(Белый стих, иногда плавно переходящий на рифму).
Мне снился сон: далёкая эпоха
Прекрасных дам и рыцарей отважных,
Кровавых поединков и ристалищ,
И жили в той эпохе Ты и я.
Была Ты замужем за неким сэром Гаем –
За рыцарем кинжала и плаща.
Любила ль Ты его – того не знаю...
Наверное, любила. Ну, а я
Любил Тебя.
Я странствующий рыцарь
Из доблестного рода Монтеквинта
И в странствиях, в своих стихах и песнях,
Твоё я совершенство воспевал:
«Поверь, прекраснее Ты вспыхнувшей зари,
Когда небесные возничие ретиво
Путь Солнцу розоватыми шелками
Над золотистым морем устилают.
Я раньше думал – в мире ничего
Нет более красивого, чем это,
И вот теперь я вижу, что ошибся.
И гармоничность лика Твоего,
И блеск очей, и трепет губ изящных,
Что алостью своей страдать заставят
От зависти закаты и рассветы –
Прекраснее всего, что я когда-то видел
В своей несчастной и тоскливой жизни.
Теперь могу я смело умереть –
Ибо увидел нынче Совершенство;
А, раз его увидев, нужно ль дальше жить?..».
Тебя я воспевал везде и всюду –
И в городах больших, и в малых весях;
Ты для меня была земной Богиней,
И Солнцем, и Луной одновременно,
Вечернею и Утренней Звездою,
Что путь мне непрестанно освещала.
И в этом я пытался убедить
Всех тех, кто на пути моём встречался,
А кто со мной никак не соглашался,
Я тех на поединок вызывал
И в поединке честно убивал.
Но после каждого такого поединка,
Когда я дальше путь свой продолжал,
Навстречу всякий раз мне попадался,
Как сумеречный призрак, чёрный всадник
На чисто вороном коне, доспехи, плащ –
Черным-черно всё было, за забралом
Был также мрак, лишь два кошачьих глаза
Смотрели жёлтым взглядом на меня.
Он появлялся как бы из тумана,
Несясь навстречу бешенным галопом,
Но мимо просвистев стрелою чёрной,
Вновь растворялся в бежевом тумане.
Что это было? Предзнаменованье
Чего-то страшного? Судьба ли, рок ли?
Иль прочий бред? Ни в сон не верю я,
Ни в чох, ни в шип змеи, ни в крики воронья,
А верю лишь в одну свою Любовь
И за Неё готов пролить я кровь.
Однажды в летний день Солнцестоянья
Я путь держал к поместью Твоему –
Прекрасному готическому замку,
Который назывался Твилайтфорест,
Что был построен наверху холма
И окружён густым сосновым лесом;
Красивое и сказочное место,
Куда мои все сходятся дороги,
И вот я еду по одной из них –
Дремучий лес загадочно затих.
Итак, я ехал по лесной дороге,
Уже клонилось Солнце на закат,
Застыла тишина, ни пенья птиц,
Ни ветра шороха, ни шелеста деревьев,
Не рыкнет волк, не пробежит олень,
Всё замерло, Природа в ожиданье
Того, что было мне понять не в силах;
Мой верный конь неспешным шагом шёл,
Спокойно утрамбовывая землю,
И каждый его шаг в пространстве леса
Десятикратным эхом отдавался;
До замка оставалось мили две...
Невдалеке увидел я поляну,
Поросшую сплошь ярким разноцветьем,
Что даже в сумерках заметно было,
А посреди неё пылал костёр,
Смех девичий услышал я и пенье,
Подобное лесному ручейку,
Что меж камней бежит, звеня хрустально;
Подъехал я поближе, слез с коня,
И подошёл к обочине дороги,
Откуда видно было всю поляну
И всё, что предо мной происходило.
Десятка два прекрасных юных дев
В полупрозрачных белоснежных платьях
Вокруг костра водили хороводы,
Плясали, пели песни в унисон
Под музыку невидимой свирели,
Очнулся лес от дрёмы-забытья
И в этот миг Тебя увидел я.
Среди красавиц Ты была прекрасна,
Как роза алая средь полевых цветов,
Неповторимое изящество средь граций,
Средь малых искр волнующее пламя,
Что яростно мне сердце обжигало;
Я на Тебя смотрел, заворожённый,
Ловя глазами каждое движенье,
Лаская взглядом каждый Твой изгиб,
Целуя в мыслях шёлк жемчужной кожи;
«Приди ко Мне, приди!» - в ушах звучало
И сердце бешенно в груди моей стучало.
Услышав вдруг тяжёлый стук копыт,
Я оглянулся – прямо на меня
Летел стрелой всё тот же чёрный всадник,
Хотел я увернуться от него,
Но не успел, огромный вороной
Толкнул меня своею мощной грудью,
Упал я, покатился под уклон
В живого разноцветья нежный звон,
Тебе под ноги и... в Твои объятья,
Мгновенно утонув в подлунном счастье:
Есть высшая на свете Благодать –
Любимым Человеком обладать.
В предутренней прохладе я очнулся,
Рассвет позолотил уже восток,
Я был один, мой конь в сторонке пасся,
Исчезла и цветочная поляна,
Лишь дымка поднималась от кострища,
В котором ещё тлели угольки,
Что были чётко выложенны в буквы
Горящие: «Приди ко мне, приди!».
Луч солнечный сквозь сосны просочился,
В тумане чёрный всадник растворился.
Февраль-сентябрь 2014 г.
© Copyright: Александр Бунаков, 2014
Свидетельство о публикации №114090503939