Глава 2. Пусть они знают
На улице светало. Первое утро старика Джошуа в больнице с самого начала пошло не по плану. Лучи солнца, сфокусированные на глазах спящего дедули, не без помощи стёкол в стареньких оконных рамах, уже проиграли этот бой, ведь их противником были сильнейшие шесть часов, которые он провёл не в кровати, а за рабочим столом, записывая свои мысли и воспоминания в подаренный Анной дневник. Сама Анна немного опаздывала, поэтому разбудить новоиспечённого друга раньше, чем встанет солнце, ей не удалось.
В эту ночь старику ничего не приснилось, видимо его новое хобби, в виде высвобождения собственных мыслей путём нанесения синих чернил на немного шершавые листы бумаги белого цвета, из которых состоял его дневник, очень благоприятно повлияло на успокоение мыслительных процессов во время сна. В палате царила тишина, и лишь периодическое похрапывание старика эхом отзывалось в полупустой комнате.
— Здравствуйте, доктор Бронсон, да, снова пробки, извините! – Еле слышно прозвучал нежный женский голос за окном, это была Анна.
Словно спящий кот, Джошуа повёл ухом в сторону окна, продолжая безмятежно спать, но находясь на предпоследней стадии пробуждения, когда до открытия глаз будет достаточно малейшего шороха.
— Он спит. Точно тебе говорю, он спит! – шёпотом донёсся до уха старика детский голосок.
— Да нет же! Он притворяется! Видишь, как ухом шевелит. – чуть громче и напористей послышался второй детский голосок.
Джошуа всё слышал, но чувство сонливости не позволяло ему подать ни малейшего признака пробуждения, организм не молодой, ему недостаточно каких-то пары часов, чтобы продолжать бодрствовать.
— Возьми тетрадку быстрей, пока не проснулся. – продолжал шептать один из малышей.
— Ага! Сам возьми, коль умный такой! – возразил ему сообщник.
— Я старше, а значит ты меня должен слушаться, а не то как дам по лбу! – пригрозил старший из мальцов.
— Я тебе сам по лбу дам! – сказал младший и послышалось интенсивное сопение.
Завязалась, наверное, самая тихая драка в мире. И последствия не заставили себя долго ждать. Один из мальчиков толкнул другого в кровать, стоявшую первой от двери. На всю комнату раздался скрежет железных ножек об пол из деревянных лакированных досок.
Старик вскочил с кровати так быстро, как не вскакивал по команде старшины, во времена его службы в армии. Мгновенно надев очки, которые он оставил на тумбочке перед сном, не желая заморачиваться их укладкой в футляр.
— Что здесь происходит? Перестаньте драться! – громко и твёрдо произнёс Джошуа, в момент почувствовавший бодрость от неожиданного стечения обстоятельств.
Он подошёл к мальчикам и растащил их по сторонам, схватив за уши.
— Ай! Ай! Ай! Больно! Пустите! – в один голос взвыли малыши.
— А вы перестанете драться? – спросил дедушка мальчиков, посмотрев на каждого по очереди.
— Да! Мы больше не будем! Честно! – сказал старший из ребят.
— Смотрите мне, иначе возьму ремень и выпорю обоих. – пригрозил Джошуа и отпустил их.
— Ты садись на эту кровать, а ты на эту. – указал он пальцем на кровати, взглядом обращаясь к мальчикам.
Ребята залезли на кровати и надув щёки смотрели вниз, опустив головы, из-за чувства вины перед стариком. Мальчикам на вид было лет семь-восемь, оба одеты в белые маечки и шортики бежевого цвета, чуть закрывающие колени.
— А теперь рассказывайте, кто такие, что здесь делаете, что не поделили? – сел дедушка на свою кровать и начал расспрашивать мальчиков, что оказались в его комнате без спроса, да ещё и подрались друг с другом.
— Я — Роберт, а это мой брат Рональд. – начал говорить старший брат.
— Мы не специально забрели к вам в комнату, мы прятались. – продолжал малец.
— От кого прятались? – удивился Джошуа.
— От тёти Анны – хором ответили братья.
— От Анны? А чего от неё прятаться? Она же хорошая, или вы натворили чего-то? – продолжил расспрашивать он детишек.
— Нет, мы просто так прятались, ничего не натворили. – сказал Роберт, бегая глазами из стороны в сторону, очень сильно нервничая.
Старик посмотрел на Рональда, и чуть наклонившись в его сторону спросил у него, смотря прямо в душу.
— Натворили что-то?
— Мы прячемся от неё, потому что, когда мы ушли, она очень много плакала, мы не хотим, чтобы она плакала снова. – как на духу выдал младший из братьев, поглядывая на старшего, словно извиняясь взглядом за то, что не сдержал в тайне их секрет.
— Вы ушли? В смысле сбежали отсюда? – переспросил Джошуа.
Мальчики переглянулись друг с другом и только старший хотел что-то сказать, как в дверь постучала Анна.
— Могу я войти? – спросила она через дверь, не желая ставить пациента в неловкую ситуацию.
— Да, минутку, Анна, я сейчас оденусь и сам открою дверь. – Громко сказал Джошуа, вставая с кровати и жестами рук указывая ребятам под кровати, чтобы они спрятались.
Мальчики молниеносно выполнили указания старика и притаились под кроватями, чтобы Анна их не заметила.
Медленно подойдя к двери, дедушка лишний раз удостоверился, что мальчиков ничего не выдаст и открыл дверь ожидающей в коридоре медсестре.
— Доброе утро, Аннушка, вы очень прекрасно выглядите! – искренне улыбаясь сказал он прекрасной девушке в медицинском халате. Он был очень рад её присутствию.
— Доброе утро, тридцать седьмой! Большое спасибо за комплимент, мне очень приятно! Вы не роняете планку, всё тот же учтивый джентльмен, что и вчера, это радует! – Скромно хихикая ответила Анна.
— С чем пожаловали сегодня? Надеюсь в этот раз без подарка, иначе мне тоже придётся что-то дарить вам, а у меня и нет ничего. – пошутил дедушка и почесал затылок.
— Не беспокойтесь, в этот раз с пустыми руками. Просто я услышала, что вы с кем-то разговариваете, вот и решила зайти проверить, да и в конце концов хотела извиниться, за то, что не выполнила обещание разбудить вас раньше первых лучей, вы ведь из-за них проснулись? Верно? – заглядывая в комнату через пациента, пытаясь кого-то увидеть за его спиной, сказала Анна.
— Ах, да, я из-за солнца проснулся! Прямо в глаз светило, вот я и проронил пару бранных слов со злости, подольше хотел в кровати понежиться, знаете ли! – сочиняя на ходу отвечал тридцать седьмой, не выдавая мальчишек, прячущихся под кроватью.
— Ну хорошо, приводите себя в порядок и спускайтесь к нам, пора завтракать. – добавила медсестра и ещё раз взглянув за его спину, удалилась в сторону лестницы.
Проводив её взглядом, Джошуа удостоверился, что она ушла и войдя в комнату, закрыл дверь за щеколду, для предотвращения наведывания незваных гостей. Под кроватью снова шептались братья, среди их тихого разговора он расслышал только то, что они говорили о том, как его назвала Анна «тридцать седьмой».
— Вылезайте, она ушла. – сказал он детям.
В ответ не прозвучало ни слова.
— Роби, Рони, вылезайте из-под кроватей, Анна ушла, она вас не увидит.
Мальчики вновь не издали не звука.
— Да что-ж вы там притихли! – кряхтя сказал дедушка и сев на колени сдёрнул одеяло с кровати, свисавшее до пола и так плотно закрывающего пространство от пола до матраса. Под кроватью никого не оказалось.
— Быть того не может, ведь только что здесь прятался. – подумал Джошуа и подполз ко второй кровати.
Сдёрнув одеяло со второй кровати, он увидел обоих ребят, которые молча смотрели на него испуганными глазами и жестом рук показывали «Тише». Пододвинувшись ближе к ребятам под кровать, старик спросил у них:
— Что случилось?
— Папа рядом… Он за дверью… — последовал ответ напуганных братьев.
— Сидите тихо, я сейчас. – прошептал Джошуа и поднявшись, аккуратно наступая на скрипящие половые доски подобрался к двери.
Он медленно открыл щеколду, затем дверь. За дверью стоял доктор Бронсон с поднятой и сжатой в кулак рукой, словно не успевший постучать.
— Доброе утро, доктор, чем обязан вашему визиту? – поприветствовал он доктора, придерживая дверь в комнату правой рукой.
— Здравствуйте, Джошуа, Анна сказала, что слышала, как вы с кем-то разговаривали, вот и решил вас проведать. Есть ли у вас жалобы? Всё ли в порядке? – Так же, как и Анна, пытаясь заглянуть в комнату, расспрашивал Бронсон тридцать седьмого.
— Я уже объяснился перед Анной, у меня всё в порядке, чувствую себя прекрасно! – резко ответил старик без особой улыбки на лице.
— Да, да, я в курсе. Позволите войти в вашу палату? – сказал доктор, сделав шаг на встречу старику.
Джошуа не хотел впускать его, потому что доктор мог обнаружить ребят, а мальчики и без того напуганы до смерти его визитом. Даже за дверью его почувствовали. Но не впустив, он рисковал выглядеть подозрительным, что тоже ничего хорошего не сулило.
— Да, пожалуйста, входите. – сказал дедушка, как только можно было громче, чтобы ребята услышали и легонько отойдя в сторону опустил руку, которой держал дверь.
Доктор не спеша вошёл в комнату, рассматривая всё, что попадётся ему на глаза. Он словно что-то искал, сам не ведая что именно. Медленно дойдя до окошка, он устремил свой взор в зеленеющий яблоневый сад.
— Чудный вид, не так ли Сэр Бэнкс? – спросил Бронсон, не отрывая взгляда от сада.
— Я ещё не успел насладиться этим видом, но предполагаю, что вы правы, сад действительно прелестен. – ответил Джошуа, пристально наблюдая за вошедшим в его покои доктором.
— Сегодня приезжал ваш сын, он привёз ваш кактус, но почему-то на моё предложение передать его вам лично в руки отреагировал крайне резко… — доктор продолжал разговор, повернувшись спиной к собеседнику.
— Почему ваш сын вас боится? Не хотите поделиться этой информацией? Она могла бы оказаться весьма полезной для процесса корректировки вашего лечения. – наконец развернувшись лицом к пациенту сказал Бронсон.
— Почём мне знать откуда берётся его страх, мы с ним уже на протяжении долгого времени толком не общались. – ответил Джошуа.
— Да и вообще, разве ваши дети вас не боятся? – возмутился старик.
— Мои дети? – резко подняв глаза переспросил он пациента.
— Ну… эм… у вас же наверняка есть дети, разве они вас не боятся? Не уважают? – осознав, что сказал лишнего, старик начал увиливать от темы.
— У меня нет детей. К сожалению, или к счастью… кто знает. – неожиданно для Джошуа прозвучал ответ доктора, который снова отвернулся к окну, чтобы продолжить наблюдать за колыханием листьев на деревьях.
Сэр Бэнкс был в замешательстве. Если у доктора нет детей, то почему мальчики, которые прячутся у него под кроватью, назвали его папой? Если он всё же их отец, какой смысл врать старику об отсутствии детей? Одно он знал точно, что-то здесь не так и доктор не с проста стоял под дверью.
— Доктор Бронсон, позволите ли вы мне уединиться? Я хочу переодеться и отправиться в столовую за своей порцией завтрака, судя по манящему аромату яблок и выпечки, на десерт сегодня моя любимая шарлотка! – пытаясь выпроводить из комнаты доктора, пробормотал старик.
— Да, разумеется, как говорится: «Завтрак – самый важный приём пищи» — процитировал он строчку из какой-то книги о здоровом питании и поспешил оставить пациента одного.
Снова закрыв дверь на щеколду, он только было хотел позвать братьев, но услышал звон стекла, слегка ударившегося об оконную раму. Окно было распахнуто, а ребята пропали.
Сведя всё к тому, что это местные хулиганы и воришки, он закрыл окно и отправился завтракать. В столовой к нему подсела Анна, они долго разговаривали и очень внимательно друг друга слушали, время летело незаметно. Анна предложила Джошуа пройтись с ней по зданию больницы и окружающей её территории, своего рода экскурсия. Отказать этой даме он не мог, поэтому до середины дня они гуляли по коридорам и окрестностям психиатрической больницы, но Анна больше предпочитала называть это место лечебницей.
Вечером, когда Джошуа вернулся в свою комнату, там снова сидели Роби и Рони, словно ничего ранее и не происходило.
— Опять вы, почему вы мне солгали, что доктор ваш отец? – Не прерывая уверенного шага в сторону своей кровати спросил Джошуа.
— Он не знает о нас. – Довольно спокойно ответил Роб.
— Как это? Отец и не знает о своих детях? Ваша мать ему разве не сказала? – Ухмыльнулся старик, решив, что дети держат его за идиота.
— Дела обстоят гораздо запутанней, чем обычно бывает, Сэр Бэнкс, наша мать работала в этой лечебнице уборщицей, её сюда устроила тётушка Анна, приходившаяся ей кровной сестрой. Никто не знает, но она часто оставалась работать сверхурочно, чтобы хоть как-то продержать на плаву ещё один день себя и мужа, ставшего инвалидом из-за аварии на производстве. В тот роковой день, она как обычна осталась на работе допоздна, в лечебнице было несколько пациентов, отправка домой которых не представлялась возможной. Так же в ту ночь там был и доктор Бронсон, изрядно напившись из-за очередного скандала его жены. Когда наша мама вошла в эту комнату, чтобы прибраться и полить цветы, в след за ней в палату зашёл и доктор. Он был не в себе и начал приставать к ней, бросая колкие угрозы об увольнении он буквально заставил её молчать. Очень грубо закрыв ей рот грязными и пропахшие алкоголем ладонями и приказал раздеться. В ту ночь он надругался над ней. Протрезвев, он понял, что натворил и шантажом заставил её уйти с работы. С тех пор наша мать здесь не появлялась. К тому моменту, когда мы родились, её муж уже покинул этот мир, поэтому она беспрепятственно всем лгала, что мы – это его порождение, что мы – это продолжение его рода, но это не так. С каждым годом мать всё тяжелее и тяжелее переносила воспоминания о том жутком вечере. А сами воспоминания мелькали всё чаще и чаще, ведь мы всегда были рядом, а в нас текла его кровь. Однажды, она проснулась с криками по среди ночи, мы с братом побежали к ней в комнату, но дверь была заперта. Мы лишь безрассудно колотили массивную деревянную дверь и слушали её крики, что нам ещё оставалось… Она кричала «Пожалуйста! Не надо! Доктор Бронсон! Прошу Вас!». Спустя пол часа непрекращающихся криков и плача, в её комнате прозвучал глухой удар, словно что-то со стола упало, и в доме воцарила гробовая тишина. На наши голоса больше никто не отзывался. Верите ли Вы, Джошуа, в тот момент я мечтал услышать хотя-бы её крик, который пару минут назад терзал наш слух. Придя в себя, мы хотели позвать на помощь, поэтому сразу же побежали к тётушке Анне, она жила неподалёку, в паре улиц к западу от нас. Разбудив её, мы объяснили ситуацию так подробно, на сколько её понимали, не рассказали мы ей лишь про того самого доктора Бронсона, о котором мать кричала. Когда взрослые силой выбили дверь, Анна сразу же бросилась к нам закрывать глаза, приговаривая, что всё хорошо, но я успел увидеть то, что оспаривало честность сказанной тётушкой фразы. Впервые в жизни я увидел мамины ноги, не то что бы я их не видел раньше, но в ту ночь я разглядел их лучше чем её лицо за всё время. Они были хилыми и буквально покрыты венами, мизинец правой ноги был подогнут к остальным пальцам сильнее, нежели на левой ноге, ногти были очень бережно и аккуратно подстрижены. К чему же я клоню, думаете вы? Я к тому, что ноги были первыми, что я увидел на уровне своей головы, они свисали из-под потолка прямо под люстрой, к которой была привязана сложенная в канат простынь. А тем глухим ударом оказался звук падения табуретки на пол, после того, как она толкнула её ногами вперёд, не желая больше касаться ногами земли, по которой ходит наш отец. – Поведал свою историю мальчик.
— Анна забрала нас к себе, но сами понимаете, мать она нам заменить не могла. Через год мы сбежали от неё, лелея лишь две мечты… Вернуться к матери… — затянув с продолжением сказал Роб.
— И забрать с собой отца. – внезапно добавил Рон, вскочив с кровати и сжав кулаки.
— Я… Я… Не з-знал… Простите, м-мне очень жаль. – пребывая в шоковом состоянии от услышанной истории двух малышей, ответил он ребятам, выражая своё сочувствие, с ощущением огромного кома в горле.
— Дядя Генри сказал, что вам можно доверять, что вы ведёте свой дневник. Мы бы хотели, чтобы эту историю узнало, как можно больше людей, чтобы они поняли и прочувствовали, что истиной причиной смерти нашей матери стало не удушение в петле из простыни, а безнаказанное надругательство и кража чести этим мерзавцем, что смеет звать себя доктором.
Старик внимательно слушал старшего из братьев и запоминал каждое сказанное им слово, время от времени вытирая платком мокреющие от трагичности истории глаза
— Были рады пообщаться с вами за столь долгое время молчания, тридцать седьмой, вам пора спать, добрых сновидений. – договорил Рон и взяв брата за руку направился в сторону двери.
Джошуа хотел задать ещё уйму вопросов, но внезапно почувствовал слабость и головокружение. За пару секунд он упал на кровать и потерял сознание.
Разбудил его уже звук сирены скорой помощи или полицейских, понять было сложно, в добавок за окном бушевал ветер, погода была явно нелётная. Медленно поднявшись, тридцать седьмой заметил, что у него на груди лежит его дневник с вложенной в него закладкой. Открыв страницу, что точно не случайно была отмечена, он увидел лишь коряво написанный заголовок «Пусть они знают».
Отложив дневник на подоконник, Джошуа всё же решил спуститься в холл, чтобы выяснить, что за шумиха развелась в столь ранний час. Уже в коридоре он заметил большое количество людей в форме полицейского, которые окидывали каждого пациента подозрительным взглядом. По пути он встретил Анну, которая взяв его за ругу отвела обратно в палату, объяснив это необходимостью, для соблюдения порядка и очерёдности допроса.
— Но что же всё-таки случилось? – с удивлением он спросил не находящую себе места медсестру.
— Доктора Бронсона убили этой ночью. – ответила она и поспешила удалиться, закрыв за собой дверь.
Джошуа рухнул пятой точкой прямо на пол. Его взгляд был устремлён в одну точку, в голове царила пустота, ни единой мысли в голове не проскакивало. В какой-то момент сильным порывом ветра распахнуло окно, и рама смахнула дневник, лежавший на её пути. Дневник упал и звук подобный тому, что описывал мальчик прошлой ночью, такой глухой и резкий, разбудил сознание старика, сидевшего на полу. Он медленно подполз на четвереньках к раскрывшемуся дневнику и увидел леденящий душу заголовок.
«Пусть они знают».