Начало истории здесь.
Родители девочки никогда не разговаривали на повышенных тонах, тем-более, не ругались, по той простой причине, что все решала мать. Абсолютно все. И за всех. Тихим, спокойным и вместе с тем железным голосом скажет: — Сережа, на завтрак оладьи со сметаной хочу, — и это значило, что муж встанет в пять утра, замесит тесто и поставит его подниматься, чтобы к 7 утра на столе стояла тарелка с горкой румяных и блестящих постным маслом оладушек. Мама девочки не готовила, от слова совсем. Вообще, все домашнее хозяйство лежало на плечах отца, человека спокойного, рассудительного, рукастого и не очень далекого (это так, если по чесноку). Он, имея крестьянские корни, прекрасно понимал, что всем в этой жизни обязан своей жене и собственное мнение ему дозволялось проявить например в том, какое масло взять для бутерброда с икрой, 72 или 82% и каким слоем его намазать. Ведь именно по ее совету он вступил в партию и по ее протекции был принят в райком комсомола. Да и дальнейшая его карьера была полностью заслугой жены.
Мать девочки, напротив имела пращуров аристократического происхождения. Но, чудесным образом, все перипетии советского периода минули данную семью. Ни красный террор, ни голодуха, ни предвоенные репрессии, а в последствии ужасы ВОВ не тронули семью матери. Женщины ее рода, начиная с прабабки, преобразились до неузнаваемости, превратившись из кисейных барышень в стойких и пламенных строителей коммунизму. Все хорошо устраивались по административной линии и были, надо отметить, хорошими управленцами.
Мать девочки была невысокого роста, с точеной фигурой, хотя спортом не занималась. У нее всегда были хорошо уложены черные, как смоль, средней длины волосы. Отсутствие макияжа и минимум украшений, тоже была ее отличительная черта. Одевалась она очень элегантно в строгие деловые костюмы с юбкой до колена от темно-бардового до темно-синего цвета и лишь изредка, на съезды и собрания брала черный костюм с белой сорочкой, как того требовала партийная этика. Единственное, что позволяла она себе из "женских штучек", так это французские духи, изысканный аромат которых всегда окружал мать девочки. Вообще, за глаза, в исполкоме ее звали "наша Маргарет" имея ввиду лидера консервативной партии Великобритании, госпожу Тетчер. И звали ее так не только за безупречный внешний вид. Скорее за внутреннюю твердость, безапелляционность смешанную с безэмоциональностью и взгляд, холодный и пронизывающий взгляд черных глаз, взгляд, который никто не мог выдержать более 2-3 секунд. Она редко улыбалась, да и понять, что человек улыбается, только по слегка приподнятым уголкам рта - архи сложно; еще реже она смеялась, может, потому что смех ее был на редкость противным, тихим и скрипучим. Несмотря на то, что выглядела она гораздо моложе своих лет, рост по карьерной лестнице протекал ровно и неумолимо. Что любопытно, ни один из ее предшественников не ушел с должности по своей воле. Кого-то "свалил" инфаркт (и это в 30-ть с копейками); кто-то утонул, купаясь в реке, при вполне комфортной температуре воды и отсутствии опасностей, как то: густые водоросли, водовороты, коряги, сети, алкогольное опьянение или крокодилы; кто-то очень проштрафился перед начальством и был с треском уволен и т.д. и т.п. Воспитанием дочки мать не занималась из-за отсутствия времени. На работу она уходила рано, приходила поздно, но при этом девочка, где-то на подсознательном уровне, боялась свою мать, такую спокойную и уравновешенную, никогда не сказавшей громкого слова, и уж тем-более никогда не ругавшейся. Особенно укрепился страх после одного случая летним вечером, когда девочка решила устроить истерику своему отцу, т.к. все одноклассники разъехались по пионерским и спортивным лагерям или к дедушкам-бабушкам в деревню, на свежий воздух, а самочувствие девочки было, прямо скажем, не очень. Девочка так орала, что не услышала, как открылась входная дверь и в квартиру зашла мать девочки. Она, не разуваясь прошла в гостинную и тихо спросила: — Что здесь происходит? В доме повисла гнетущая тишина. Отец девочки сразу и быстрым шагом удалился на кухню доваривать обед. А девочка глядела в пол и молчала, не зная, что ответить. Медленно подняв взгляд на мать она зажмурилась от страха. Из самой глубины ее маленьких и черных глаз исходило красное свечение.
(Продолжение следует).