Олаф принёс мне миску горячего наваристого супа и вручил прямо в руки. Уселся на соседнюю лежанку и, выпучив глаза, стал наблюдать за каждым моим движением. От смущения хотелось отвернуться, жадно наброситься на кусочки ароматной дичи и варёной картошки, плавающие в густом бульоне, но вдруг добродушный повар расценит такое отношение к своей стряпне неуважительным, ещё обидится. Оставалось сидеть, легонько дуть на бульон в ложке и слегка прихлёбывать под его улыбающимся взором. Медленное поглощение горячего супа шло мне на пользу: я почувствовала себя сытой и захотелось спать. Я прикрыла глаза, позабыв о розовощёком Олафе.
— Как твоё имя? — вдруг спросил он и вывел меня из забытья.
— Ария.
— Ты к нам надолго?
От подобного вопроса я даже растерялась.
— Как из плена выпустят...
Он рассмеялся так сочно, что из его маленьких глазок брызнули слёзы. Вздрагивая упитанным телом, растирая кулаками стекающуюся по щекам влагу, он едва выдавил:
— У нас пленников так не держат!
— Да? Кто ж я тогда? — с вызовом накинулась я на бедолагу.
— Если честно, то не знаю... — от растерянности Олаф затеребил край рубахи. — Сама у Радмира и спроси...
Я опомнилась, стало стыдно. Повар ни в чём не виноват, не стоит выплёскивать на него гнев. Тем более, есть конкретный человек, который виновен во всех моих бедах. Я виновато улыбнулась.
— Ну, смотри… — многозначительно протянул Олаф. — Ты не пленница, потому что тебя не посадили на цепь. — Он отогнул пухлый палец. — Тебя вкусно и... много кормят. — К большому пальцу взметнулся указательный. — И самое главное –– ты живёшь в палатке Радмира, а он правая рука Вещего.
— Что?! — вскрикнула я и тут же зажала рот руками. Посмотрела на лежанку где сейчас восседал важный розовощёкий повар. — Ты хочешь сказать, что сегодня ночью мы спали с ним тут вдвоём?!
В ответ Олаф смешно хихикнул.
Господи! Что теперь скажет бабушка? Сердце заныло от тоски – как же сильно мне её не хватает! Уж она бы меня успокоила, рассказала что и как, защитила бы. А так что получается? Ночью я спала так крепко, что меня бы и землетрясение не разбудило… А что если Радмир спал не у себя, а рядом со мной? Он вполне мог воспользоваться моим беспомощным состоянием... и... сделать своей женой! При этой мысли необъятный ужас сковал меня в ледяные объятья. Верно, для этого великан меня и украл!
Олаф начал рассказывать что-то ещё, но я его уже не слушала. Даже образ его стал расплываться. И ничего, кроме тянущих болей внизу живота, я не ощущала.
Начала вспоминать всё, что когда-нибудь слышала об отношениях между мужчиной и женщиной. Бабушка на эту тему со мной говорить отказывалась. Я знала лишь то, что после ночи, проведённой с мужчиной наедине, девушка становится его женой. А вот до того, как жених придёт свататься, девушкам ни при каких обстоятельствах не позволяли оставаться со своим избранником наедине. И боялись же ослушаться родителей! Только вот пойми теперь, почему такой строгий запрет? Что такого страшного делал мужчина с девушкой? А в моем случае всё еще мрачнее: сделайся я чьей-то женой, днём с огнём не видать мне моего Дара.
Свадьбы у нас в деревне играли осенью, а через год, если молодые заблаговременно запаслись семенами душистого змеевика, нас с бабушкой приглашали на обряд водокреши. Помню лица счастливых родителей, когда впервые, горделиво, выносили они своё сокровище из дома, напоказ поздравляющим. Благо, у великана душистого змеевика и в помине быть не могло…
И тут вторая волна ужаса накрыла меня по самую маковку, когда всплыли тревожные воспоминания о красавицах, похищенных кромешниками Короля. Если в деревне жёнами становились по обоюдному согласию, а после свадьбы жили душа в душу, да детей растили, то как же обходились с девушками когда не по воле, а силой? Помню, как долго бабушка выхаживала полуживых, с потухшими глазами девушек, нянчилась с ними, как с малыми детьми. Их измученные лица поражали меня сильнее любого крика. Никогда не забыть обезумевших от горя родителей, заламывающих к небу руки, причитающих о горькой судьбе своих дочерей, о том, что после такого несчастья никто не возьмёт их в семью мужа, кто ж захочет с нечистой жить, да безродного дитяти воспитывать. Било болью виском еще одно воспоминание – оброненная страдалицей фраза «огнем "там" всё горит», и показала она рукой туда, где сейчас у меня всё ноет и тянет, аж сил нет! Не могу поверить, что на месте тех несчастных оказалась я... И одно дело, что меня обрекли на вечное одиночество, а другое, что Дар мой погиб, не раскрывшись…
До чего же страшно стало, словами не передать... Голова закружилась. Я никак не могла сообразить, куда бежать, что делать, к кому воззвать о помощи! Я живо представила себя скитающейся по чужим краям, не взятой в жёны, никому не нужной, одинокой, обездоленной, и самое страшное – без Дара, который так и не раскрылся только потому, что похотливому великану вздумалось со мной поиграть!
Увиденная в ярких красках картина безрадостного будущего привела меня в отчаяние. Почему всё так? И внизу живота всё ноет, ноет... Ответ прост как божий день: Светлый Бог отвернулся на мгновение, отвлёкся на другие заботы, а я тут бац, и начудила – в плен меня угораздило попасть...
Мне оставалось только одно: я должна убедить великана оставить меня при себе. Нужно отвечать за свои поступки –– сделал женой, будь добр признай и на людях. Меньше всего мне хотелось возвратиться к бабушке с потухшим взглядом, от которого все начнут меня сторониться, пальцем тыкать, нечистою обзывать. Я сильная: справлюсь, выдержу всё напасти, пройду достойно испытания уготованной судьбой, только бы Боженька не разлюбил, только бы не разочаровался. Вдруг повезёт и не лишит он меня своего Дара, не по моему же ведению всё так случилось!
От стыда и обиды хотелось завыть волчицей или хотя бы вдоволь нареветься. Вовремя опомнилась и заметила ухмыляющегося толстячка.
Видимо для этого народа нормальные вещи, когда девушка в бессознательном состоянии остаётся наедине с мужчиной!
Ух! Попадись только на глаза, устрою похотливому варвару ночь Самайна в середине лета. Узнает, что значит потомственную ведунью обижать.
Я постаралась взять себя в руки. Чуть позже, но обязательно найду способ как проверить мои подозрения. Обсуждать мою поруганную честь с малознакомым человеком, хоть и по-доброму ко мне относившемуся, не очень хотелось, и решила сменить тему.
— А чем Радмир заслужил расположение ведуна? — спросила я.
Когда произнесла имя великана, почувствовала, как от злости дёрнулась верхняя губа. Олаф почесал затылок. От этого его рыжие волосы взлохматились еще сильнее.
— Ну... говорят, Вещий вырастил Радмира. А сейчас ни один поход не совершается без согласия провидца.
— Как это вырастил? — наверное, мои глаза чуть не выпали из орбит. — Они же почти одного возраста.
— Чего не знаю, того не знаю.
Я задумалась... Интересные дела происходят на этой чужбине. Светлый Бог послал им чудеса, несмотря на то, что воины-великаны такие же кровожадные и беспощадные как наш Король. Дома выжила только благодаря бабушкиным хлопотам обо мне, настоящие беды обходили стороной. И самого страшного я просто не видела. Может, права бабушка – на каждого злодея даётся светлая душа очищающая все его прегрешения? И поэтому старалась приблизить меня к Кровавому Эдварду. Помешать творить ему ужасные деяния...
— Вы, наверное, очень цените Вещего, — заметила я. — Наш король своего советника даже бьёт прилюдно. А ещё советник меня не любит. Даже обронил как-то, чтобы я держалась от него подальше. Сказал, при короле двоим ведунам места будет мало...
— Боги всем подряд свои дары не раздают, — вдруг смеющаяся физиономия Олафа вмиг сделалась серьёзной. — С чего ваш советник решил, что Вещих двое?
— Бабушка сказала королю, что мой Дар затмит предсказания советника.
— Ну… — с сомнением протянул повар. — Говорить это одно, а дар-то ещё доказать нужно…
У меня из доказательств только бабушкины слова: Дар передаётся через поколение и мой тоже во что бы то ни стало проснётся. А ведь на деле-то, мне ещё на разу не приходили видения, и будущее я предугадывать не могу. Единственное, что я усвоила – это лекарское дело, знаю, какими травами залечивать недуги. А вот Советник, как ни как, даёт Королю советы. Кровавый Эдвард почему-то не прогоняет его со двора, видимо, всё-таки польза какая-то от советодателя есть.
Я опустила глаза.
Неожиданно полог палатки отодвинулся. К моему удивлению, на пороге оказался Вещий.
Нахмуренный, он окинул меня оценивающим взглядом, так что мурашки по коже побежали. Словно примеряется, гожусь ли я для жертвоприношения или сразу мечом – одного маха хватит. Меча в его руках не увидела, зато Олаф засуетился, на полусогнутых подскочил с лежанки. Пробормотал «извините» и ускользнул, а я так и осталась сидеть на своем месте, не зная, что делать – притвориться мёртвой или бежать со всех ног. Может, это сияние исходившее из под кожи человека-солнца пригвоздило меня, не оставляя шансов на то, чтобы улизнуть вслед за поваром? Человек-солнце, даже не взглянув на моего гостя, остановился в метре от меня. Снизу рассматривать сияющего Духа было неудобно, голова затекла, и я встала.
— Кто ты? — спросил он неожиданно мягким голосом.
Не знаю как, но догадалась, что интересовало его не имя. Я растерялась, не зная, как ответить на такой вопрос. Оглянулась по сторонам в поисках подсказки, но пустые холщовые стены палатки хранили молчание. Сказать, что живу при замке, которым правит Кровавый король? Так он и без меня это знает. Не придумав ничего лучше, я честно призналась:
— Я не знаю.
Скупой на эмоции монах или Дух взял меня за плечи пристально посмотрел не мигая. От страха я готова была сигануть куда угодно. В этот самый момент в его зрачках вспыхнуло пламя. Как загипнотизированная, я следила как в огненных языках сменялись и переходили друг в друга стихии, сезоны и времена. Я увидела что-то невообразимое, то что никогда не смогла бы выразить словами. Мне показали фантастический мир обитаемый и дикий, видимый и невидимый, существующий прежде и наступивший после проживаемых нами жизней. Меня неистово закручивало в неведомую воронку, в ушах начал нарастать шум, казалось, ещё немного, и голова взорвётся от распирающих видений!
Наконец, Вещий оторвал от меня взгляд, и все ощущения ушли в одно мгновение, словно и не было ничего. Успела уловить промелькнувшее на его лице удивление и, может быть, даже настороженность. Человек-солнце оглядел меня с головы до ног. Отошел назад и скрестив пальцы обеих рук в уже знакомом известном мне жесте, почтительно склонился.
БОЛЬШЕ ПРОЧИТАТЬ МОЖНО ТУТ
БУКТРЕЙЛЕР СМОТРЕТЬ
ПРЕДЫДУЩИЕ ГЛАВЫ ГЛАВА 2 ЧАСТЬ 4
ПРЕДЫДУЩИЕ ГЛАВЫ ГЛАВА 2 ЧАСТЬ 3
ПРЕДУДУЩИЕ ГЛАВЫ ГЛАВА 2 ЧАСТЬ 2
ПРЕДУДУЩИЕ ГЛАВЫ ГЛАВА 2 ЧАСТЬ 1
ПРЕДУДУЩИЕ ГЛАВЫ ГЛАВА 1 ЧАСТЬ 3
ПРЕДУДУЩИЕ ГЛАВЫ ГЛАВА 1 ЧАСТЬ 2
ПРЕДЫДУЩИЕ ГЛАВЫ ГЛАВА 1 ЧАСТЬ 1