Как ни странно, найти внятное определение понятия «духовность» оказалось делом непростым. Отсутствие этого термина в «Философском словаре» советского времени, ещё можно было бы объяснить тем, что составители испугались «призрака идеализма». Но я не обнаружил его и в «Краткой философской энциклопедии», вышедшей в свет в постсоветские времена, когда «возрождение духовности» стало одним из популярных призывов власти. Правда, из речей её представителей тоже невозможно понять, что конкретно они намерены возрождать.
Духовность ныне зачастую трактуют просто как синоним религиозности. Учение Христа, действительно, проповедует основные принципы истинно человеческого бытия, следуя которым человек поднимется на духовную высоту. Но религиозный культ – совсем иное дело.
Философ Эрих Фромм резонно заметил, что религиозная вера может быть не только по принципу бытия, но и по принципу обладания. Первая – «внутренняя ориентация, установка человека», вторая – «подпорка для тех, кто хочет иметь готовые ответы на все поставленные жизнью вопросы, не осмеливаясь искать их самостоятельно».
Надо ли доказывать, что религиозный культ – это именно «вера по принципу обладания». Во все времена находились авторитетные христианские мыслители, выступающие против культа. «Не говори мне, что любовь в том, чтобы часто ходить в церковь, припадать к статуям святых, зажигать свечи, повторять отсчитанные молитвы. Ничего этого Богу не нужно», - писал Эразм Роттердамский. Солидарен с ним и Лев Толстой: «Внешний культ и служение милости и правде трудно совместимы: большей частью одно исключает другое. Так было у фарисеев, так это теперь у церковных христиан».
В сущности ведь и сам Христос выступал как противник культа: «А вы не называйтесь учителями… И отцем себе не называйте никого на земле»; «И не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу… истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине»; «И когда молишься, не будь как лицемеры, которые любят… в синагогах молиться».
В истории человечества уже предпринимались попытки ограничить духовность религиозностью. Стремясь не допустить людей к источникам духовных богатств, помимо «освящённых» религией, не только мусульманские, но и христианские «духовные наставники» фактически руководствовались принципом, выдвинутым халифом Омаром: «Если книги содержат то же, что и Коран, то они излишни, если же в них есть то, чего нет в Коране, тогда они вредны». Христианский император Юстиниан, дабы пресечь распространение «языческих идей» закрыл Академию, созданную ещё Платоном и просуществовавшую десять веков… По приказу Римского папы Григория VII была сожжена императорская библиотека в Риме. Францисканцы уничтожили огромную библиотеку храма Майя в городе Мани…
Надо ли удивляться, что в результате подобного «утверждения духовности» Европа на столетия погрузилась во мрак невежества, когда немалая часть даже дворян не умела читать и писать, а королевские библиотеки насчитывали по нескольку книг (как, например, французская королевская библиотека в середине XIV века). Знания, обретённые ещё в древней Элладе, были на многие века стёрты из памяти людей.
Большим поклонником возрождения духовности» с помощью насаждения религиозного культа был белгородский губернатор Е.С. Савченко. В годы его правления в области было возведено множество храмов, на Белгородчине первой ввели «Православную культуру» как обязательный курс в учебных заведениях… Это дало основание митрополиту Белгородскому и Старооскольскому Иоанну с гордостью заявить: «Земля святого Белогорья является примером того, как жить в мире и делать всё, чтобы наша страна достигла такого духовного состояния, которое именуется святой Русью». Однако эти слова «святого отца» были опубликованы в газете «Житьё-бытьё» на одном развороте с сообщением, свидетельствующим о совсем ином духовном состоянии области: врач в Белгороде во время приёма до смерти забил пациента, который оскорбил медсестру.
С другой стороны, есть огромное число примеров, когда люди, не склонные к религиозности в культовом понимании, достигали высот человеческого духа. Скажем, Альберт Швейцер проявил себя в своих философских воззрениях и в жизни как человек высокой духовности. Между тем, историк философии А. Хюбшнер писал о нём: «Швейцер отверг богословское толкование учения Христа… он отрицает божественную сущность Иисуса». Дитрих Бонхёффер, который не по политическим соображениям, а именно как человек духовный категорически не принимал нацизма, за что и заплатил жизнью, был убеждён: «Быть христианином не означает быть религиозным, а означает быть человеком».
Режиссёр Андрей Тарковский был человеком религиозным, тем не менее, под духовностью понимал обретение тех ценностей бытия, которые только и делают человека действительно человеком, возвышают его над кругом материальных интересов, предохраняют от возвращения к животному существованию. Первым шагом в этом направлении он считал интерес к тому, что называется смыслом жизни.
Человек духовный не должен замыкаться в «горних высях» духа, его обязанность – нести огонёк духовности другим. Как сказал Христос: «Зажегши свечу, не ставят под сосудом, но на подсвечник, и светит всем в доме».
Соответственно, человек духовный не может безучастно относиться к человеческим проблемам и тревогам. Философ Николай Бердяев был убеждён, что духовный человек «должен принять на себя ответственность не только за свою судьбу и судьбу своих близких, но и за судьбу своего народа, человечества и мира».
В дальнейшем, говоря о духовности, я буду исходить из того понимания этого термина, которое предложил Андрей Тарковский:
Обретение тех ценностей бытия, которые только и делают человека действительно человеком, возвышают его над кругом материальных интересов, предохраняют от возвращения к животному существованию.
Виктор ВАСИЛЕНКО,
Белгород