Девушке двадцать два. Она живет в нашем подъезде. Мы здороваемся, когда сталкиваемся на лестнице, поздравляем друг друга с праздниками. Можем обменяться мелкими услугами. Она сходила для меня в аптеку. Я одалживал пару тысяч. Милая добрая девушка. И лицо у нее приятное.
Она живет с мамой – на втором этаже. И я знаю эту даму как особу строгую, очень принципиальную. Она относится к дочери как к маленькой. И между ними иногда бывают стычки – из-за «свободы».
По-моему, девочка мечтает выйти замуж, чтобы избавиться от материнской опеки.
В пять утра услышал слабый стук в окно. Я живу на первом этаже, и мое окно выходит во двор.
Смотрю – за стеклом знакомое девичье лицо. Она делает мне какие-то знаки. Подумал, что она забыла ключи от подъезда. Открываю дверь. И вижу безумно уставшего человека. Измученное лицо, на нем страдание – нисколько не преувеличиваю.
Просится ко мне. Заходим. Она буквально валится на мой диван. Плачет. Просит, чтобы я ее маме ничего не рассказал. А еще надеется, что я ее «не выгоню» часов до одиннадцати.
Что делать? Она настолько устала, настолько измучена, что вымолвить не могу. Спрашиваю, пойдет ли в душ? Кивает – с охотой. Выдаю полотенце, свой махровый халат. А сам чай завариваю.
Оказывается, что она отмахала до нашего дома примерно километров девять. Пешком. По ночному городу. Ее пригласил на вечер кавалер, которому она доверяла. Что-то произошло, и она от него сбежала. А ее сумочку с телефоном и с банковской карточкой этот кавалер запер в шкафу. Она умудрилась выскочить – и сбежать.
Перед тем, как заснуть, говорит, что решилась ко мне за помощью обратиться. Потому что я ей «по возрасту» в отцы гожусь. Это справедливо. Только моей дочери не двадцать два, а сорок один. И я многого насмотрелся. Вспоминать не хочется.
Конечно, постелил и уложил. Сам включил компьютер и с наушниками смотрел какой-то фильм. Смотрел, но ничего не понимал. Фильм как фон.
А сам думал: эх, девочки вы девочки. Лезете, куда не надо. Набираетесь горького ядовитого опыта. Рискуете собой. Доверчивость иногда в узде держать надо. И многие люди не так хороши, как кажется – на первый взгляд.
Сижу в наушниках и думаю об этом. И жалко мне ее очень.
Проснулась часов в десять. Просит дать совет: матери что сообщить? Нет ни сумки, ни телефона, ни карточки. А мать часа через два начнет звонить интересоваться. А девочка наврала, что у подружки.
А еще у нее старший брат. Он женат и живет своей семьей. Девушка говорит, что он тоже строгий. И что он ее «убьет».
Спрашиваю, кого больше боится, брата или матери? Отвечает, что матери. Протягиваю свой телефон. Но она не помнит номера, который надо набирать. Та еще проблема.
Решили отправиться к ее брату. Сначала она выскочила из дома. За ней – я. Как партизаны. Добрались до банкомата. Дал девочке денег.
Закончилось тем, что они с братом выручили сумочку. И маме что-то оба наврали. Все успокоилось.
А девочка с этим парнем погуляла примерно месяц. Он пригласил ее к себе. Вел себя ужасно. Девочка сказала, что ей стыдно об этом говорить – мне. Она как-то усыпила его бдительность. Ей удалось. Пока он был то ли в ванной, то ли в туалете, выбралась – и пустилась бежать. Темные дворы и улицы. Бежала метров пятьсот. Далее – пешком.
А как перед матерью появиться? Вот и постучала мне.
Эх, молодость! Смотрел на нее, слушал – и такая жалость в душе. Она мне сказала, что за эту ночь поумнела и повзрослела.
А мама ее ничего не знает. Ей не надо знать. Может, потом, лет через десять. Да и то – нужно ли?