Доходный дом.
Никогда не умел должным образом распоряжаться своим временем. И когда на меня нежданно-негаданно свалились продолжительные каникулы, поначалу не знал, что делать, кроме того, чтобы спать…От усталости люди перестают замечать не только происходящее вокруг, но и самих себя. Только у бездельников появляется интерес к другим, например, к соседям по коммунальной квартире.
Эту комнату в старинном доходном доме, построенном в 1899 году, я получил в наследство от своей бабушки. Здание - ровесник Набокова, моего любимого писателя. Огромный такой домище, как Титаник, на весь квартал. Из красного кирпича, пыльный, прокопчённый от времени, но всё же красивый и величественный. И какое счастье было очутиться в центре, после того, как я шесть лет прожил на окраине города. Постоянно встречать на улице знакомых, гулять по шумным центральным улицам, забредать в тихие дворики. И жить в своей личной, отдельной от всего остального мира, комнате.
Делил пространство я с несколькими соседями. Губанова Ольга, надменная повариха, жила вместе с дочерью Людой, не менее спесивой, моей ровесницей, ей было 26 лет. Алик Подгородецкий, грузчик на рынке, бывший боксёр с танцующей походкой, неразлучный со своей сигаретой, как иной младенец с соской. И Денис Михайлович Гюнтер, интеллигент-расстрига. Любил песни бардов. Очень вкусно готовил, и всегда угощал своими кулинарными шедеврами. В конце рассказа я поделюсь парочкой его рецептов. Не хочу сейчас отвлекать ваше внимание. Так вот, Ольга и Денис Михайлович были, что называется, людьми сильно пьющими. К тому же счастливо влюблёнными друг в друга. А посему – не вполне вменяемыми. Например, они жарили картошку с мясом на огромной сковородке. Потом кто-нибудь из них пытался донести посудину до комнаты, но руки невозможно дрожали, и картошка сыпалась на пол на протяжении всего пути. Создавалось впечатление, что они словно нарочно оставляли следы, чтобы не забыть обратной дороги. Как сейчас вижу: высокая, рослая Ольга и низенький, приземистый, хоббит Денис Михайлович, идут в обнимку по тускло освещённому коридору…Отличная была парочка.
Надо сказать, что среднестатистическое количество алкоголя, выпиваемое ими обычно в будни, резко увеличивалось на все великие, а так же второстепенные церковные и светские праздники.
Очередную годовщину Победы влюблённые начали праздновать недели две загодя…
Из Москвы в это время приехала моя подруга Лера. У её родителей было тесно, и она предложила 9 мая некоторым самарским знакомым собраться у меня. Я, собственно, не возражал. К шести часам начали собираться. Среди пришедших особенно запомнился высоченный Митя, жгучий брюнет, весь в белом – белая футболка, белые брюки со стрелками, и белые туфли сорок шестого размера. Я ещё сравнивал с ними свои скромные ботинки всего лишь сорок первого… Брюнет принёс невкусный торт, тоже огромный, и тоже белый, обсыпанный кокосовой стружкой, к тому же.
Лера появилась со своей знакомой певицей Динарой, у которой в этот день были именины. Пухленькая, русоволосая, кареглазая. Её все время мучала дремота. И поэтому девушка посреди фразы сворачивалась калачиком на кровати и засыпала.
Мы вели вполне светские беседы ни о чём, знаете, как все эти знатные господа в фильмах Висконти. Так часто бывает. Всегда ясно с самого начала, будут люди дружить, или нет. Мы бы не подружились, это точно, но один вечер вынуждены были провести вместе, поэтому все предпочитали быть любезными.
Вадим, наш с Лерой общий друг, ди-джей, пришёл после работы позднее всех. Вадим – рок-н-ролл во плоти. Рядом с ним всегда хорошо. Он никогда не ноет, и другим не позволяет. Он шутил, и не хотел уходить, а Леру всё тянуло куда-то пойти - в бильярдную, или на дискотеку.
В итоге мы просто погуляли по холодным ночным улицам; горели фонари, было тихо, если не считать плеска фонтанов, и звука наших неторопливых шагов. Замёрзли, в итоге, как собаки, зашли в какой-то круглосуточный пафосный ресторанчик, очень долго ждали кофе, а когда его наконец-то принесли, Лера нечаянно разбила дорогущую чашку вдребезги. В ночной тиши грохот от разбитой чашки был такой, словно она разбила сервиз на шесть персон.
Мы сидели, и разговор был всё так же довольно бессмысленный. Вадим поддразнивал Динару, она злилась на него и ворчала. В три часа утра я очень захотел домой. Наконец, всей компанией вышли из ресторана, поймали такси, и меня подбросили до подъезда. Остальные поехали в уже закрытое кафе, где работал Вадим, и, как рассказали позже, пожалели об этом. Веселье не удалось.
Я же, добравшись до дома, с наслаждением разделся, и упал в кровать. Утром проснулся от страшного женского крика в коридоре, накинул купальный халат, и выскочил из комнаты посмотреть, что случилось. Оказывается, пока мы любезничали с гостями, за стенкой, в это самое время, умирал человек. Люда, заподозрив неладное, потому что не видела мать уже сутки, открыла дверь в её комнату, и увидела окоченевший труп, абсолютно нагое тело. Умирала женщина тяжело, мучительно. Видимо, ночью ей стало плохо, бедняжку рвало желчью, выворачивало наизнанку. Кроме этого, она подскользнулась в ванной, разбила себе ногу в кровь. И не было даже сил позвать на помощь.
У Ольги в этот вечер был гость – помимо постоянного кавалера Дениса Михайловича, у неё случались и временные пассии, как правило, мужчины из бывших восточных республик СССР. Может быть, он был свидетелем агонии подруги, но предпочёл незаметно ретироваться, чтобы избежать лишних проблем и опасных подозрений.
Потом было отпевание, мы все пришли. И Алик с женой Тоней, и Люда, и её муж Костя. Не было только Дениса Михайловича. Он пил безбожно, до полного забытья. Его не пустили. Остальные держали в руках свечки, слушали проповедь батюшки о бренности всего земного, о смерти, которая может случиться с нами в любое мгновение, и о том, что нужно обязательно ходить в церковь по воскресеньям. Не отводя глаз, мы смотрели на сине-зелёное лицо Ольги, потом целовали её, как положено по обряду. Тоня не смогла пересилить себя, и не подошла к своей бывшей приятельнице.
Комната Ольги не была отписана на дочь, ввиду их сложных отношений. И Алик, сразу после похорон, сбегал в жилищную контору, написал заявление о своих претензиях. Последовала длительная судебная тяжба, изматывающая не только для противных сторон, но и для всех, кто имел неудовольствие быть лишь наблюдателем. Соперники месяцами не разговаривали друг с другом, потом, накопив ненависть, срывали голоса на кухне, пытаясь доказать каждый свою правоту. Когда капризные весы Фемиды начали склоняться было в сторону Алика, то Люда и её Костя не поленились вынести всю немудрёную обстановку из комнаты матери, комнаты, где она выросла; ободрать напрочь обои, вскрыть полы, и кажется, даже разбили окно. Как это у классика: «Так не доставайся же ты никому…».
Кто прав, кто виноват, – тайны мадридского двора. Сам чёрт их не разберёт, а не то что суд Ленинского района. Но история эта отвратительна, своей гадкостью не заслуживает задумчивости, осмысления. Я хочу лишь избавиться от неё, записав на бумаге, которая всё стерпит. Театр марионеток, крысиная возня, вот что это. Хочу написать и забыть. Доходный дом обогатит кого-то. Даже неважно кого именно, так как судебные тяжбы тянутся год, и ждать окончания этой истории порядком поднадоело. Больше всех, видимо, устал Денис Михайлович и сошёл со сцены. Недавно самый непутёвый из соседей не смог уговорить никого из нас сбегать за очередной поллитрой. Решился, видимо, сходить сам. Выскочил на минутку, даже телевизор не выключил. И пропал, как будто не было. Полиция приезжала, дверь взломала, комнату обыскала. Ни под кроватью, ни в шкафу – нет человека. Ну, что тут поделаешь. Опечатали, и уехали. Гюнтера не нашли ни в больницах, ни в морге. Эх, дорогой Денис Михайлович… Не буду я изливать моральные сентенции. Возможно ли это, если помню, как вы были великолепны, поднимая очередную рюмку, и произнося краткую речь: «Да протечёт эта благословенная жидкость по всей периферии тела моего, видит Бог, не ради пьянства окаянного, а токмо ради здоровья…»
…Хм, а может быть, обогатился сам доходный дом, приняв и переварив очередную жертву. Похоже, нехорошая смерть здесь – обычное дело. В любом случае, история дурна, её нужно поскорее завершить, тем более - теперь не хватает персонажа. На том и порешим, будем считать, что рассказ написан.
Свинина с овощами.
Три крупных помидора
450 г свинины
Чернослив 100 г
1 большая морковь
1 большая луковица
1 большое зелёное яблоко
Нарезать кусками мясо, обжарить до корочки. Разрезать на ломтики помидоры. Выстлать дно жаровни, на него мясо, затем снова помидоры, посыпать розмарином. Обжарить лук и морковь на том же жире, на котором жарилось мясо. Чернослив замочить в горячей воде минут на 15. Поверх помидор – чернослив. Обжарку – лук и морковь сверху. Потом яблоко разрезать на дольки, и покрыть сверху равномерно. Поставить в духовку на 30 минут, закрыв фольгой. Затем натереть сыр и посыпать.
Курица Гюнтера.
Разделать курицу. Обвалять каждый кусок в сахаре и поджарить на сковороде до румяной корочки. Переложить в казан, добавить воды для тушения, пригоршню грецких орехов и столько же чернослива. Луковицу, порезанную полукольцами и одну морковь, натёртую на тёрке. Тушить до готовности. Обязательно угостить соседей, дай им Бог здоровья.