Он родился в начале мая. Какого года - уже не имеет никакого значения, об этой неважной дате он забыл сразу после рождения. И правда, какая необходимость помнить о дне рождения, если тебя больше всего занимали другие вещи: почему ярко светит солнце? Почему фонарь тоже светит, но его можно выключить? Почему солнце нельзя выключить? Даже ночью, когда солнце уходило на покой, он смотрел на луну, и думал, что вот оно, вот так выглядит выключенное солнце.
Просто сидел и смотрел.
Его мамой была красивая женщина, по ночам в полнолуние превращающаяся в не менее красивую собаку породы Питбуль. Её звали... Как её только не звали. У неё было множество имён, наверное потому, что ей подходили по описанию почти все. Она была и боевая, и рожденная богом, и достойная, и ленивая, и...
И конечно, передала все эти качества сыну, однако с изменением: лишь дала ему имя Троша.
А я что.. Я была его старшей сестрой.
Трофим рос благородным человеком, да и псом он был довольно мудр, даже в щенячьем возрасте. Ему пророчили будущее: "красив как Аполлон, умён как Дарвин и обладать мускулатурой как у Джейсона Мамоа"... В детстве он был хорошим мальчиком - слушался мать, но являлся очень любознательным: иногда для интереса надевал мои туфли и платья, пытался допрыгнуть до бабушкиного портрета и изорвать в клочья мамины стихи. За свои проделки, например, перегрызангный провод от телефона или стянутое мясо из холодильника, Трофим нередко получал от родителей, ну и нередко от меня, подзатыльники. Но всё равно продолжал это делать, назло всем. А может, из жажды приключений...
Он был ещё тот приключенец.
Но случилось горе - мама скоро заболела и умерла.
Когда мамы не стало, он изменился. Взгляд перестал тянуться к солнцу, руки тряслись, а в собачьем облике он любил лежать на месте, где она болела, и впоследствии, умерла. Он не понимал, что говорили врачи о "передозировке", ему было всего собачьих полтора года.
Он часто её вспоминал, и позже, ста известным драматургом, поставил о ней пьесу. О её жизни.
Но на смерти матери его жизнь не закончилась. Он научился контролировать свои превращения, пошел в школу, а потом в литературный и театральный институт. Начал, потом бросил курить, подсел на сухой корм, а лет в "по человечески - 21" встретил свою любовь, параноидально похожую на его мать...
Я на тот момент была уже далеко - уехала учиться на журналиста в столицу... Не было возможности приехать. А может, мне было чисто лень...
И тут началось. Трофима охватили воспоминания. Своему другу Виктору он жаловался на постоянную головную боль, спазмы сосудов, иногда его так штормило, что он не имел сил даже встать с кровати. Ему было больно даже дышать. Врачам он после смерти матери не доверял, лечиться не хотел ни под каким предлогом, он просто хотел, чтобы всегда рядом с ним была его возлюбленная Катрин...
Но Катрин долго не выдержала. Её хватило только на пару месяцев, затем она оставила на столе записку, где говорилось: "Я больше так не могу! Держитесь сами, я ничем не могу помочь!", и больше её в городе никто не видел.
Трофим от горя и разочарования потерял способность становиться человеком на очень долгое время. Он постоянно молчал, и лёжа на кровати, вспоминал свои беззаботные щенячьи дни. Вспоминал мать, которая была самым главным для него человеком. Луну, на которую он смотрел, и думал...
Как-то, в полнолуние, Виктор сидел возле спящего Троши. Виктор был котом в образе человека, но из соображений безопасности при товарище он не рисковал становиться "собой", пусть даже он доверял Трофиму как себе. С инстинктами шутить нельзя, и значит Виктор почти постоянно был в образе человека. Тихо потрескивал камин, тусклый свет от догорающих брёвен освещал комнату с содранными обоями, оголившими бетонные стены. Над старым, пропитанным дымом, диваном, висела Луна.
Трофим проснулся и попросил немного воды. Виктор заботливо кивнул и ушёл на кухню, но вдруг услышал звуки разбитого стекла и страшный грохот. Он ворвался в комнату, судорожно сжав стакан в руке...
Посередине комнаты лежало каким-то образом выбитое с наружной стороны, окно. Вместе с рамой. Троши нигде не было. Только ещё одна записка на столе:
"Я вернусь. Только выключу Солнце".
...
Рыцарь спал. У него был нелегкий день. Спал в доспехах, не сняв даже шлема, не подняв забрало. Как ему только хватало воздуха?
Он лежал на гранитных ступенях замка, предположительно, лицом вниз. Рядом с ним лежал унылый рыжий пёс. Дыхание под стальным шлемом было подобно звуку, который издают тектонические плиты при извержении вулкана.
Ну, в принципе, он и назвал его "Вулкан". Хотя, собаке похоже это не понравилось.
Рыцарь недавно спас пса от недоброжелателей. Дело было ночью: рыцарь как обычно, выполнял свою работу - патрулировал лес. Вдруг - шум. С востока послышался звук битого стекла и отчаянный вой, то ли волка, то ли собаки. Рыцарь подумал: "Начинается... Не дают работать, разбойники..." И побежал он уже было в замок, прятаться - рыцарь был труслив, суеверен и истеричен - как вдруг из-за кустов напротив фонарного столба послышался шорох, и наш герой узрел невероятную, рыжую, и не менее рыцарственную морду собаки породы Питбуль.
Таких собак ни с чем не спутаешь. Да и в округе их было мало, всего два-три дома... И этот пёс на остальных не похож... Собака посмотрела на перепугавшегося было, мужчину умоляющим взглядом, и их глаза встретились...
И рыцарь влюбился. Он понял для себя: я должен быть рядом с этим псом! И в следующее мгновение, когда из зарослей выскочили двое предположительно, живодёров, герой не растерялся и, обнажив меч, ринулся в бой на защиту собаки!
И видимо, в этот вечер где-то что-то перевернулось, возможно, даже образовался новый континент, или один из существующих поглотил океан. Возможно, ничего глобального не произошло. Обычное переплетение сюжетов ненаписанной книги.
Но дальше будет ещё интереснее.
...
Легенда о первом оборотне
Это было очень давно, ещё тогда, когда волки лесные не знали радости превращения, собаки мирно спали в будках при домиках человеческих, с появлением полной луны никто не озарялся воем звериным, на обычного волка непохожим.
Была в дебрях лесной чащи нора неухоженная. Жил в той норе старый седой волк, с шерстью серебристою да подслеповатым зрением. В той норе он жил тридцать лет и три года, и не ведал, что нора вырыта была в породах грунта некачественных, и от того осыпалась постоянно.
Неподалёку от леса, прогуливаясь по местности пустынной, увидел волк седой девушку прекрасную, породы человеческой. Увидел и влюбился, окаянный, в глаза её синие, небу подобные, да в волосы блестящие, его, волка, шерсть, напоминающие. С тех пор спать не мог седой волчище, соседями-волками непонимаемый, мамой облаянный, есть не мог без мысли о ней, прекрасной, синеокой да черноволосой.
В один прекрасный день встретились они в лесу, пока девушка собирательством грибным промышляла. Взглянула девица в глаза волка белёсые, и полюбила она его, не как друга, а как собаки подобие. Домой к себе его привела, на цепь посадила и каши с варёным мясом дала. Казалось бы, живи и радуйся, но волк ночью сбежал, непокорный, ведь сколько волка не корми, он всё в лес смотрит.
Опечалилась девушка, увидев наутро цепь оборванную. Стала стенать, рученьки белые заламывая.
А волк в это время решил на охоту отправиться. Девице любимой своей нормального мяса найти да в дар принести, впечатление хорошее произвести, дабы она взглянула на него как на мужчину сильного, а не как на пса негодного, только для работы сторожем, приспособленного.
Рыскал волк по лесу, долго искал добычу подходящую. Ничего не попадалось несчастному. Даже зайцы, и те по домам своим попрятались. Отчаялся серый, думал уже - всё, не свезет ему, несчастному, век ему вековать свой в норе неухоженной да с зубами поломанными.
И вдруг - видит волк, как прямо ему в лапы несётся детёныш человеческий, крича на весь лес, помочь волка вынуждая. А за ним со всех ног несётся кабан лесной, здоровый, клыками своими землю вспарывая. Кричит детёныш: - спаси меня, добрый волк, и будет тебе счастье!
Оскалился волк на кабана, щенка человеческого в сторону отпихнул, и завязалась драка кровавая, не на жизнь, а на смерть. Вонзились волчьи когти и зубы в тело кабана, пролилась кровь горячая на чернозём лесной, иголками усыпанный. Умер кабан, только хрюкнуть успел.
Волк оторвал от кабаньей туши кусок сочного мяса, и двинулся к возлюбленной своей - впечатлять девицу хорошую, любовь завоёвывать человеческую. Детёныша отпустил - мало ли, девица огорчиться от вида чужого ребенка, намёком сочтёт, грузить будет себя без повода. Откупался от него ребенок человеческий золотом да угощениями разными, хвалил волка, звал с собой, в город волшебный. Не послушал волк речей странных, воротился к девушке, мясо ей принёс.
Увидала девица след от волос золотых детёныша на волка спине. Закричала, осердилась на серого друга. "То," - говорит, - "волшебный мальчик, ты мог бы попросить что угодно, иди теперь и проси! Проси, чтобы я тебя понимала!"
Пригорюнился волк, ушел в лес. Помрачнели деревья, умолкли птичьи трели в чаще. Лишь рожденная луна дорогу освещает.
Стал он кликать волшебного мальчика. Прибежал к нему мальчик, спросил:
- Чего тебе надобно, волче?
Стал волк жаловаться на жизнь свою непонятную, на капризы девушки, на цепь посадить угрожающей. "Что мне делать," - говорит, - "с этим? Разве что дал бы ты ей способность понимать язык всех зверей и птиц лесных..."
Рассмеялся в лицо волка кудрявый мальчик.
- Не печалься, ступай себе с богом. Будет она тебя понимать! - и скрылся в лесной чаще, ласково посмеиваясь.
Пришёл волчище домой , видит: на пороге стоит возлюбленная его, объятия раскрывает, слова ласковые шепчет, за ухом треплет. "Я, " - говорит, - "теперь понимаю язык всех зверей и птиц, в местности нашей живущих! Спасибо тебе!"
Вот неделя прошла, другая. Девица снова недовольная ходит - птичьи разговоры спать ночами не дают, в пять утра проснуться вынуждают. И хоть волка она впустила к себе в дом жить, шерсть везде, когти неосознанно в мягкую мебель впиваются.
Посылает она его снова в лес. Говорит: - "Чтобы дом сам себя убирал и обновлял, и платье мне новое закажи! Иначе - посажу на цепь!"
Пригорюнился волк пуще прежнего, идёт в лес, поджав хвост, луна в половину круга путь освещает. Почернел тёмный лес, утихли даже звуки зверей диких. Поднялся ветер жуткий.
Стал он кликать мальчика волшебного. Снова прибежал к нему мальчик, спросил:
- Чего тебе надобно, волче?
Рассказал ему волк про проблемы насущные, да про девицу ленивую. "Просит она," - говорит, - "чтобы дом сам по себе убирался, и платье новое, старое то совсем износилось..."
Звонче прежнего рассмеялся детёныш волку в лицо. Послал его домой, наказав не печалиться - дом теперь будет сам собой убираться, и целый шкаф платьев у девицы его стоит. И скрылся в лесной чаще, звонко хохоча.
Возвратился серый домой, видит: девица красная в платьях красивых по дому разгуливает, паркет сверкает, посуда сама собой моется, красота, в общем. Волка на радостях даже впустили в комнату, поспать подле кровати.
Вот прошла неделя, другая. Надоело девице лежать на кровати да смотреть передачи разные по блюдечку с яблочком. Захотелось ей попасть в дивный мир, за гранью этого - в мир, который показывают по блюдечку. Ох и мучила она себя мыслями, пока окончательно крышенькой не поехала. Призвала к себе волка, снова посылает его, несчастного, в лес.
- Проси мальчика, чтобы я оказалась в том блюдечке с золотой каёмочкой, да с перекатывающимся яблочком! Да поскорее, иначе посажу на цепь!
Пригорюнился волк от неожиданности задания невыполнимого барышни капризной. Но возражать не стал - отправился в лес.
Ветер в лесу разбушевался. Не слышно ни птиц, ни зверей - только больно бьют ветки в глаза, да полная луна освещает путь. Стал волк кликать волшебного мальчика. Прибежал к нему мальчик, спросил:
- Чего тебе надобно, волче?
Рассказал ему волк о сьехавшей крыше своей возлюбленной, да о её желании сумасбродном попасть в мир за чертой блюдечка с золотой каёмочкой. Поплакался в плечо мальчику волк о натуре своей слабохарактерной.
Расхохотался мальчик дьявольским смехом и укусил волка за шею. Боль неожиданная пронзила волчье тело, и тот свалился на землю тотчас же, сном беспробудным увлечённый. И тут же волчий вой, вой звериный озарил чащу лесную, и исчезли и мальчик волшебный, и ленивая барышня.
Наутро проснулся волк в тишине спокойного леса. Пели птицы райские, солнце светило в глаза светло-карие. Поднялся волк на ноги, и прошёл до озера гладкого, как зеркало. От увиденного отражения в воде чуть сердце у него не отказало - из воды на него смотрело лицо человеческое.
...
Как хорошо, что иногда истории заканчиваются
Виктор вышел покурить на балкон с коваными перилами. Взгляд его выражал озабоченность и беспокойство за друга - уже полгода как Трофима не было видно и слышно. Злополучную записку он хранил у сердца, в потайном кармашке, и тайно надеялся всё-таки когда-нибудь отыскать дорогого друга.
С момента пропажи верного питбуля Виктор не мог нормально спать, и теперь существовал практически на одном лишь кофе без сахара.
Чёрном, как его шерсть.
В тот обычный, неотличимый от других, вечер, он думал, что в комнате кроме него больше никого нет. Кошачий облик сменился на человеческий, в небе не было ни луны, ни единой звёздочки, а возможно, их от зорких глаз Виктора укрывали тучи. Он докурил сигарету, выдохнул и повернулся было к двери, но обнаружил шестым чувством присутствие в комнате человека.
Если бы это был Трофим, Виктор бы сразу понял это. Но по запаху этот человек был приятнее. Такое ощущение, что он был ему настолько родным, что-то вроде матери или бабушки, от которой всегда пахло вкусным молоком и чистой шерстью.
В это время в комнате послышалось шуршание, и кот решил не задерживаться на балконе, к тому же, было далеко не лето и дул прохладный апрельский ветер. Он незамедлительно повернул ручку двери вправо, и шагнул в комнату, гонимый странными мыслями и предчувствиями.
Его глазам предстала удивительная картина: на кресле, с заботливо накинутым на него красно-серым пледом в клеточку, удобно расположилась невысокая фигуристая девушка с коротко стрижеными чёрными волосами. - "Как моя шерсть" - подумал Виктор.
Девушка смотрела прямо на него и улыбалась. Одной рукой она подпёрла голову, а в другой держала кружку горячего кофе. Без сахара.
Виктор на мгновение замер от удивления. Нет, это не его бабушка и не мама, уж тем более. Но этот запах... Почему он кажется таким родным, таким знакомым? Почему несмотря на всю свою идеальную память, которой он так гордился, его голова не может вспомнить о том, где и когда кот видел это прекрасную особу?
Его мысли прервал вновь нахлынувший поток ветра в открытую дверь балкона, и Виктор резко её захлопнул. Девушка отпила из кружки горячего кофе и медленно произнесла:
- Ну вот мы и встретились, Витя.
От её голоса коту захотелось лечь на спину, и чтобы ему почесали пузико. Виктор резко отогнал все подобные мысли, и он, как ему показалось грубовато, спросил:
- Кхм.. Здравствуйте. Мы знакомы? Я не могу вас вспомнить... Кто вы?
- Ах это. Прости, не думала, что это так работает... кхм.. - поперхнулась девушка. - Мы сейчас это исправим. Меня зовут Сова и я твой... кхм, как бы помягче... Я твой создатель. Я тебя придумала.
Виктор опешил от услышанного. Неслыханно... Когда к тебе в дом врывается незнакомый человек, называющий себя совой, и говорит о том, что ты лишь плод его воображения, не хочется ему доверять. Но это странное ощущение в животе... Голос, ласкающий слух... - "Нет, я никогда раньше её не видел. Клянусь. Я не мог в неё влюбиться... Она пахнет как моя бабушка... Но до чего же приятно... Как так получилось?" - думал кот, носясь по комнате, поглядывая странным беспокойным взглядом на Сову, которая всё так же сидела на кресле, подпирая рукой голову и следя за Виктором смешливыми глазами.
Виктор дошёл в очередной раз до середины комнаты и остановился.
- А я вам не верю.
- Ахахаха! - звонко рассмеялась девушка. - всё именно так, как я и задумала. Это удивительно. Надо того шамана отблагодарить, как следует. Ничего, милый, я тебе сейчас докажу. Вот что ты сейчас хочешь больше всего на свете? Дай угадаю... почесать пузико?
Кот, засмущавшись, опустил голову в пол, и не смел поднять на неё глаз. Как она угадала его мысли? А возможно, она их читает? Всякое в мире случается...
Девушка поманила его рукой.
- Ну давай, превращайся. Я почешу тебе пузико. - и снова рассмеялась светлым, детским смехом.
Виктор не без труда согласился. Животик, видимо, почуяв близость заботливых рук, приятно горел, а носик стремился ткнуться к эти приятные, тёплые ладошки. На время превращения Сова тактично закрыла глаза, а когда открыла - на её коленях лежал, пузиком вверх, довольно раскинув лапы, чёрный кот с голубыми глазами.
Девушка с удовольствием осуществила его желание. От блаженства Виктор испытал давно забытые чувства, вспомнил мать, дом, и кошачьи игрушки... Он даже неосознанно замурчал у этой девушки на коленях, хотя внутренне понимал, что теперь целую жизнь будет этого стесняться и никому не расскажет.
- Ну всё, хватит. А то заснёшь ещё тут, что я буду делать здесь одна. - девушка погладила кота по голове, пройдясь по всей спине и дойдя до кончика хвоста, затем протянула ему кусок кошачьей печеньки. - На вкусняшку. Теперь пора заняться делом. Надеюсь, теперь ты мне веришь. - и, улыбнувшись, встала с кресла, оставив кружку с кофе на столе.
Превращённый уже обратно в человека, кот, заинтересованно промурлыкал:
- А ты еду можешь придумать? Я три дня ничего не ел. Придумаешь - тогда поверю! - и уставился хитрющим взглядом на Сову.
- Ну ты прямо такой, каким я тебя придумала! - девушка вновь расхохоталась. - ну конечно, я же сотворила этот мир, котик ты мой подозрительный! Я могу сделать что угодно - было бы желание! - и с этими словами она достала блокнот и ручку из наплечной сумки. - Чего ты хочешь?
Варианты раскинувшихся возможностей замелькали перед Виктором. "Может, ремонт? Или вообще, новый дом? А может, много костюмов? У меня только один... Или мыши... Мышиную ферму! Хотя, я мышей не ловлю... А соседка из пятой квартиры, вполне дружелюбная мышь, всегда делится солью, когда я прошу. Я же не зверь какой-нибудь. Мыши отпадают. Остаётся...ремонт? Ну я могу и сам сделать его, но мне лень, правда... Ну что же... Я кажется понял. Я хочу...."
- Мотоцикл! - радостно возопил кот, уже представив себе, как он несётся по ночному городу на спортивном, или ещё круче - на Харлее. Всю жизнь о таком мечтал. Вот соседи обзавидуются...
- Не проблема. - девушка черкнула то-то в блокнотике. - Я даже знаю, какой именно. Вон, посмотри в окно. - и указала коту на вставленную им недавно в проём, раму с новыми стёклами.
Виктор осторожно подошёл к окну и посмотрел вниз. Сердце его билось так, как наверное, оно билось при рождении. Внизу, около подьезда, сверкал новёхонький "HARLEY-DAVIDSON STREET", отблескивая от ночных уличных фонарей. Перед ним, на журнальном столике из ниоткуда возникли ключи зажигания, документы и чёрный шлем с кошачьими ушками.
- А на права придётся отучиться. Насчёт денег не беспокойся, я тебе на карту подкинула. И на ремонт хватит. А теперь иди поешь - я тебе там продуктов придумала разных. - как ни в чём ни бывало, бросила девушка в лицо офигевшему коту, и подошла к шкафу, где хранились вещи Трофима.
Виктор стоял в полнейшем шоке. "Она так это говорит, как будто для неё исполнить мечту всей моей жизни - дело пяти минут! Я-то теперь ей верю, но как... Как это возможно? Ладно, пойду поем, а то желудок сводит..."
На кухне он обнаружил полный холодильник, в котором лежали все известные и неизвестные ему продукты, разнообразные кошачьи и собачьи вкусняшки... Напихав в себя всего, чего только можно, Виктор глянул на упаковку собачьего корма, и вспомнил о своём друге.
И тут же ему стало так стыдно, как ещё не было стыдно, наверное, никогда. "Как я мог? Когда ты всю жизнь за другого человека отдать готов последнюю рубашку, а позже, когда у тебя появляется возможность помочь ему, ты эгоистично заботишься только о своей шкуре? Где-то там, в неизвестности, мой лучший друг, пропавший полгода назад, жив ли он? А я тут развлекаюсь, и думаю только о себе..."
Из комнаты послышался странный стук, и Виктор, снова гонимый тревожными мыслями, вернулся. Там творилось что-то невообразимое. Посередине комнаты лежали все вещи, так или иначе, связанные с Трофимом. Кота передёрнуло. Около этих вещей стояла Сова с блокнотом, и быстро-быстро что-то записывала.
- Что тут происходит?.. Ч-что ты делаешь? - ошарашенно спросил кот.
- Ну, я так понимаю, тебя уже ничем не удивить.- девушка прекратила писать. - Я прибыла в этот мир ненадолго. Понимаешь, когда я писала про вас, у меня настроение было плохое, и вообще, думала, подумаешь - персонажи. Нужно было внести какой-то экшн, чтобы читателю было интересно...
- Так... Значит, если этот мир придумала ты, значит, ты виновата в пропаже Трофима? Где он? Что с ним? За что ты с ним так? - Виктор готов был наброситься на неё, но что-то его останавливало. Сердце ныло. Голова гудела.
- Да, я это признаю. С ним всё в порядке. Не смотри ты так на меня, я же перед тобой раскаялась! Буду максимально краткой, чую, времени у нас не так много... Короче. Когда я писала биографию Трофима, я списывала его с моего хорошего друга. У него всё точно так же - ну только, разве что, он не превращается по ночам в собаку. Я накосячила, да. Но я могу рассказать тебе, что случилось с ним сразу после того, как он пропал.
Кот предельно внимательно посмотрел на Сову, и кивнул.
- Ну слушай. Тебе он подробно сам расскажет, и я буду краткой. Он встретился с рыцарем, который спас его от разбойников. Потом рыцарь взял его с собой в военный поход, где Трофим получил первую в этом мире, медаль "За отвагу и доблесть", подаренную собаке. Ну, там просто мало кто знал, что это не просто собака, а оборотень. Сейчас он уже готов вернуться домой, но не помнит адреса...
Виктор всё понял в считанные секунды.
- Ты хочешь его вернуть? Ты вернёшь его? Мяу? - неожиданно даже для себя, он мяукнул так, как когда-то выпрашивал у матери еду.
- Да. И для этого мне нужен последний артефакт. Понимаешь, я не подумала, что еду, мотоцикл, и, например, этот плед, придумать просто, а персонажа одним только словом вызвать не получится. Троша, к тому же, довольно сильный, хм, человек. У него очень туманная биография, и я боялась - да, не смотри так на меня, - что он не сможет вылечить свою душу, и это делать придётся мне. Он бы потом себе этого не простил, такой он уж есть.
Последним артефактом, как понял Виктор, была та самая записка. Виктор достал её из кармана и повертел в руках, вопросительно глядя на Сову.
- Что мне нужно делать?
- Ничего особенного. Просто встань напротив меня, и по моему сигналу, вспомни всё, что у тебя связано с твоим другом. Записку положи на верх кучи, вот так. Готов?
- Виктор неопределённо, но смело кивнул.
- Начали!
Процесс, казалось Виктору, длился вечность. Сова быстро-быстро что-то записывала, кот напрягал все свои извилины и душу, чтобы вспомнить и радость, и боль, пережитые рядом с Трофимом - начиная с детства и заканчивая тем злополучным вечером. Гора вещей в процессе постепенно уменьшалась, а за окном светлело - наступало утро. От напряжения и нахлынувших эмоций Виктор зажмурил глаза...
Очнулся он от знакомого, до боли, голоса, который ни с кем не спутаешь. Открыв глаза, он увидел, как Трофим и Сова дружелюбно обнимаются и радостно переговариваются. Заметив, что кот уже не лежит, а сидит на диване, питбуль с широко раскинутыми лапами бросился к нему с объятиями. Всё было как в тумане...
Расспросы...
Сова, которая придумала Трофиму второй, такой же мотоцикл, но только рыжего цвета, под стать его шерсти. Приготовила еды. Все вместе послушали рассказ Трофима, наблюдая, как всходит солнце. Не выключенное. Настоящее.
Когда девушка словами "Мне пора" дала понять Виктору, что времени осталось совсем немного, он подошёл к ней, чтобы поблагодарить её. Питбуль мирно спал на диване. Из кухни доносился аромат свежепридуманного напоследок, кофе.
- Почему ты не можешь остаться? - спросил кот, мучаясь от того, что никто теперь ему не почешет пузико. И вообще - за эту долгую ночь он так привык к ней...
- Я не могу. У меня есть ещё и другие миры. - пожала плечами Сова. - Но я буду вас навещать.
- А что, есть и другие миры?
- Конечно. Но мне нельзя о них упоминать, так что ты забудешь об этом разговоре.
- А ты сейчас куда?
- Я - домой. Спать. - мило хихикнула девушка. - с вами тут намучаешься.
Она обняла Виктора на прощание и погладила его по голове. И молча вышла в дверь книжного шкафа. Он ожидал, что она вернётся, что это шутка или очередная фантазия. Но открыв дверцу шкафа, он ничего не обнаружил.
Наступал новый день, и запах кофе приятно манил на кухню.