По лесу раскатился пронзительный пугающий крик.
Ира вздрогнула и выронила корзинку, в которую до этого заботливо собирала маленькие ягоды голубики. Женщина встала, тревожно оглядываясь и чувствуя, как в груди лихорадочно стучит сердце.
Она ездила собирать сюда голубику каждый год, как начинался сезон. Продавая ягоду соседям и коллегам на работе, она получала неплохой приработок к своему основному заработку, заодно морально и физически отдыхая от дел и забот в городе.
А вот муж никогда не одобрял её поездки. Хотя он вообще мало что одобрял. Ирина уже давно хотела разойтись с этим человеком, который стал ей чужим. Но квартирный вопрос вынуждал её терпеть опостылевшее соседство, пока не накопит достаточно денег на другое место жительства.
Время, когда она могла уехать жить к маме, давно уже минуло.
Она часто думала о том, как может измениться отношение к человеку всего лишь за пять лет совместной жизни. Конечно, она постаралась не забыть про себя и совсем только недавно поняла, что имеет право делать то, что хочет именно она, а не то, что требуют окружающие. Конечно, мужу не понравилось то, что она начала своенравничать. Даже несколько раз запирал в квартире и отбирал ключи, чтобы он не могла никуда выйти. Но очень быстро понял, что разорится, вставляя новые стекла вместо выбитых. И теперь между ними просто были напряжённо-ледяные отношения. И вот такие поездки в лес для женщины были отдыхом и отдушиной.
Она по настоящему отдыхала среди лесного спокойствия и умиротворения.
Но теперь здесь всё изменилось.
По лесу вновь прокатился громкий пронзительный крик, и Ира почувствовала, как по спине побежали мурашки. Он был совершенно не похож на человеческий. Сложно было сказать, почему именно Ирина так решила, но что-то неправильное звучало в нём. Может быть, он был слишком наигранным?
Она огляделась, вглядываясь в пространство между стволов деревьев.
Стало звеняще, до одурения тихо.
Сосняк хорошо просматривался, и никого не было видно совершенно. Может быть, это кто-то так развлекается? Ну, например подростки. А то у них такое бывает, словно их из долгого заточения выпустили. Женщина старалась успокоить себя такими мыслями и решила, что нужно отсюда уходить. И выбираться обратно к станции.
Она присела, собирая рассыпанную ягоду обратно в корзинку и стараясь всё равно поглядывать по сторонам. Внизу живота стыло холодное предчувствие какой-то опасности. Ей это совершенно не нравилось, поэтому, собравшись, она сориентировалась, найдя тропку, и направилась обратно к станции, продолжая оглядываться.
И вновь раздался крик. Он прозвучал намного ближе, какой-то дикий, безумно пугающий. Ирина покрылась ледяным потом, невзирая на то, что стоял тёплый август. Она вновь оглянулась и увидела позади себя, слева, какое-то движение. Что-то тёмное сдвинулось, перешло от одного ствола к другому. Солнечный свет заливал лес, поэтому это тёмное движение было отлично видно. Оно словно пряталось, выжидало и следило.
Ирина вновь похолодела, представляя, что это... Существо следило именно за ней. Она облизнула губы, после чего продолжила идти быстрым шагом. Она думала о том, что бег может спровоцировать это существо, и оно догонит её. До станции было идти пару километров по хорошей тропке, поэтому женщина взяла себя в руки.
Вновь раздался крик, и Ирина поджала задрожавшие губы. Крик будил в ней какие-то странные ощущения. Панику, страх, инстинкты убегать и прятаться. Словно оно намеренно провоцировало Ирину на то, что делать было нельзя. Ей было непросто совладать с собой, но она не убыстрила шага, через плечо наблюдая за тем, как тень перемещается от дерева к дереву. Но ближе не подходит. Она крепко сжимала ручку корзинки, совершенно забыв про неё. Скорее, это была попытка сохранить разум, найти какой-нибудь якорь, который позволит ей зацепиться за реальность.
Существо снова закричало, и Ирина было сорвалась на бег, но ей удалось совладать с собой.
Она оглянулась.
Тень была ближе, намного ближе, и казалось, что ещё немного - и оно вцепиться ей в спину. На самом деле оно было в шагах тридцати, но всё равно невозможно было разглядеть, что это. Ирина надеялась, что это просто какой-то зверь.
Но разум говорил ей: разве есть зверь, который может кричать так, что сразу хочешь бежать без оглядки, не разбирая дороги? Разве есть такой зверь, который способен спрятаться за тонкий сосновый ствол так, что его совершенно не будет видно?
И разум говорил ей, что такого быть не может.
Последний километр она шла так, словно это была дорога на несколько часов. Время почти остановилось и дрожало вокруг неё комариным звоном и духотой, от которой было невозможно дышать.
Ирина почувствовала облегчение, когда увидела ржавую лестницу и бетонное полотно железнодорожной платформы, проглянувшие через редкие заросли. Приезжающие нещадно вытаптывали растительность вокруг платформы, что было вполне естественно после двух часов езды.
Людей не было видно, но вот она, спасительная свобода!
Ирина сдержала порыв побежать. Ей казалось, что если она так сделает, то существо её неминуемо настигнет. Оно словно ждало вот такого момента, когда Ирина потеряет бдительность, расслабится, покажет беззащитную спину и выпустит его из поля зрения.
Мгновения до лестницы растянулись до бесконечности. Ирина уже смотрела через плечо неотрывно, боясь пропустить малейшее движение существа.
Под ногой заскрипело, старая лестница с неприязнью относилась к каждому, кто ступал на неё.
Ирину отпустило только тогда, когда она оказалась на платформе. Лес словно разочарованно выдохнул ей в спину, и как бы она не всматривалась, среди стройных сосновых стволов она больше никого не видела.
Женщина даже посмеялась над собой - подумаешь, кто-то заорал в лесу, может вообще птица какая? Она знала, что есть такие, которые кричат так, словно это человек. От того и показалось, что это что-то неизвестное. А всё остальное просто плод её собственного воображения.
Мозг всегда пытается найти оправдание тому, чего не могло быть. Или тому, что было, но во что невозможно поверить. Он подкидывает различные версии человеку, пока тот не находит успокоение.
Ира тоже придумала обоснование.
Садясь в электричку, она вполне уверилась в собственной, реальной версии происходящего.
Вот только когда она взглянула в окно, возле которого села, среди сосновых стволов ей вновь почудилось тёмное движение. От одного дерева к другому. И даже сквозь гул постепенно набирающего поезда она услышала пронзительный долгий крик.
Она увозила с собой в душе странное, липкое чувство холода и страха. И думала о том, что, скорее всего, избежала намного чего-то более страшного, чем развод и житьё в коммунальной квартире.
В этот лес она больше не ездила.
