Пекин не сразу попадется в афганскую военную ловушку, он хочет скорейших мирных переговоров и отсутствия убежища для террористических групп. Министр иностранных дел Китая Ван И принимает непосредственное участие в китайском плане по Афганистану.
Министерская встреча Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) и заседание рабочей группы ШОС-Афганистан в Душанбе 13-14 июля бросила свет на подходе Китая к меняющейся ситуации в Афганистане. Разъяснение намерений и мотивов Китая министром иностранных дел Ван И является своевременным и актуальным, поскольку Пекин недавно переключился на более активную роль в центре афганского мирного процесса.
Замечания Вана на пресс-конференции в Душанбе в среду служат неоценимым ориентиром на фоне паранойи в западных (и индийских) СМИ о том, что Китай вот-вот сожрет Афганистан. Для рациональных умов, очевидно, Пекин проявляет особую бдительность, чтобы его не затянуло в афганский водоворот.
Проще говоря, Китай не совершит военного вмешательства в Афганистан и не повторит ошибку бывшего Советского Союза и Соединенных Штатов. Однако ниже этого порога Китай является заинтересованной стороной в безопасности и стабильности Афганистана. Ван уделял приоритетное внимание проблемам безопасности Китая по трем основным направлениям: не допустить превращения нынешнего конфликта в полноценную гражданскую войну; быстро возобновить мирные переговоры; и исключить риск того, что Афганистан снова станет вращающейся дверью для международных террористических групп.
Китай уверен, что последствия ситуации с безопасностью в Афганистане можно сдержать. Он конструктивно взаимодействует как с правительством Ашрафа Гани, так и с талибами. Пекин поддерживает прекрасные взаимоотношения с правительством Гани, которое он тихо поддерживал все эти годы и чью репутацию при исполнении служебных обязанностей он считает весьма достойной в трудных условиях.
Точно так же Пекин ценит то, что правительство Гани придает огромное значение укреплению связей с Китаем среди всех государств региона, учитывая приверженность Китая стабилизации ситуации в Афганистане, которая является беспристрастной и лишенной геополитики. Действительно, следует отдать должное Пекину за то, что он поддерживает такие прочные связи с правительством Гани, а также поддерживает открытые линии связи с Талибаном.
Глубина и устойчивость связей Китая и Талибана были предметом спекуляций, основанных в значительной степени на поверхностном предположении о взаимосвязи между Китаем, Пакистаном и Талибаном. Но в действительности все обстоит сложнее. Талибан исповедует дружбу с Китаем, но конференция в Душанбе устранила линии разлома в этих отношениях. Таким образом, Ван не раз открыто выражал дискомфорт Китая по поводу того, что талибам еще предстоит полностью порвать со всеми террористическими силами и вернуться в основное русло афганской политики «с ответственным отношением к стране и народу». Это потрясающее замечание необходимо понять во всех его аспектах.
Достаточно сказать, что Китай, как соседняя страна, не будет давать предписаний в отношении исламских причалов афганской нации и будет неукоснительно соблюдать свой основной принцип невмешательства во внутренние дела этой страны, он также остро осознает, что исламская воинственность разделяет тонкая грань от терроризм. Иначе и быть не может, поскольку мусульманское население Китая составляет от 20 до 25 миллионов человек, населяющих центральные и западные районы Синьцзян, Ганьсу, Нинся и т. д., которые имеют географическую близость к Центральной Азии.
Парадокс здесь заключается в том, что, хотя у Китая были опасения по поводу скрытой повестки дня Соединенных Штатов, его еще больше беспокоит то, что после ухода Америки вызов терроризма может стать более серьезным, а такие группы, как Исламское движение Восточного Туркестана, которые угрожают Синьцзяну, могут получить большую широту и пространство для действий с афганской земли.
Конечно, Китай не может полностью доверять Пакистану в поддержке талибов в такой большой стране, как Афганистан. Конечно, представители Талибана назвали Китай «другом Афганистана». Но Китай мучается по поводу того, в состоянии ли Талибан оправдать ожидания Китая. Лакмусовая бумажка заключается в готовности Талибана полностью порвать со всеми террористическими силами. Ясно, что Китай не захочет краха афганской государственной структуры или образования вакуума безопасности. Таким образом, Китай вряд ли прекратит материальную поддержку, гуманитарную помощь и поставки оружия афганскому правительству или откажется от сотрудничества в разведке, которое он расширяет для усиления контртеррористических операций Кабула.
Без сомнения, крах афганского государства – это самый кошмарный сценарий для Пекина. В этом отношении у Китая и Ирана схожие подходы. В отличие от России, у которой были сложные отношения с Гани, Китай и Иран достаточно удовлетворены тем, что у них есть отзывчивый собеседник в правительстве Кабула. Но все же есть мучительные сомнения в стойкости правительства Гани перед лицом растущего вызова со стороны Талибана.
Ван предложил , что Китай готов содействовать межафганским переговорам «в любое время» и способствовать политическому урегулированию афганской проблемы. Китай в основном борется за независимость, используя свои собственные огромные резервы с точки зрения его особых связей с Пакистаном и дружественных отношений с Кабулом, его большой способности оказывать материальную помощь, его репутации доброжелательного соседа и, прежде всего, все, его конструктивный подход.
Обеспокоенность Китая, связанная с безопасностью, очень специфична, и в этом отношении наблюдается сближение с Россией, поскольку обе страны опасаются, что ухудшение ситуации в Афганистане может быстро распространиться на Центральную Азию. Повышение статуса Контактной группы ШОС-Афганистан до уровня министров иностранных дел впервые с момента создания этого формата в 2005-м году указывает на их безотлагательность.
Ван воздержался от призывов к созданию временного правительства в Афганистане. Но тогда почему Китай должен унаследовать Дохинский пакт? В комментарии Global Times подчеркивается, что «позиция Китая по Афганистану остается неизменной, и Китай по-прежнему хвалит афганское правительство за усилия по стабилизации страны, несмотря на то, что Талибан выражает дружбу Китаю». Это станет откровением о том, что вместо того, чтобы упиваться расточительной проекцией власти на постамериканский Афганистан, Китай выберет дальнюю перспективу. Китайская оценка такова, что в обозримом будущем, независимо от того, кто сформирует афганское правительство, продолжение борьбы с терроризмом будет международной ответственностью Афганистана и, следовательно, останется основой будущих китайско-афганских отношений
На встрече Контактной группы ШОС-Афганистан Ван призвал все афганские фракции уточнить дорожную карту и график примирения, чтобы заложить прочную основу для «широкой инклюзивной политической структуры» в Афганистане. Примечательно, что в присутствии министра иностранных дел Афганистана Ван повторил свой призыв к талибам выполнить свое обязательство порвать с международными террористическими организациями.
В идеальной ситуации Китай и США могли бы быть партнерами. Но в их отношениях просто нет прозрачности. Их разговор прервался. Ван призвал США «выполнить свои обязательства и увеличить свой вклад», но он также подчеркнул, что государства региона должны проявлять бдительность в отношении любых попыток подорвать региональную безопасность и стабильность со стороны любого постороннего, использующего хаос в Афганистане.
Проще говоря, Китай с большим подозрением относится к американским намерениям в Афганистане. Он не ожидает, что США проявят энтузиазм в отношении работ по восстановлению или государственному строительству Афганистана. Тем не менее, Китай ожидает не только продолжения участия США в Афганистане, но и попыток расширения американского военного присутствия в регионе под предлогом контртеррористической деятельности по геополитическим причинам.
М.К. БХАДРАКУМАР