Дорогие читатели!
Ниже вы можете прочесть записки учителя. В 1995 году, едва мне исполнилось 18, я пришла работать учителем в одну из московских школ. Да-да, в 90-е такое было возможно. Эти записки о том времени. Главная героиня - образ собирательный. Это не только я, но мои любимые коллеги.
Начало истории здесь.
Роман "Инстинкт У". Часть вторая.
Глава девятая (продолжение)
Секундомер и амбарная книга
Тем не менее, высоконравственные дети её оставались обычными старшеклассниками, которые не прочь были прогулять пару-тройку уроков или опоздать на как можно большее количество минут (желательно на сорок) на урок. Уйти из школы без разрешения было невозможно, бдительные охранники бы не выпустили. И её «старшенькие» искали возможность, не покидая стен школы, прогулять где-нибудь так, чтобы никто не заметил. Вариантов было немного: туалеты и раздевалки на первом этаже и в спортзале. Места эти пользовались популярностью по нескольким причинам: уединённость, удалённость от хоженых троп и относительная комфортность.
Из туалетов особенно любимым был так называемый «Лермонтовский», расположенный напротив кабинета математика Михаила Юрьевича. Название туалета происходило от прозвища, вполне предсказуемо данного Михаилу Юрьевичу начитанными детьми.
Популярность именно этого санитарно-гигиенического помещения объяснялась тем, что в той рекреации, где оно располагалось, были кабинеты исключительно преподавателей-мужчин. А туалет-то – девичий. Поэтому, чтобы проверить, нет ли в туалете прогульщиков, требовалось позвать коллег-женщин. Но пока сходишь да позовёшь… Сами понимаете: «или падишах умрёт, или ишак».
Раздевалки спортзалов тоже были неплохи. Но туда время от времени имели скверную привычку заглядывать физруки. Что было чревато самыми непредсказуемыми последствиями: от простого выдворения за пределы их вотчины до доставки за шкирку прямо пред светлы очи классного руководителя, а то и директора. Это уж как повезёт, вернее – не повезёт.
Меньше всего котировались в сплочённой среде прогульщиков общие раздевалки на первом этаже. Да оно и понятно: двери решётчатые, от зорких учительских глаз и чутких ушей не скрывают. И приходилось несчастным в случаях, если первые два места по какой-то причине оказывались недоступными, сидеть среди одежды молча и не шевелясь. Что, впрочем, некоторых вполне устраивало. Они выключали свет, ложились под висящую одежду на лавки и спали.
Вот по причине этой, хотя и вполне умеренной, но всё же заметной тяги детей к прогулам АлиСанна время от времени совершала набеги на прогульщицкие «схроны» и «заимки». И выкуривала оттуда не желавших учиться. Постепенно «старшенькие» признали своё поражение и прогуливать почти перестали. Зато их одолела другие напасти – тугоухость, медленнохождение и силопокидание.
Как? Вы ничего не слышали о двух последних недугах? Да наверняка слышали и даже сами болели, когда учились в школе. Болезни эти одолевают в основном старшеклассников. Вот и АлиСанниных «старшеньких» не миновали. Во-первых, перестали её дети слышать звонки на уроки. Как с урока – так всё нормально. Но на урок – нет, не слышат. Просто беда. А даже если и услышат, то никак, ну, просто никак не могут до нужного кабинета добраться: сил нет и ноги не несут. Еле-еле душа в теле ползут. И ладно, если ещё на третий этаж нужно. А уж коли на четвёртый, то и вовсе беда.
Но, что интересно, болезни эти были строго избирательны. Как уроки русского языка, литературы, истории, да и многих других предметов – всё нормально. И уши слышат, и ноги ходят, и силы имеются. А вот перед физикой, алгеброй и геометрией – всё, обострение.
Однако настоящий классный руководитель – существо зоркое, внимательное, наблюдательное и чрезвычайно бдительное. «А нюх, как у собаки, а глаз, как у орла» - это не про мультяшного сыщика, а как раз про настоящего классного руководителя. А уж у дважды классного руководителя, каким, как мы знаем, и была АлиСанна «нюх» и «глаз» в два раза вернее, чем у обычного. И, конечно, она очень скоро заметила тревожные симптомы и диагностировала болезни.
Но настоящий классный руководитель, не только хороший диагност. Он ещё и прекрасный врач (разумеется, только по школьным болезням). Поэтому АлиСанна закатала рукава, взялась и за несколько дней коварные болезни вылечила. А помогли ей в этом такие небанальные средства, как секундомер и амбарная книга. Последняя нашлась в хозяйстве её бабушки. А за секундомером пришлось сходить к физрукам.
- Тебе какой? – выложил перед АлиСанной на стол несколько экземпляров всевозможных цветов и размеров физрук Максим Борисович.
- Мне тот, что побольше, - ткнула пальцем АлиСанна, - если он работает, конечно.
- А то как же. У нас всё фунциклирует, - успокоил Максим Борисович, но предупредил:
- Только он тяжёлый. Даже мою мускулистую шею оттягивает, а уж твою, - он с сомнением посмотрел на тонкую загорелую шейку АлиСанны, видневшуюся в скромном вырезе белой блузки, - и подавно.
- Ничего. Я потерплю, - заверила его АлиСанна, прошла интенсивный курс молодого бойца, освоила секундомер и унеслась, оставив Максима Борисовича в крайнем изумлении. Ему и в голову не могло прийти, в каких целях АлиСанна могла использовать секундомер на уроке русского языка или даже литературы.
- Время выхода к доске она им фиксирует, что ли? Или отрабатывает скоростной забег по делам? – задумчиво протянул он и решил в следующий раз непременно поинтересоваться.
Тем временем АлиСанна добежала до своего кабинета, предупредила «младшеньких», которые как раз пришли к ней на урок, что задержится, дала задание, попросила их не шуметь, схватила ручку, амбарную книгу и унеслась, чувствуя, как стучит на бегу секундомер по груди.
Грянул звонок. Одновременно с ним АлиСанна домчалась до кабинета математики, встала у него, демонстративно раскрыв амбарную книгу, и нажала на кнопку секундомера. Тот начал отсчёт. Отсчёт чего? Как чего? Того времени, что пошло с начала урока. А для чего? Сейчас узнаете.
Первый, наименее поражённый тяжкими недугами, отряд представителей одиннадцатого «А», дополз до кабинета с опозданием на пять минут сорок восемь секунд. Что АлиСанна тут же и зафиксировала в амбарной книге и огласила самим пациентам. Те, увидев классного руководителя в неожиданном месте в неожиданное время и с неожиданными предметами (ну не ходила она никогда раньше с амбарной книгой и секундомером наперевес), растерялись, оторопели, извинились и робко проскользнули мимо неё в кабинет.
Тут и вторая группа зашумела на лестнице. АлиСанна поудобнее перехватила книгу и ручку и ласковым проникновенным голосом ознакомила каждого из тянущихся гуськом пациентов с достигнутым результатом:
- Шесть тридцать восемь, шесть тридцать девять, шесть сорок…
«Старшенькие» тут же встрепенулись и ускорились.
Последние, самые тяжело больные, явились на урок с десятиминутным опозданием. АлиСанна все результаты исследования педантично внесла в амбарную книгу и унеслась к «младшеньким». Жаль было тратить столько драгоценного времени. Но высокая цель излечения больных оправдывала это. «Старшеньким» она ни слова, кроме результатов «заполза» до кабинета, математики не сказала. Ни нотаций, ни упрёков, ни обещаний всех кар небесных. Ничего.
Но на следующей перемене АлиСанна снова стояла у кабинета с теми же аксессуарами. Наивные одиннадцатиклассники, решившие, что произошедшее на предыдущей перемене – ничто иное как необъяснимая случайность, опять не спеша, не стараясь побороть тяжкий недуг, ползли к кабинету. А ведь, как известно, желание пациента исцелиться – основа любого лечения. Именно формированию этого желания и были посвящены странные действия АлиСанны.
Поэтому она появлялась у кабинетов, где проходили уроки у одиннадцатого «А», и на всех следующих переменах. И на другой день, и через день, и ещё несколько дней к ряду. И опять ничего не говорила, только оглашала результаты и записывала в амбарную книгу. В пятницу на двери их триста одиннадцатого кабинета появился лист, подводящий итоги за неделю. Внизу в красивой рамочке были записаны имена победителей.
Пришедшие по привычке к классному руководителю «старшенькие» (а они имели привычку приходить к ней, как только выдавалось свободное время) дико взглянули на лист, чествовать победителей не захотели и вопреки обыкновению спешно ретировались. Вид у них был крайне озадаченный.
Когда в понедельник неумолимая АлиСанна перед звонком на урок вновь появилась у кабинета математики, ей осталось только зафиксировать, что «старшенькие» уже сидят за партами. На следующей перемене ситуация повторилась. И во вторник было то же самое. И в среду. И четверг. И даже в пятницу. Болезнь вошла в стадию стойкой ремиссии. АлиСанна удовлетворённо вздохнула и стала наконец-то приходить на свои собственные уроки вовремя. Опаздывать за последние две недели ей страшно надоело.