Как мы с моими старшеклашками не слишком удачно сходили в театр
Дорогие читатели!
Ниже вы можете прочесть записки учителя. В 1995 году, едва мне исполнилось 18, я пришла работать учителем в одну из московских школ. Да-да, в 90-е такое было возможно. Эти записки о том времени. Главная героиня - образ собирательный. Это не только я, но мои любимые коллеги.
Начало истории здесь.
Роман "Инстинкт У". Часть вторая.
Глава девятая (продолжение)
Муза генеральной уборки и не только
Как это ни странно, АлиСаннины дети генеральные уборки любили. Почему? Да потому что проводились они в последние дни перед каникулами. И музыку включали. И весело было от предвкушения каникул и дружной работы. Потому что драили кабинет и прилегающую рекреацию все вместе, а не только дежурные. И АлиСанна наравне со своими детьми оттирала чёрточки с линолеума, двигала парты и стулья и мыла шкафы.
Как-то раз, уже на второй год её работы во второй школе, застала АлиСанну за этим делом новая учительница.
- Алиса Александровна, вы что?! – в негодовании воскликнула она.
- Что случилось, Лариса Викторовна? – поднялась с колен АлиСанна.
- Вы… Вы… - новая учительница направляла указующий перст в пол, то на АлиСанну.
- Что я? – попыталась та помочь ей высказать мысль.
- Вы что, моете здесь вместе… - учительница снова сбилась с мысли и всё никак не могла подобрать слова.
- Я здесь вместе с детьми, - закончила за неё удивлённая АлиСанна.
- Что вы делаете?! – вскричала обретшая наконец дар речи Лариса Викторовна.
- Моем стены. У нас генеральная уборка. А ваш класс не моет?
- Вот именно что моет! Мой класс. Но никак не я! Не учительское это дело уборкой заниматься.
- Ах, вот вы о чём, - вздёрнула брови АлиСанна и тут же в своих потёртых джинсиках и скромном свитерочке стала холоднее и надменнее какой-нибудь оскорблённой царственной особы.
- Да! Я об этом!
- А что тогда учительское дело?
- Учить!
- Вот я и учу. Лучшим из способов. Собственным примером, - сказала АлиСанна и, понизив голос, проникновенно добавила:
- Советую попробовать. Действует безотказно.
Новая учительница не нашлась, что ответить, и ушла, растерянная и недовольная.
- Мымра, - вслед ей шепнула рассерженная Алёна Халецкая. - Вот не повезло её классу!
Остальные, которые тоже, конечно, слышали весь разговор, промолчали. А когда АлиСанна принялась дальше мыть стену, та же самая Алёна громко сказала:
- А мы отмоем наши кабинет и рекреацию лучше всех!
- Потому что у нас есть муза! – фыркнул Андрей Косяков.
- Это кто это? – заинтересовалась АлиСанна.
- Это вы!
- Муза генеральной уборки?
- И не только!
- С ума сойти, - покачала головой АлиСанна, - учителем была, цербером была, нянькой была, клоуном была, аниматором была, жилеткой была, да много ещё кем была. А вот музой – нет, не приходилось.
- А муза вы для нас всегда, - провозгласил Толик Колюшкин.
- С ума сойти, - снова повторила АлиСанна. – Раз я ваша муза, то давайте работать. А то до вечера будем тут драить.
- Давайте, - согласились дети. И быстренько всё доделали. Так споро и качественно, что АлиСанне оставалось только удивляться.
Ода химчистке
Искусство – облагораживает. Это факт. Но, как убедились на собственном опыте АлиСанна и её коллега, далеко не всех и не всегда.
Дети в их школе-новостройке, как уже было сказано выше, подобрались чудесные. Но и в их славных и дружных рядах была пара-тройка тех, кого принято называть паршивыми овцами.
Один из них носил гордое имя Рогволд Зелинский. Приехал он из южной республики и учился в десятом классе, русский язык и литературу в котором, вела АлиСанна.
- Мальчик идёт на медаль, - предупредила всех учителей на оперативке завуч Елена Дмитриевна.
- Да пусть идёт, - пожал плечами классный руководитель Рогволда Эдвард Мгерович.
- Вопрос – дойдёт ли? – тонко и кровожадно усмехнулась учительница истории, добрейшая Людмила Леонидовна, уже успевшая повидать Рогволда и находящаяся под впечатлением от знакомства.
А АлиСанна не выдержала и засмеялась. Она вообще человек весёлый. Елена Дмитриевна посмотрела на не в меру разрезвившихся коллег с неудовольствием. Это, впрочем, их не остановило, и до конца оперативки они то и дело находили повод посмеяться. Ну, хорошее настроение было у людей. Что ж тут поделаешь?
Рогволд оказался симпатичным белокожим и голубоглазым юношей с явными склонностями к нарциссизму. Отвечая на уроках, он слушал себя, любовался собой и жадно ловил малейшие признаки восхищения. АлиСанна, упорно отказывавшаяся восхищаться им, ему категорически не нравилась. Как, впрочем, и большинство учителей. Как, впрочем, и он АлиСанне и большинству учителей. В общем, не сложились у них отношения.
- Медалиста в нём в упор не вижу, - жаловался АлиСанне Эдвард Мгерович. – Самовлюблённого индюка вижу, а медалиста – нет. А ты?
- И я тоже, - соглашалась АлиСанна.
- И я! – мимоходом присоединялась к мнению коллег услышавшая их Людмила Леонидовна.
Тем не менее, вновь прибывший в их школу был Ролик неплохо воспитан и никого чрезмерно не раздражал и слишком уж не выводил из себя до одного случая.
В тот день отправились в Центральный Дом литераторов на спектакль оба класса АлиСанны и два десятых. Эдвард Мгерович сопровождать своих детей не смог и попросил приглядеть за ними АлиСанну и классного руководителя другого десятого класса Наталью Васильевну. Те, конечно, согласились.
Всё шло замечательно, пока АлиСанна, обладавшая тонким обонянием и острым (хотя и близоруким) глазом, не выловила в толпе учеников Рогволда и не поняла: тот пьян. Когда он успел напиться, было неясно, да и не принципиально. Следовало, конечно, тут же отправить его домой, но не с кем было. Пришлось брать не вполне трезвого десятиклассника на спектакль. На всякий случай, АлиСанна села прямо за ним, чтобы иметь возможность контролировать изрядно набравшегося ученика.
Вопреки опасениям, тот всё первое действие вёл себя прилично. Но перед самым антрактом вдруг заёрзал, завозился. АлиСанна подобралась, готовая схватить нарушителя спокойствия за шкирку и призвать к порядку. Но всё равно не успела. Потому что в следующую секунду Рогволд издал недвусмысленный звук и, как бы это поизящнее и поприличнее выразиться… излил всё съеденное и выпитое ранее. К несчастью, зал был полон, а Рогволд неловок, поэтому сделал он это прямёхонько и точнёхонько на пиджак сидевшей впереди зрительницы.
Несчастная пострадавшая и АлиСанна дружно ахнули, но тут грянули аплодисменты и их никто не услышал.
Описывать возмущение и ужас бедной женщины в подробностях не буду. Скажу только, что ту сначала долго успокаивали, потом общими усилиями пытались почистить, но не слишком преуспели в этом. Поэтому во время второго действия Наталья Васильевна, оставив детей на АлиСанну, сбегала с испачканным пиджаком в химчистку, где его срочно привели в порядок.
На этом история, к счастью, благополучно закончилась. Правда, АлиСанна с Натальей Васильевной после не могли на Рогволда спокойно смотреть.
- Он у меня самой рвотный рефлекс вызывает, - жаловалась Наталья Васильевна АлиСанне во время
очередной оперативки.
- И у меня тоже, - соглашалась АлиСанна. А услышавший их Эдвард Мгерович шептал:
- Девочки, я вам по гроб жизни обязан. Если бы не вы, сидел бы уже.
- Почему? – удивлялась Наталья Васильевна.
- Потому что убил бы этого идиота на месте! – то ли сердился, то ли смеялся Эдвард Мгерович. А завуч Елена Дмитриевна недовольно смотрела на нарушителей спокойствия поверх очков.
А Рогволд, проучившись в их школе один год и поняв, что никакой медали ему там не светит, отбыл обратно в южную республику и, по слухам, медаль всё же получил. АлиСанна искренне недоумевала, каким же это образом, пока и в её жизни не появилась такая же «медалистка», но об этом потом. А сейчас ещё об одной истории, которая случилась с тем же Рогволдом ещё до того, как он покинул их школу. Кроме него, в историю опять оказались вовлечёнными всё те же многострадальные АлиСанна, Наталья Васильевна и их классы.
