Так вот, кроме Катюшки, в моей палате были ещё никому не нужные дети... Гарик один из них, нет, это не имя, мальчика звали Дима Горьков, но настолько он был многострадален, что санитарки и медсестры звали его Гарик. Малыш лежал в кроватке, поглядывал своими голубымм глазками и очень хрипло дышал, а белобрысые редкие волосики выглядели липким и грязными. —Вот как ты думаешь, сколько ему?спросила А. рыжая веснусчатая, неряшливого вида санитарка. Месяцев шесть или семь, сказала я, тогда еще не искушенная в детских возрастных категориях. Ему один год и один месяц! В свои 1,1 года, мальчик не мог сидеть самостоятельно, хрипел только потому, что редко брали его на руки, не было движения и застойные явления в легких и бронхах, после больничных пневмоний, сохранялись надолго. Как же так? Так нельзя! Не надо его баловать, хором все мне нравоучения читали. Диму родила мать, когда в семье уже было несколько детей, он случайный, не нужный, ему мама даже пуповину не перевязала, после родов дома... А мальчик выжил! Истекал кровью, пока очередной сожитель матери, никто не знает, был ли он отцом Димы, не вызвал скорую и мать с новорожденным отвезли в род. дом. Из которого, как вы понимаете, женщина, которую назвать матерью язык не поворачивается, ушла домой без сына. Малыш в возрасте 1 месяца, больше отказников в родильном доме не держали, поступил в детское отделение для оформления в дом малютки. За год пребывания в больнице, ничего, кроме этой палаты мальчик не видел. Внимание персонала к нему заключалось в том, чтобы накормить, переодеть, ну и полечить в случае заражения от одного из больных детей.
Дети то, лежали с различными инфекциями. Нет, кое что или кое-кого, мальчик все-таки видел. Да, если вы догадались, это была его биологическая мать и брат. Как? Да очень просто. Эту, с позволения сказать, мамашу, положили со старшим мальчиком, Димке тогда было три месяца. И мед.персонал решили подложить ей в палату малыша, а вдруг чувства проснутся материнские... И вот в бокс, где две детские кроватки, а мама на ночь ставила раскладушку, положили Димку, в то время, когда мамаша его с распущенными до пола волосами, вся красивая из себя, спустилась вниз на встречу с родственниками или очередным мужем, не знаю, не буду врать!
Приходит она горемыка, в одной кроватке мальчик и в другой тоже мальчик. И, что оба мои? Кто посмел? С такими словами подошла женщина к посту мед. сестры. Сейчас же убрать это безобразие или выкину его в окно! И что вы думаете, побежали и убрали, как миленькие. Вот такая ,,теплая" была встреча. Ну ладно, сейчас не об этом. Что делать?Как быть? Где мне время на Гарика взять? Дел полно, не совсем еще привыкла, да и брать его на руки не разрешают, чтобы не плакал потом. Нашла решение! И Гарик меня понял, как, сама до сих пор не пойму. В тихий час, когда все мои подопечные спят, я сама ходила пообедать, кормили нас супом бесплатно. Правда М. К. наша раздатчица полюбила меня и иногда подсовывала мне что нибудь вкусненькое. Затем я должна была находится в палате с детьми, мало ли что. Не спи в тихий час, сказала я своему горемыке! Прихожу, не спит, смотрит на меня. Взяла его на руки. Молчи, говорю, молчит. Сначала просто носила Диму на руках, прижимая его крохотное тщедущное тельце к себе крепко, крепко. А он дышал, как старая гармонь. Мне было страшно! Ручки и ножки у Димки были, как игрушечные, что с ним делать? Стали потихоньку зарядкой заниматься на пеленальном столике. Малыш молчал, как я его просила, пост рядом, услышат, говорю, что не спим, получим. Смотрел на меня и слушал все, что шепотом говорила. Не улыбался, не умел. Потом стала чаще мыть ему головку, вычесала корочку. Вечером, в конце смены, когда все расходились, брала опять Диму на руки. Учила играть в ,, ладушки ", ,, сороку "все, как дома с нами играли, старалась научить. Гарик был примерным учеником, старался, как мог, ему много надо было наверстать, уж очень сильно отставал от сверстников мальчишка! Ну, уже то, что перестал хрипеть заметили многие. Однажды, во время обхода Р. А. спросила, что с Димкой, он сильно изменился? Мы показали ей ,, ладушки", сказали, что делаем зарядку и стараемся сидеть самостоятельно. Она строго посмотрела на меня и говорит, ну, значит будет жить. И так, с этого момента, Гарик стал обычным ребенком, а не обреченным на смерть овощем. Когда все мои малыши кушали, и Катю уже не надо было кормить, я привязывала пеленкой Диму к детскому стульчику и придвигала к общему столу. Вы не представляете даже, сколько радости было у ребенка. Он широко открывал свой беззубый рот, представьте в его возрасте, кушал суп-пюре с ложки, а не из бутылки и крошил хлеб сам, своей ручкой! Да, да, ручки наши стали слушаться. Куда они денутся. И улыбаться мы научились не хуже других. С речью было всех труднее, то ли партизанили долго мы с парнем, то ли патология и стресс, а то и всё вместе....
Ну, ничего, думала я тогда, слоги появились, речь будет! Может сейчас и не так была бы я уверена, но тогда, верила только в хорошее, а как же иначе! Малыш стал прибавлять в весе, сам сидел, стоял в кроватке на дрожжащих ножках. Вот и победа! Кто знали Диму с рождения и приговорили, решив, что всегда будет он лишь овощ, в лучшем случае, а в худшем умрет, смотрели и удивлялись очень. Пытались мне чинить препоны, но Р.А. сказала просто, не трогать ее, по всем вопросам ко мне. Помню, даже был такой случай, потом я больше не повторяла такого, мне было стыдно. Я заигралась с детьми и в конце смены не успела сделать влажную уборку в палате (три раза надо было мыть мне пол 0,5% р-ром хлорамина). Сменшица моя, ночная санитарка пришла, заглянула в палату, да и пошла сразу к заведующей, та дежурила в тот день. Идут ко мне вместе, что такое, Ирина? А у меня Гарик на руках... Извините Р. А. такого не будет никогда, мы заигрались, сама красная, слезы на глазах, тогда умела я еще плакать... Ничего, сказала Р. А. иди домой, а ты намоешь, что тебе делать, это сменщице она. Не добро взглянула на меня П. Но и перед нея я извинилась и впредь дела, а потом все остальное. Исправилась! Так вот, Димка выправился, хороший мальчик стал, ну, отставал, конечно, однако, человеком быть обещал. После очередного осмотра специалистами определен был в дом малютки для нормальных детей. Там очень быстро полюбили этого голубоглазого светловолосого мальчика и Гариком там никто не называл его, Кстати, я тоже так не называла ребенка, думаю, вы и сами это поняли. Очень скоро Диму усыновили. Он обрел свою семью, маму и папу. Когда позвонили в детское отделение, Р. А. сказала мне об этом. Я чувствовала себя счастливой и радовалась, что одним горемыкой стало меньше! Особо задумываться тогда чем либо долго не было времени. Жизнь бежала, кипела. Учеба, экзамены, подруги, семья (мама, папа и брат младший). Все, в то время, казалось таким значимым, необходимым, хотелось и мечталось многого достичь, научиться, узнать, попробовать. С детьми у меня всегда был контакт. Растила всех братьев и сестер двоюродных, я старшая в семье. Да и соседи все мне своих приносили посидеть, погулять, никому не отказывала. Поэтому и подопечные мои в больнице мне хоть и доставляли хлопот, но они приятные были эти хлопоты. Когда домашнего малыша, одевала я в одежду, что приносили родители на выписку (в отделении строго в больничной одежде все) и выносила на руках в приемный покой, это тоже моя обязанность была. Дети цеплялись за меня и плакали, не шли к родителям, привыкали, видимо, сильно. Видели бы вы лица этих родителей. Они благодарили, понимали, что хорошо, если можно так сказать, было их чаду со мной. Благодарили, а я не понимала за что, ведь я ничего не делала, врачи лечили. Многие приносили мне конфеты, передавали потом через санитарку, которая передачки приносила детям. Многие вызывали заведующую и хвалили меня ей. Потом Р. А.вызывла меня и говорила, молодец, Ирина, хорошая из тебя получится медсестра. Постарайся подольше такой остаться. Часто, даже сейчас вспоминаю я эту женщину, педиатра от Бога, с большим стажем и жизненным опытом. Как она держала в руках всё отделение, всех нас, вселяла уверенность. Ругала и хвалила и все ее уважали и боялись. Уехала потом в Израиль к детям и развалилось всё... Расскажу об этом тоже, при случае. Про Гарика все! Надеюсь он вырос настоящим мужчиной. Сейчас ему около сорока.
Ждите ещё рассказов про моих малышей.
