу рассмотреть находку. Толя и Донатий шли следом.
-Бабуля, тебе это корыто золотая рыбка подарила?- крикнула из темноты Оля и, не дождавшись ответа, заныла. – Вытащите меня отсюда или дайте во что обуться.
-Там дедушкины сапоги,- подсказала бабушка.
-Ого! Они мне по пояс!
Толя подошел к корыту, повернулся к сестренке, и та влезла ему на спину, обхватив его руками и ногами, как обезьянка. Она въехала в кухню и приземлилась на лавке, покрытой домотканой дорожкой. Рядом сидел Донатий и задумчиво смотрел на огромную сковородку с яичницей-глазуньей. Чуть в стороне стояли три большущие тарелки. Оля подумала, что это манная каша, и прошептала Донатию в ухо:
-Донатушка, выручи, съешь мою манку, я ее терпеть не могу!
Толя сразу догадался, о чем нашептывает сестренка, и, стараясь не шевелить губами, тихо попросил:
-Мою манку тоже.
-Вы ешьте, ешьте, - сказала бабушка, - а я пойду, проверю ключ. Сдается мне, что он от чего-то другого, а не от двери. Маленький какой-то, но что-то больно уж знакомый…
Она ушла, а ребята уставились на сковородку.
-Ничего себе сковородочка! - присвистнул Толя, придвигая многоглазую яичницу. - И кушать нам это неделю, не меньше, пока не лопнем. Ты сколько можешь съесть?
-Два. Ну, может, три.
-Я четыре могу съесть, а больше не влезет. Бабуля, видно, думает, что мы проглоты.
Толя протянул руку к хлебу и взял большой ломоть удивительно легкого ярко-желтого хлеба. Он был весь в больших воздушных дырочках, мягкий и душистый. Такого хлеба ни Оля, ни Толя никогда не видели и не ели в городе. Вкуснющий!
Ребята уминали хлеб, макая его в яичницу. Рядом пыхтел и работал ложкой домовенок. Он вылизал первую тарелку, потом поставил на нее вторую, вздохнул, как перед ответственной работой, и радостно потер ладошки:
-Ну, приступим к трудам праведным!
-Вы чего сметану не едите? - спросила бабушка, входя в кухню.
-Какую сметану? - удивились ребята, а Донатий быстрее заработал ложкой.
-Так это сметана? А мы думали – манка. Что ж ты молчал, Донатий?
-Да, пожалуйста, - пододвинул домовенок третью тарелку, - в меня больше не влезет.
-Ешьте, я еще принесу, - сказала бабушка.
-Ой, не надо, бабуля, нам одной тарелки на двоих хватит, - сказала Оля, хитро глядя на домовенка.
Толя зачерпнул расписной ложкой сметану, отправил в рот и блаженно замер.
-Какая вкуснотища!
-Конечно, это же домашняя, своя. Ела я как-то вашу магазинную, кислятина такая – аж Китай видно!
-Это правда, - рассмеялась Олюшка.
Домовенок спрыгнул с лавки и поинтересовался:
-Ключ подходит?
-Ума не приложу, от чего он,- ответила бабушка, вынимая из кармана передника ключ. - И как в бочку попал – непонятно.
-Дайте его мне, я спрошу у домовых, - предложил Донатий.
Ребята переглянулись, а бабушка, ничуть не удивившись, протянула ключ домовенку.
-Донатий, - сказал Толя, когда ребята вошли в комнату, где обычно спала Оля, - ты почему ничего не рассказывал о бабушкином домовом?
-А ты и не спрашивал. Хорошо, расскажу как-нибудь.
-Ты обещал страшилку, - напомнила Оля.
-Будет страшилка!- пообещал домовенок.