Это была самая захватывающая часть сегодняшнего дня. Искорки костра стремительно взвинчивались в ночное небо, и уносились к звёздам. Лес, казалось, дремал и лишь изредка вторил потрескивающим дровам, объятым желто-красными язычками пламени. Дети сидели вокруг костра и жадными глазами из полумрака следили за каждым словом старика с длиной седой бородой и кривой тросточкой, которую он то и дело переносил из руки в руку.
"Смотрите как весело пляшут тени вокруг костра. Они все разные и одинаковы одновременно. Тени всегда живут рядом с людьми. Но так было не всегда", - заинтриговал старец молодежь.
Перешукивающаяся до того детвора теперь уже не могла оторвать взгляда от седого деда в смешной затертой временем шляпе. Немного сутулясь, он присел на сваленный рядом сухостой и продолжил.
Говорят, была где-то в лесу деревня белых теней-призраков. Они жили в гармонии с окружающим миром, а потому и природа не стеснялась разливаться здесь всеми трелями. Лишь в одном уголке деревни, где стояла одинокая хижина из обуглившихся бревен, царила глубокая тишина. Хранитель белых теней нечасто показывался на глаза лесным обитателям, предпочитая прислушиваться к голосам окружающего мира из своей обители. Черная тень была практически незаметна в тускло освещенных чертогах, где время переплеталось с сознанием бытия далеко за пределами привычными живым существам. Днем хранитель прислушивался к дыханию ветра, разносившего голоса белых признаков по округе, а когда темнело - к звукам ночи, отражавшимся от стволов и крон деревьев. И лишь единожды в полную луну от позволял себе почивать в тишине вечности.
Затерянная во времени деревня призраков жила своей жизнью, если, конечно, так можно сказать про призраков, давно утративших связь с этим даром мироздания. Однако события, которые вскоре нарушат спокойствие осевших здесь скитальцев, были предопределены.
Полная луна осветила ярким светом лес, когда ночь уверенным шагом вступила в свои права.
Немногочисленные сяжки ночного светила, дотянувшиеся до хижины хранителя, не смогли потревожить его долгожданный покой. Пребывая по ту сторону бытия, он не мог услышать тревогу, скользнувшую в воздухе и прокатившуюся в шелесте листвы….
Дети замерли на паузе, которую сделал старик, и не сговариваясь подняли глаза на грустное круглое личико, светившееся в ночном небе. Где-то в стороне послышался хруст веток, и самые впечатлительные слушатели инстинктивно взвизгнули. Старик хрипло рассмеялся в свою густую серебристую бороду и причмокнул: "Это дети леса, она нас не тронут. Мы их гости".
Дети покосились в темноту, откуда донесся хруст, и вновь уставились на старца.
"А дальше?" – не выдержал мальчишка в дырявых штанишках и великоватой для его роста рубахе.
Призраки ночи не проявляли интерес к тем, кто называл себя людьми, как, впрочем, и другим сгусткам энергии с сознанием. В дневное время они прятались в недрах земли и пещерных лабиринтах, а ночью выходили на поверхность питаться обрывками чувств и аурой животных душ, витавших в воздухе в огромном многообразии. Непритязательные к уюту они не обращали внимание на случайных гостей их обиталища, и бесцельно скитались в пустых подземных пространствах. Но однажды случилось то, что и предопределило ход дальнейших событий в метаморфозе их предназначения.
Пещера Альварум в Кевральском подгорье долгое время была скрыта от глаз жителей света. Царство сталактонов и сообщающихся коридоров, что удалялись в его самые темные уголки, представляло собой симфонию мрака и безмолвия. Воды Кау скорее напоминали темный мрамор из-за вечно непоколебимой глади этого подземного водоёма. Сырость и прохлада пахли унынием, а каменные своды источали зловония безысходности.
Альварум была тем серым вакуумом, изрезанным многовековыми лабиринтами, где скитания призраков ночи принимали образ дороги путника, звуча отголоском интенции в их сущности.
Всё произошло так стремительно и необратимо, что призраки ночи не сразу смогли приблизиться к краю из глубин своего сознания. За оглушающим грохотом, который давно не гостил в этих местах, последовали вспышки яркого света и темные силуэты показались один за другим в бреши царства мрака.
"Здесь пещера! Оу! – ворвалось в зияние бездны и понеслось по каменным коридорам – "оу…оу…оу…оу".
"Большая, похоже. Берите инструменты! – вновь донеслось из просвета. – За работу!"
С дюжину силуэтов вплотную приблизились к краю света и тьмы, когда новая вспышка подобно зарнице прокатилась по стенам галереи Альварума.
Уверенные шаги по поверхности пещеры заставили зазвучать воду и камни, которые так долго хранили молчание. Необычный для подземного мира шум нарушил звенящую тишину, извлекая призраков из интенции своего скитания. Неприсущее им любопытство постепенно начало наполнять их сущность новым до селе неизвестным чувством.
Во время ночной охоты призраки видели людей лишь изредка где-то вдалеке, не проявляя интерес к этим созданиям. Было достаточно пищи и вокруг них, а ночь слишком коротка, чтобы успеть насытиться дарами ночи.
"Вы только посмотрите на это!" – гаркнул один из силуэтов и присел у неровного возвышения с группой каменных растений, которые в тусклом факельном свете заиграли новыми красками. Темные выступы теперь светились зеленым, красным и голубым. Остальные незваные гости обступили клочок каменистой поверхности и замерли на месте, созерцая и внимая прекрасному.
В воздухе появился тонкий аромат человеческих чувств, который довольно быстро наполнил пространство галереи. С каждой секундой аромат усиливался, превращаясь в насыщенный букет как у самого изысканного яства. В следующее мгновение раздался глухой удар, и один из силуэтов распластался по зубчатому полу подземелья, а затем появилась белая тень. В полумраке она завораживала белоснежным сиянием, доступным лишь взору призрачных обитателей Альварума. На минуту она зависла в воздухе рядом с бездыханным телом и неожиданно понеслась к свету, который еще недавно был чужд этому месту.
Мгновение глухой неопределенности, казалось бы, длилось уже целую вечность. Силуэты стояли молча у охладевшего тела, а их учащенное сердцебиение утробным эхом рикошетило по стенам пещеры. Когда последний язычок факела испустил предсмертный вздох, режущий крик холодного оружия начал стремительно носиться между теперь уже мало уловимыми силуэтами в пещерном мраке, оставляя за собой следы оборванных жизней и запекшейся крови. Через минуту всё было кончено. Воды Кау насытились струйками густой горячей влаги, стекавшими по хаотичным желобкам каменной породы, а призраки ночи обрели новое предназначение, настолько ясное и желанное, что всё остальное становилось лишь инструментом в его достижении. Ошеломляющее представление, которое было показано этими живыми созданиями в обители одинокой вечности изменило саму суть призраков, выплеснув на них цунамический смерч новых ощущений. Впервые со времен своего сотворения они ощущали себя единым целым, влекомые единой целью, и преследуемые единым инстинктом. Белая тень! Две, три… Они появлялись одна за другой над потухшими созданиями, безмолвно левитируя будто прощаясь с прошлым. В следующее мгновение сквозная струя холодного воздуха понесла их прочь из Альварума в смеркающиеся дали открытого мира. Немного погодя, призраки ночи начали стекаться к той бреши, откуда в их обиталище проникли живые существа, а теперь покидавшие ее белые тени. Мягкий свет закатывающегося за горизонт светила обжигал их нутро, но не мог поколебать их решительность во что бы то ни стало окутать белых братьев в оковы и затем поглотить их свет, чтобы самим перевоплотиться в нечто новое, коим и являлись те странники, осветившие путь своим забвением. Через мокрые от росы поля, вдоль извитых ущелий, сквозь чащи засыпающего леса белые тени увлекали за собой ужас призрачного поселения, которое еще даже не догадывалось о судьбоносном происшествии в недрах Альварума. Не успев отзвучать финальным аккордом, дневные звуки природы мгновенно затухали с приближением к ним призраков ночи. Хотя сейчас для пожирателей ауры были безразличны их страх и трепет. Они жаждали иного насыщения. Белые тени стремительно неслись в одном направлении, огибая преграды на своем пути. Призраки мчались следом. Эта безмолвная погоня, лишенная привычного для такого момента накала, постепенно продвигалась вглубь Великого леса, а история последнего приюта белых теней неумолимо близилась к очередной перелистнутой странице. Вдалеке над кронами деревьев появились еле заметные клубы избушных печек, которые растворялись в звездном небе. Потусторонний мир, граничащий с окружающей действительностью жил тем, что помнили белые тени до своего перерождения, и потому видимые лишь избранным привычные вещи человеческого бытия находили место и в этом богом забытом месте. Первый новосёл из группы бывших горников уже коснулся невидимой границы деревни призраков и отправился искать себе очаг среди покосившихся избушек. Поздний вечер, сгустив свои краски, превращался в сплошную пелену ночи, а последние дуновения гулявшего еще недавно ветра покинули здешний края до следующего утра.