Дорогие читатели!
Ниже вы можете прочесть записки учителя. В 1995 году, едва мне исполнилось 18, я пришла работать учителем в одну из московских школ. Да-да, в 90-е такое было возможно. Эти записки о том времени. Главная героиня - образ собирательный. Это не только я, но мои любимые коллеги.
Начало истории здесь.
Роман "Инстинкт У". Часть вторая.
Глава девятая (продолжение)
Превышение полномочий
Настроение Юли Кесаревой АлиСанне решительно не нравилось. Обычно весёлое розовощёкое лицо её было бледненьким и несчастным. АлиСанна весь урок литературы у «младшеньких» то и дело будто бы вскользь, случайно, поглядывала на Юлю и всё больше убеждалась в том, что что-то случилось.
На перемене она незаметно подзывала то одну, то другую свою девочку и тихонько интересовалась:
- Кто-нибудь знает, что с Юлей? Дома всё в порядке?
- Да вроде всё нормально. Она не жаловалась.
И только староста Алёна Халецкая сказала:
- К ней Шурупов пристаёт, из десятого «В». Я видела.
- В каком смысле пристаёт? – удивилась АлиСанна. – Нравится она ему, что ли?
- Нет, как раз наоборот. Цепляется он к ней, раздражает она его чем-то.
- Чем наша Юля может раздражать?
- Не знаю я. Дурак он, вот и всё.
- А вы почему её не защитили и мне не сказали?
- Так она никому ничего не говорит. Я случайно увидела. Подошла, спросила, что происходит. Шурупов сразу учапал. А Юля сказала, что ничего страшного.
- Ага. И именно потому, что ничего страшного, у неё такой разнесчастный вид, - рассердилась АлиСанна и после уроков попросила:
- Юлечка, останься, пожалуйста.
Юля не удивилась и кивнула. Дело было обычное. АлиСанна частенько просила остаться то одного, то другого, чтобы поговорить, узнать о делах, иногда поругать с глазу на глаз.
Когда закрылась дверь за последним из «младшеньких», АлиСанна перестала делать записи в журнали и подсела к Юле.
- Юленька, что происходит? Почему ты такая несчастная? – она была готова, что девочка начнёт запираться, отнекиваться. Но та вдруг всхлипнула (слёзы тут же выкатились из больших серо-голубых глаз) и призналась:
- Меня Шурупов обижает. Просто проходу не даёт.
- За что?
- Не знаю.
- Точно не от большой, но тщательно скрываемой даже от самого себя любви?
- Точно. Что я не поняла бы, что ли?
АлиСанна сразу поверила ей. Юля была искренняя, открытая и очень честная. Поверила и тут же разозлилась: «Ну, я ему дам», - хотя вслух, разумеется, сдержанно произнесла:
- Я с ним поговорю.
Юля посмотрела на неё с надеждой и недоверием одновременно:
- Правда?
- Конечно. Неужели я позволю кому-нибудь обижать моего ребёнка? – сурово сдвинула брови АлиСанна.
Юля глянула на неё и рассмеялась сквозь слёзы.
- Спасибо.
- Пожалуйста, - пожала плечами АлиСанна, - иди, Юлечка, домой. Завтра всё будет хорошо.
- Утро вечера мудренее? – уже совсем успокоившись спросила Юля.
- Конечно.
Юля ушла. А АлиСанна сходила вниз и посмотрела расписание уроков у десятого «В». Последним у них была литература, которую вела Ульяна. Перед звонком с урока АлиСанна встала у дверей триста седьмого кабинета и, как только Шурупов вышел в рекреацию, взяла его под локоть и увлекла за собой. Он удивился, но сопротивляться не решился.
- Стас, - начала АлиСанна, как только они вошли в её кабинет и закрыли дверь, - ты зачем к моей Юле Кесаревой пристаёшь?
- К кому? – удивился тот, и АлиСанна поняла, что он даже имени обижаемой им девочки не знает. Конечно, он в десятом, а она из девятого – мелочь, не достойная того, чтобы по имени звать-величать. Поняла и почувствовала: сейчас взорвётся. Но сдержалась, конечно, достала фотографию класса и, ткнув пальцем в Юлю, преувеличенно негромко и спокойно произнесла:
- В общем-то, вопрос мой праздный. Поэтому и ответ твой меня не слишком интересует. Я знаю всё, что мне нужно. Ты, Стас, отравляешь жизнь моей Юле. И я тебя предупреждаю, если ещё хоть раз подойдёшь к моему ребёнку, я тебе ноги повыдёргиваю. Понял меня?
- Простите, - растерялся Шурупов, - я не знал, что она ваша дочь. Вы же такая молодая.
АлиСанна от неожиданности чуть не фыркнула.
- Она не моя дочь. Она – мой ребёнок. Если не улавливаешь разницу, подойди к любому из моих детей, «старшеньких» или «младшеньких», и спроси. Они тебе объяснят. А ещё объяснят, что ни одного из них трогать нельзя. Ты это понял?
- Понял, - еле слышно ответил Шурупов, - можно идти?
- До свидания, - кивнула АлиСанна и подумала: «Вот и полномочия превысила. Ребёнку угрожаю выдёргиванием ног. Ну, и ладно. Заслужил».
«Ребёнок», кстати, ничуть не обиделся, к Юле приставать перестал, зато с АлиСанной при встрече вежливо здоровался и едва ли не раскланивался. Она на это благосклонно кивала и улыбалась многозначительно и ласково. А как же? Не чужой ведь теперь человек.
Борцы за нравственность
К началу первого учебного года коллектив школы был укомплектован почти полностью. Только вот учителя МХК никак найти не могли. Если кто не знает, то МХК – это мировая художественная культура. И, чтобы не допустить пробелов в обучении, временно предмет вела учительница истории Людмила Леонидовна.
Но вот, наконец, случилось долгожданное событие: в школе появилась новая учительница, Дарья Валерьевна. Хорошенькая, молоденькая, даже младше двадцатитрёхлетнего мастодонта АлиСанны, весёлая, она тут же принялась за дело. И всё было хорошо, пока однажды АлиСанна в «окно» (один из классов увезли на экскурсию) не побежала по делам.
Пролетая по коридору, она вдруг услышала шум и тут же поняла, что это из кабинета Дарьи Валерьевны. А шумели никто иные, как её драгоценные «старшенькие»: она и из расписания это помнила и по голосам, конечно, узнала. Поначалу АлиСанна решила, что Дарья Валерьевна вышла, а дети развлекаются. Но потом прислушалась и узнала голос новенькой учительницы. Она изо всех сил старалась перекричать одиннадцатиклашек, а те полностью её игнорировали. АлиСанна замерла, поражённая. Как это?! Её славные добрые «старшенькие» так по-хамски ведут себя с учителем?! И тогда она постучала в дверь и вошла, ещё не представляя, что будет делать.
«Старшенькие», прекрасно знавшие её, замерли, поняв, что она всё слышала и воспитательные меры не заставят ждать. Дарья Валерьевна же поверила наспех сочинённому объяснению о том, что АлиСанне срочно потребовался журнал. Выглядела новенькая учительница не слишком жизнерадостной. АлиСанне стало её страшно жалко, и она многозначительно произнесла:
- Одиннадцатый «А», на перемене после МХК прошу всех ко мне.
Дети закивали. Выглядели они при этом пристыженными. Выйдя из кабинета, АлиСанна, цокая каблучками, прошла несколько метров, а потом на цыпочках вернулась обратно. В кабинете было тихо. Но спокойнее на душе от этого не стало. С её "старшенькими" явно что-то происходило.
На перемене они явились к ней, едва грянул звонок с урока.
- Ребят, - миролюбиво начала АлиСанна, - что это с вами? Вы почему себя так на уроке ведёте?
Они толпились вокруг и молчали, поняв, конечно, о чём идёт речь.
- Вы знаете, - начала она издалека, - шла я по коридору и услышала вас, едва вывернула из-за угла. Даже думала, что учителя нет в классе. Но оказалось, что Дарья Валерьевна на месте. Разве можно так? Человек только из института. Она же совсем молоденькая, такая весёлая, обаятельная. Я думала, она вам понравится. Или это из-за предмета? Но ведь так нельзя. Даже если вы считаете, что МХК вам совершенно не нужна, то могли хотя бы с уважением относиться к Дарье Валерьевне…
- Она нам не нравится, - вдруг сказал Серёжа Лебедев. И все согласно закивали головами.
- Как это – не нравится? Почему? – АлиСанна была поражена. Потому что её доброжелательные, неконфликтные дети до этого момента с уважением относились абсолютно ко всем учителям, даже к нелюбимому физику.
- Ну, вот так. Не нравится – и всё.
АлиСанна посмотрела на них внимательно. За этим «и всё» ей послышалось что-то нехорошее. И она не стала спрашивать больше. Повисла тишина. Дети переминались с ноги на ногу, но не уходили. И, наконец, не выдержали. Тот же Серёжа, отводя глаза, буркнул:
- Она с нами заигрывает.
- Как это? – не поняла АлиСанна. – Как это – заигрывает?
- Ну, вот так это, - снова куда-то в сторону пояснил Лебедев. АлиСанна перевела вопросительный взгляд с него на остальных. Остальные молчали и тоже смотрели куда угодно, только не на АлиСанну. Им было неловко обсуждать с ней такую щекотливую тему. Повисла тишина.
- Ребят, - не выдержала АлиСанна. – Ну, что вы в самом деле, как маленькие? Давайте-ка, выкладывайте мне всё в цветах и красках. И будем разбираться. А то вдруг вы просто всё не так понимаете? Дарья Валерьевна молодая, ненамного старше вас, симпатичная и…
- Вы тоже молодая и симпатичная, - перебил её Олег Потёмкин, - но мы вас правильно понимаем. Потому что вы себя ведёте, как учитель, а она… - Тут он тоже сбился и не закончил.
- Да что ж такое она делает-то? – взмолилась АлиСанна, почти отчаявшись добиться от них правды. Цеховая солидарность не позволяла ей думать о молодой коллеге плохо. Но многозначительное молчание «старшеньких» настораживало. Чувствовала она себя при этом так, будто была гестаповцем, а перед ней стояли молодогвардейцы в полном составе и отказывались говорить, а если и говорили, то всё на отвлечённые темы. А она (гестаповец, то есть) совершенно не знала, как вытащить из них хоть слово. Хотя нет, ей, конечно, было хуже, чем гестаповцу, потому что жаль было бедных «молодогвардейцев». Да и пыток в её арсенале не было. Зато у «молодогвардейцев» мужества и намерения стоять насмерть имелось, хоть отбавляй.
- Так, - вздохнула АлиСанна и посмотрела на собственную младшую сестру. Та виновато покачала головой и тоже сжала губы. Ну, этого и следовало ожидать. Кто ж против своих пойдёт? Тем более в таком щекотливом вопросе? – Так, - снова вздохнула АлиСанна, - скажите-ка мне, хоть раз я вас подводила? Хоть раз то, что вы рассказывали мне по секрету, покидало пределы этого кабинета? Хоть раз я не вставала на вашу защиту, когда вы натворите что-нибудь?
Тут стало и совсем тихо. Только иногда еле слышно вздыхал кто-нибудь. АлиСанна тоже молчала.
- Хорошо, - снова первым решился Серёжа Лебедев, - мы расскажем. Я буду говорить сам за себя. Что вижу, то и скажу. Остальные, если захотят, добавят.
Остальные закивали.
- Короче, - еле выдавил из себя Лебедев. Выражение лица у него было мученическое. – Она нам глазки строит.
- Точно, прав, Серёга, - подтвердили сразу несколько мальчишеских голосов.
- А ещё садится на свой стол, ноги ставит на стул и в такой позе нам про какого-нибудь Рембрандта вещает. И вообще… - Он впервые с начала разговора посмотрел не в сторону, а прямо на АлиСанну.
Она слушала, боясь перебить.
- И вообще, ну, не должны учителя себя так вести! Она сюда пришла работать или флиртовать?
АлиСанна смотрела на своих высокоморальных учеников и думала: «И пусть мне кто-нибудь только попробует сказать, что нынешняя молодёжь распущенна».
Следующие несколько дней АлиСанна голову ломала, размышляя, как бы поаккуратнее, поделикатнее и помягче намекнуть Дарье Валерьевне, что её поведение неверно понято борцами за нравственность в учительских рядах. Но не успела. Потому что Дарья Валерьевна сама вдруг решила уйти из школы. И АлиСанна так никогда и не узнала почему. Да, честно говоря, не очень-то и хотела знать. А новая учительница МХК, дама средних лет, её высокоморальных учеников полностью устроила, и никаких проблем у неё с ними не было.