Сумрачность , туман и холод.
А после того как прошел дождь, все окутал густой туман.
В тумане даже деревья казались призраками.
Я шла по тропинке, что вилась среди деревьев.
И не видела ничего.
Шла, шла и шла, в попытке скрыться от всего, от всех, но как бы я ни старалась, дорога постоянно уводила меня в какие-то непроходимые дебри.
Словно кто-то или что-то нарочно прятало все пути к спасению.
Мне стало страшно.
Страшно от того, что я никак не могла понять: я сейчас сплю или нахожусь в полном осознании? Я чувствовала, что что-то не так.
Не так...
И тут вдруг, словно по чьей-то воле, туман внезапно расступился передо мной, и я поняла, что стою на берегу озера.
Его темные холодные воды отражали все так же туманное небо.
Они словно были живыми.
У меня перехватило дыхание.
Никогда не видела таких огромных красивых озер!
Я стояла на берегу несколько минут, завороженно глядя на водную гладь.
Но тут... меня словно ударила молния.
Я вспомнила... я вспомнила все до последней секунды, до единого слова. Все, что произошло...
До этого мгновения.
Я вспомнила, зачем мне так отчаянно хотелось увидеть это озеро, и зачем я шла к нему.
Вспомнила и все поняла.
"Нет! - подумала я. - В этом нет смысла.
Лучше сразу же уходить...
Сейчас же, пока не поздно.
Пока я не приняла решение, у меня еще есть время..."
- Я развернулась и побежала.
Не важно куда.
Главное - подальше отсюда.
* * *
Сумрачность можно истолковать как маскировку, способ жизни «во мгле». Во всяком случае, куда более сложную маскировку, чем расплывчатый или умозрительный символический образ « тьмы».
Тут уж подходит любое прилагательное, характеризующее любую темную социальную среду. В «Тьме» же нет ничего — лишь пустота и серый сумрак, из которых рождается сознание. Тьма не сопровождается ни звуком, ни формой, ни запахом. Она не знает ни цвета, ни вкуса. Про это сознание и говорится: «Я есть тьма».
Такой взгляд не только дает наиболее полную возможность показать бессмысленность, чудовищность и ненужность любых попыток хоть как-то упорядочить мрак, но, кроме того, позволяет фиксировать его в самых общих чертах, как поверхность стекла: концентрирующийся на ней свет исходит из периферии — и потому сам остается невидимым. Собственно говоря, этот же темный свет как таковой — не что иное, как Абсолют, которому нет нужды скрывать себя; и «Я есть тьма» совсем не связано с чем-то внешним по отношению к нему, и даже с самой этой точкой, куда оно стремится — напротив, оно, скорее, существует ради нее самой, потому что точка сама по себе есть центр всего.