В окно Овертона постучались. Это и отвлекло меня от ледяной чашки Петри, наполненной до краёв Царской водкой.
Я выглянул - это была она - Демон Максвелла во плоти. Красивая. Уголки Брюстера её губ были задорно изогнуты в кривую Лоренца. Настроение было хорошее. У неё.
Жестом я пригласил её войти. А сам в это время опрокинул чашку и вытёр со стола салфеткой Серпинского натёкший конденсат Бозе-Эйнштейна. Разговор предстоял сложный. Мы уже давно в наших отношениях преодолели пик Балмера и ничего радостного ожидать не приходилось. Пора было ставить жирную точку Лагранжа.
Она вошла. Её яркие бусы Бейли тонко заигрывали с цветными камнями на поясе Койпера. Уж что-что, а чувство прекрасного кварка и безупречный вкус у неё не отнять. И всё это подчёркнуто изысканными духами из Машины.
Она стояла посреди комнаты, и от неё исходила лучистая энергия, заряжая жизнью.
- Привееет! - звонко и жизнерадостно воскликнула она.
Я ответил не сразу.
- Извини, я ухожу. Мне больше невыносимы эти отношения.
Улыбка в тот же миг сошла с её губ. Она помрачнела, и словно постарела. Морщины сеткой Фарадея покрыли её лицо.
- Ты никогда меня не любил!
- Да любил я тебя! Просто всё это потеряло смысл.
- Ты променял меня на эту Суку!
- Я не хочу об этом говорить, но я любил.
- Нет!
Она кричала и плакала, а я ходил по кругу Харди, выстукивая шагами ровный ритм, словно пытаясь придать происходящему порядок, подчинить правилу Буравчика.
Но Женщина и порядок? Она сжигает его в огне Эльмо, лишь увеличивая энтропию.
Только Лейбниц помнит, сколько раз мы входили уже в этот Цикл Карно. Ссора за ссорой, накалявшие нас до предела Чандрассекара и заканчивающиеся как правило эмоциональным взрывом Сверхновой. Отношения в паре Купера- это маятник Фуко: то влево, то вправо. А посередине - только если сломаны.
Однако в этот раз всё пошло по-другому. Но ведь этого я и хотел?
Капля Руперта скатилась по её щеке, а в руке сверкнула опасная бритва Оккама.
Она бросилась в мою сторону. Меня спасла только мгновенная реакция Финкельштейна - я увернулся, отскочив, но неловко упал на пол, в квадрат Гартнера, очерченный светом, падающим из окна.
Не успеля подняться, как ощутил на себе её вес. Какая же она красивая и вожделенная, если только забыть про её характер и принципы Ферма. И вдруг я почувствовал как что-то острое с силой Кариолиса вошло в грудь.
Боль пронзила всё моё тело, абсолютно чёрное. В голове пронеслось множество Мандельброта мыслей.
Жизнь. Она уходила сквозь Чёрную Дыру в груди.
Я хотел с ней расстаться. И я расстался. Пусть так.
Она встала и медленно двинулась прочь
- Ну и оставайся с ней, с этой С… - остаток фразы растворился в белом шуме с улицы.
Через незакрытую дверь я видел, как она села в машину Тьюринга, вжала педаль газа в пол и уехала в горизонт событий, оставив после себя лишь Облако Оорта.