Не так давно на крупном литературном сайте мне попалась на глаза любопытная статья о женском персонаже. Суть ее сводилась к тому, что стереотипы все еще правят миром и никакие нарочито феминизированные блокбастеры, где супергероев заменяют на супергероинь, не приносят кардинальных перемен. Я не особо знакома с этой продукцией, но думаю, что это утверждение верно: чтобы массовая культура что-то меняла в сознании, она должна быть яркой, интересной и захватывающей. А к этим блокбастерам, от которых за версту несет натужными попытками выслужиться, это уж точно не относится.
Но о каких именно стереотипах шла речь? По мнению автора статьи, женский положительный персонаж, каким бы сильным и независимым он ни был, необходимо хотя бы под занавес наделить настоящей любовью. Далее возможны варианты — от драматичного, в духе разлуки и страданий, до благополучного (брак, семья, дети), но суть одна: женщина, для которой любовь в принципе не важна, не может быть главным персонажем, вызывающим уважение и желание брать пример. Если герой-мужчина, который спасает мир, параллельно меняя девушек как перчатки, ни у кого не вызовет вопросов, то женщине нежелание связывать себя какими-либо узами и забота о собственном удовольствии непременно придаст отрицательный ореол.
Этот материал натолкнул меня на размышления о том, как обычно в российском женском романе представлена такая героиня — эгоистичная, не транжирящая свои душевные ресурсы, любящая жизнь ради процесса, а не результата. И как и стоило ожидать, обычно это типичная «фам фаталь» - женщина, наделенная красотой, практическим умом, житейским чутьем, стремлением к авантюрам, любовью к плотским удовольствиям (это и еда, одежда, отдых и даже в какой-то степени культура). А в довесок к этим плюсам она обделена способностью любить и создавать здоровые отношения что с мужчиной, что с родственниками и социумом, склонна к предательству и частенько, по авторским намекам, имеет зачатки безумия.
Конец у истории с такой героиней чаще всего имеет два варианта — либо она меняет свои взгляды и становится на «светлую сторону», либо остается в конце одинокой стареющей грымзой. Наказывать своих героинь радикально авторы российского женского чтива не любят, к тому же чаще всего их «роковые бестии» так условны и нелепы, что их больше хочется пожалеть, чем покарать.
Правда, это вполне соответствует общей картине их творчества. У Веры Колочковой типичным примером является Марта, героиня романа «В объятиях самки богомола», - щучка, которая вроде как охотится за материальными ценностями, но есть впечатление, что больше ею руководит спортивный азарт. Особенно это видно в эпизоде, когда она решает отвоевать мужа «лучшей подруги». Для пущего трагизма Колочкова почти доводит до самоубийства аж двух героев — первого мужа Марты и ту самую подругу, причем обоих спасают буквально «в распоследний момент». Зато в финале уже сама облезшая и обрюзгшая Марта оказывается брошена ради молодого тела и в отчаянии становится… крестной для внучки той самой «лучшей подруги».
Татьяна Тронина часто вставляет в свои сюжеты таких героинь в качестве антагонисток, но у нее они чаще всего имеют откровенно гротескный характер, и либо откровенно глупы и инфантильны, как Ида в «Страстях по Адели» или Наталья в «Девушке-рябине», либо страдают явными душевными расстройствами, как Нина в «Нежности августовской ночи» и Элла в «Пышечке». Причем все они эффектны, красивы, притянательны и умеют покорять мужчин, но к концу остаются у разбитого корыта, а их мужья или бойфренды отдают предпочтение мягким, мудрым и заботливым женщинам.
Правда, Тронина умеет описывать такие типажи в изящной манере, как, например, в той же «Нежности августовской ночи», - «Глеб думал о Нине. Вернее, не думал, а представлял ее в самых разных ситуациях – как она ходит, улыбается, лежит на диване с книгой… Или сидит на веранде, раскладывая за столом пасьянс, время от времени отгоняя рукой комаров… Ее волосы черной волной рассыпаны по плечам, укутанным пледом, лицо – белое-белое, без единой морщинки, с идеально ровной кожей… Она вся была розово-белой, мраморной. Чуть тяжеловатая красота древних богинь. Спокойные, плавные движения. Спокойный голос, чуть с хрипотцой: «Глеб, ты приехал!» – так скажет она, когда увидит Глеба»
Кстати, эту самую «хрипотцу» авторы литературного образа «фам фаталь», похоже, любят так же, как художники — сигареты с тонким мундштуком, длинные перчатки и вуаль. Этой же чертой пресловутая Колочкова снабдила героиню романа «Зов Сирены» - «Как всегда, когда он слышал ее низкий с хрипотцой голос. Голосок звучал вкрадчиво, глаза блестели черным антрацитовым светом, как из бездны. О, он хорошо знал этот блеск… Эти сполохи загорающегося дикого желания, цепляющего за горло удавкой»Правда, «наказание» здесь автор придумала похлеще: Сирена сама безответно влюбляется в такого же «рокового мужчину» и оказывается на обочине жизни.
Нельзя тут не упомянуть и о Маргарите, героине романа Татьяны Алюшиной «Счастье любит тишину», которому я посвятила отдельный разбор. Это еще и яркий пример того, что автор порой плохо понимает природу такого персонажа, возможно в силу личных взглядов. Вместо вменяемой мотивации Алюшина вводит в сюжет какую-то бесовщину о суккубах, которые похотливы и злы просто от природы. И это было бы даже интересно, если бы она сама не разрушала свою же концепцию попытками принизить Риту «простецкой» любовью к суррогатному шампанскому и салатам с майонезом.
Впрочем, у Алюшиной же мне попался и один из немногих адекватных и даже симпатичных образцов «роковой» героини — это аргентинка Флоренсия в романе «В огне аргентинского танго». Она не отличается ни коварством, ни подлостью, а просто любит жизнь и свободу, не хочет связывать ни себя, ни других, но умеет подарить мимолетную радость. Однако она только эпизодический персонаж, ступенька на пути главного героя к «настоящей любви», которая, конечно, будет мудрой, верной и постоянной.
Кроме того, Алюшина не умеет, вот просто не умеет описывать чувственность, не скатываясь в пошлость. Ну и опять, конечно, этот низкий голос, будто женщины с высоким тембром вообще не могут быть соблазнительными и страстными.
А вообще хочется отметить, что российские женские романы по-прежнему описывают женский эгоцентризм с очень большой осторожностью: как бы не прислушались! Поэтому их «роковые героини» на поверку обычно никакие и не роковые, а просто сумасбродные и несчастливые тетки. В противном случае герои, «избавившись» от их удушающих объятий, всю жизнь тосковали бы по ним потихоньку от своих трепетных и примерных спутниц.
