Роль Шанхайской организации сотрудничества «способствовать, а не посредничать» может стать ключом к разрешению афганской неразберихи. Встреча Шанхайской организации сотрудничества министров иностранных дел в среду в Душанбе, столице Таджикистана, позволила выявить контуры большой картины, касающейся будущего Афганистана. Итак, чем занимались тяжеловесы ШОС –Россия и Китай?
Министр иностранных дел Китая Ван И изложил основную дорожную карту своему афганскому коллеге Мохаммаду Ханифу Атмару. Подчеркивая золотой стандарт внешней политики Китая – отказ от вмешательства во внутренние дела дружественных стран – Ван установил три приоритета:
– реальные межафганские переговоры в направлении национального примирения и прочного политического решения, предотвращающие тем самым полномасштабную гражданскую войну. Пекин готов «содействовать» диалогу;
– борьба с террором – что на практике означает остатки Аль-Каиды, ИГИЛ-Хорасан и Исламское движение Восточного Туркестана (ETIM). Афганистан не должен быть убежищем для террористических группировок;
– талибан, со своей стороны, должен пообещать полный разрыв со всеми террористическими организациями.
Атмар, согласно дипломатическим источникам, полностью согласился с Ваном. То же самое сделал и министр иностранных дел Таджикистана Сироджиддин Мухриддин. Атмар даже пообещал сотрудничать с Пекином в борьбе с ETIM, уйгурской террористической группировкой, основанной в китайском Синьцзяне. В целом официальная позиция Пекина заключается в том, что все переговоры должны вестись «афганцами и под их руководством». Пока нет никаких признаков того, что «Талибан» заключит соглашение о разделе власти с правительством президента Ашрани.
Более подробную оценку душанбинских дискуссий должен был дать полпред президента России Замир Кабулов. Основная идея России заключается в том, что Кабул и Талибан должны попытаться сформировать временное коалиционное правительство на следующие 2-3 года, пока они будут вести переговоры о постоянном соглашении. Разговор о сизифовой задаче – ничего не сказать. Русские очень хорошо знают, что обе стороны не возобновят переговоры до сентября. Москва четко описывает роль расширенной до четверки тройки – России, Китая, Пакистана и США – в мучительно медленных переговорах по мирному процессу в Дохе: тройка должна «способствовать (также по терминологии Вана), а не посредничать» в процессе.
Еще один очень важный момент заключается в том, что после возобновления «предметных» внутриафганских переговоров должен быть запущен механизм снятия санкций Совета Безопасности ООН с талибов. Это будет означать нормализацию Талибана как политического движения. Учитывая их нынешнюю дипломатическую активность. Таким образом, предупреждение России о том, что они не должны представлять угрозу безопасности для какого-либо из центральноазиатских государств, иначе будут «последствия», было полностью понято. Четыре из пяти «станов» (за исключением Туркменистана) являются членами ШОС. Кстати, талибы направили в Туркменистан дипломатическую миссию, чтобы развеять опасения.
В Душанбе впервые на уровне министров иностранных дел прошло специальное заседание Контактной группы ШОС-Афганистан, созданной в 2005-м году. Это показывает, что ШОС в целом стремится сделать свою роль главным механизмом для разрешения афганской драмы. Всегда важно помнить, что не менее шести стран-участниц ШОС являются соседями Афганистана.
Во время главного мероприятия в Душанбе – Совета министров иностранных дел ШОС – русские вновь представили стратегию Вашингтона в Индо-Тихоокеанском регионе как попытку сдержать Китай и изолировать Россию. После недавнего анализа, проведенного президентом Владимиром Путиным и министром иностранных дел Сергеем Лавровым, российская делегация разъяснила своим коллегам из ШОС свою точку зрения, противопоставляющую усилия Москвы и Пекина по развитию полицентричной мировой системы, основанной на международном праве, с одной стороны, западной концепции, так называемому «мировому порядокк, основанному на правилах». По их словам, западный подход оказывает давление на страны, которые проводят независимые внешнеполитические курсы, пытаясь узаконить «неоколониальную политику» Запада.
Пока ШОС обсуждала движение к полицентричной мировой системе, талибы на местах продолжали делать то, что они делали последние несколько недель: захватывать стратегические перекрестки. Талибан уже контролирует пункты пересечения границы с Таджикистаном, Узбекистаном, Ираном и Туркменистаном. Теперь они захватили сверхстратегический поселок Спин-Болдак, граничащий с Белуджистаном в Пакистане, что с точки зрения торговли даже более важно, чем пограничный переход Торкхам возле Хайберского перевала.
По словам официального представителя Талибана Сухейля Шахина, «район Спин-Болдак в провинции Кандагар очищен от врага» – сил Кабула – «и теперь этот район находится под контролем моджахедов». Термин «моджахеды» в афганском контексте означает силы коренных народов, сражающиеся с иностранными захватчиками или их марионетками. Чтобы получить представление о важности «Спин-Болдака» для экономики Талибана надо вернуться на одиннадцать лет назад, когда афгано-пакистанская граница была непроницаема, и талибы, похоже, верили, что они могут даже вернуть свой «Талибанистан». Сейчас они верят в это больше, чем когда-либо.
Тем временем на северо-востоке, в провинции Бадахшан, талибы все ближе и ближе подходят к границе с Синьцзяном, что привело к некоторой истерии по поводу проникновения «терроризма» в Китай через Ваханский коридор. Бред какой-то. Фактическая афгано-китайская граница в Вахане составляет примерно 90 километров. Пекин может осуществлять полное электронное наблюдение за всем, что движется. Местность даже более неприступна\, чем Гиндукуш. Если какие-то террористические отряды попытаются добраться до Синьцзяна, они не посмеют перейти Вахан; они попытаются проникнуть через Кыргызстан. В Бишкеке, столице Кыргызстана, много уйгуров: в основном бизнесменов, которые на законных основаниях ходят туда-сюда. На границе Кыргызстана и Синьцзяна был постоянный поток грузовых автомобилей, а ETIM считался сборищем психов.
Что еще более актуально, так это то, что министерство общественных работ в Кабуле на самом деле строит 50-километровую дорогу немощеную – между провинцией Бадахшан и Синьцзяном, вплоть до конца Ваханского коридора. Они назовут его Ваханским маршрутом.
Впереди как и нет имперского кладбища. Член ШОС Пакистан, возможно, остается ключом к разрешению афганской драмы. Пакистанская ISI остается тесно связанной с каждой фракцией Талибана: никогда не забывайте, что Талибан – создание легендарного генерала Хамида Гюля в начале 1990-х годов. В то же время любому джихадистскому отряду легче спрятаться и затаиться глубоко в районах проживания пакистанских племен, чем где-либо еще – и они могут купить защиту, независимо от того, что талибы делают в Афганистане. Премьер-министр Имран Хан и его окружение знают об этом не меньше, чем Пекин. Это станет последним испытанием для ШОС на ее антитеррористическом фронте.
Китаю нужен в высшей степени стабильный Пакистан для всех долгосрочных проектов «Один пояс – один путь» или Китайско-пакистанский экономический коридор. Кабул обязательно выиграет не только от расширения возможностей связи и развития инфраструктуры, но и от будущих полезных ископаемых, включая проекты по разведке редкоземельных элементов.
Между тем, индуистские националисты, поощряемые Вашингтоном, хотели бы обойти Пакистан и расширить свое влияние в Кабуле. Для Империи Хаоса идеальная повестка дня – а что еще? – хаос: нарушение программы «Один пояс – один путь» и российско-китайской дорожной карты по евразийской интеграции, включая Афганистан.
Добавленная истерия, изображающая Россию и Китай, участвующие в восстановлении Афганистана, как новую главу в нескончаемой саге о «кладбище империй», даже не может считаться чепухой. Переговоры в Душанбе показали, что подход стратегического партнерства России и Китая к Афганистану является осторожно реалистичным.
Все дело в национальном примирении, экономическом развитии и евразийской интеграции. Не включены военная составляющая, центры Империи Баз, иностранное вмешательство. Москва и Пекин также прагматично осознают, что осуществление этих мечтаний будет невозможно в Афганистане, который является заложником этносектантства.
Со своей стороны, талибы, похоже, осознали свои собственные пределы, отсюда и их нынешняя межрегиональная дипломатическая активность. Похоже, они уделяют пристальное внимание неизбежным тяжеловесам – России и Китаю, а также центральноазиатским «станам» плюс Пакистан и Иран. Будет ли весь этот танец взаимосвязей ознаменовать начало послевоенного Афганистана как реального функционирующего государства, все, что мы можем сказать, это «инша Аллах».
ПЕПЕ ЭСКОБАР