1220-1221 гг. За вычетом мелких происшествий, монгольская власть в Хорасане установилась бескровно. Идя на Запад тумены Субедэя и Джэбэ оставляют городам наместников и пайцзы.
Жить бы и радоваться, но какая радость без гонора. И какая без гонора жизнь?
Продолжение. Предыдущая часть и настоящий мужчина, прячутся ЗДЕСЬ
Музыка на дорожку
Спесь родит ветер, а насмешка бурю
Будучи городом большим, Нишапур слыл городом славным. Родина поэтической учености (Омара Хайяма!), он покорял души особенным остроумием, что не теряя себя в трудностях, становится подспорьем многим.
Город славился выделкой ткани и базарами. Здесь добывали несравненную бирюзу и рождалась непревзойденная рифма. В Нишапуре жила сотня другая тысяч людей. Была соборная мечеть, два (огромных) базара, сотни караван-сараев и бессчетное количество бань.
Нишапуру приходилось бывать столицей царств. Горожане не находили в этом особой чести, даже если держава была самой сильной на свете.
Быть нишапурцем значило больше, чем хорезмийцем или сельджуком. В этом отношении город оставался вещью в себе, напоминая Флоренцию времен Медичи или Новгород до Ивановой резни.
Что до сильных земли, то владеть Нишапуром почиталось великим благом, и для каждого шаха он оставался ярчайшим рубином в чалме.
И до монгольского нашествия, Цитадель здравомыслия касались беды.
Не обошли ее стороной кочевники огузы, разграбившие Хорасан в 1158 году. Тогда, грабежи и опустошения сместили центр в пригороды. Следом город послужил ареной битвы братьев хорезмшахов, Султана (имя собственное) и Текеша.
Соперники разошлись, а Нишапур лишился стены, после благополучно восстановленной.
Вдобавок Нишапур пережил несколько землетрясений. Самое сильное случилось за тринадцать лет до Толуя. Но при всей неистовости стихии, ее лютость не составит и сотой доли того, что сделает с городом младший Царевич. Словно сама природа предупреждала людей о людях.
Но пока город жил и его любили. Даже небо, темневшее от заблуждений старого Мерва, хмурившееся от юных дерзостей Гурганджа, светлело ликом глядя на Нишапур.
Город парадоксов, где стыдясь смеха смеялись над стыдом. Где самый мрачный из тиранов земли миловал души, сраженный шуткой. Ими Нишапур спасался, ими и жил.
Бунчуки на горизонте возвестили, что шутки кончились
Меч и молот
Болезнь - процесс, живущий своей жизнью в твоей жизни.
Также и грех, но этот еще и разумен. Своего разума у него нет, зато есть твой.
Разум Сирадж-ад-Дина - предводителя мамлюков города Тус, поработился злобной радости насилия. Его умом овладела редкая (среди людей) страсть, которая шутит убивая, а убивая шутит.
Этому состоянию, Сирадж предался не вдруг и не сразу. Кровожадность текла из невольничьих лет и детских невзгод, насилия старших и вынужденных драк со сверстниками. Окружающий мир кидал в душу семена зла, что усеяв падшую природу проросли склонностью к насилию.
Грех стал хозяином, а Сирадж-ад-Дин рабом.
Таким он себя не считал, да и окружающие побаивались его живого ума и веселой злобности. Вождь мамлюков часто шутил, по-особенному.
К моменту последней шутки Сирадж-ад-Дина, Нишапур и его округа висели в дробящемся двоевластии.
Основные события шли за Рекой (Амударья), и когда в Хорасан вошли три тумена, провинция их интересовала слабо.
Субедэй и Джэбэ мчались за шахом, а Тогучар-нойон прикрывал тылы, одновременно выступая авангардом основного войска.
Не имея возможности взяться за города, монголы принимали любую демонстрацию лояльности. Миролюбию способствовал и строжайший запрет Чингисхана на грабежи. Разорять страну без нужды воспрещалось, чтобы выжидающие эмиры не побежали к шаху. Потому монголы спускали даже честное - нет.
Так наместник Нишапура Муджир аль Мульк (тезка мервского проходимца) на предложение открыть ворота, недвусмысленно ответил:
Я управляю этим городом от имени султана и я старый человек и священнослужитель. Вы преследуете султана; победите вы его, царство будет вашим, также и я стану вашим слугой
Свой отказ мудрый властитель, смягчил выдачей фуража и еды.
Монголы пошли дальше. Оставив наместников в городах, покорившихся без боя. Таким стал Тус - крупный населенный пункт в десяти фарсахах (70 км) к северо-востоку от Нишапура.
Тус прославился как место упокоения халифа Харун-аль-Рашида и место рождения Фирдоуси. Поэта познавшего тщетность надежды на щедрость земных владык. Названных царей, которые между истиной и панегириком, всегда выберут лесть.
Тус монголам покорился без стычек, а оставленный шихнэ обрел сторонников и противников.
К монголам склонялись вожди ремесленной части, прельщенные подчеркнутым уважением завоевателей. Редкая власть настолько признавала значение труда, понимая сколько усилий нужно, чтобы овладеть делом и усовершенствовать навык.
До монголов в лучах внимания власти грелись священнослужители, законники и стихоплеты, норовящие вылизать царскую туфлю корявой рифмой. У мастеровых это вызывало ревность, и раздражало.
Главой ремесленной партии стал сейид (мастер) Абу-Тараб, получивший прямой доступ к наместнику и (даже!) место в совете.
Наконец-то и у человека труда, появились выразители интересов!
Мечтательно приговаривал сейид верной жене, добавляя что
будущее будет таким светлым, что через двадцать лет никто не узнает страны.
Действительно, те кто дожил до 1240 года не узнавали свой Хорасан. Ставший чем угодно, но не страной их отцов.
Утвердившись, монголы забудут о посулах, а ремесленников загонят в амбары - работать за хлеб. Чему многие будут рады, потому как хлеба на всех не хватит.
Но всего этого Абу-Тараб не ведал, и ведать не мог. Человек неученый он не заметил, как презирая лесть, пленился ею сам.
Оппозицию монголам составили крайняя часть духовенства, горожане верные долгу и три тысячи наемников-мамлюков во главе с упомянутым выше Сираджем. Последние-то и играли с огнем.
Время шуток
С чем шутишь, то и посмеется
Смута набила города Хорасана великим множеством вооруженного люда, оставшегося без дела и хозяина. Стражники, степные контингенты, крепостные гарнизоны, наемники и мамлюки. Широко плескались волны ополченцев-крестьян, набранных для войны с монголами. Этих оторвали от сохи и бросили сохнуть.
Безвластие вытолкнуло низовых командиров. Строгий сотник, умевший держать людей в кулаке, становился благословением края. Слабый эмир и с десятью тысячью бойцов был проклятием округи, терзая ее насилиями и мародерством.
Сирадж-ад-Дин глава мамлюков Туса, оказался не слабым, но кровожадным. Вдобавок (как часто случается с убийцами) он возомнил себя покровителем религии.
Монгольского шихнэ неоднократно пытались умертвить. Когда же в недрах Хорасана родился слушок, участь наместника была предрешена. Слух касался победы Хорезмшаха над монголами в далеком Ираке.
И хотя битва действительно была, имея исход противоположный, люди слушали и слышали только то, чего им слушать и слышать хотелось. Да и кто запретит очам искать желаемое, и увидеть его!
Новость раздувалась, обрастая подробностями и очевидцами, грозившими лично разобраться с лживыми псами, чей (бесстыжий!) лай оспаривает победу!
На радостях мамлюки Туса убили шихнэ, отослав его голову в Нишапур с попутной прибауткой.
До того наместник утомлял нишапурцев вразумляющими посланиями, призывая образумиться, покорившись законной власти (монголам). Теперь одно из посланий торчало у головы изо рта.
На месте изгнанного разума поселяется смех, потому шутку сочли остроумной и приняли благосклонно.
Голову таскали по улицам и веселились.
Радость разделили не все.
Не до смеха было Абу-Тарабу, потерявшим (вместе с наместником) мечту о счастье рабочего человека. Восставшие мамлюки возвращали старый мир с его благоговейным отношением к власти, успевшим сделаться ремесленнику ненавистным.
Он не хотел возвращения чванства и спеси. Не желал видеть раздутой важности. Возглашать бесконечные здравицы знатным, к каждому из которых требовался (особый) подход. Все это коробило душу, особенно в сравнении с нарочитой простотой монгола.
Шихнэ принимал в любое время, немедленно выслушивая дело просителя. Не требовались вступительные славословия, полунамеки и многозначительность умолчаний. Монгол смеялся соленой шутке, ел не умывая рук, и щедро двигал миску с бараниной гостю.
Его железная хватка отпечаталась на ладони, а хитрый прищур и поглаживание усов пленили сердце.
Абу-Тараб возненавидел цветущую сложность убийц. Лукавство и лицемерные слезы больной природы. Они (все до единого) показались ему гнилым наростом, плесенью, запущенной ошибкой столетий, требующей скорейшего исправления.
Мастер не понимал, что на их место придут худшие душегубы, из простых. Свободные от ограничений и лишенные условностей. Убийцы, которых не остановит количество, и не потребуется повода. Люди с великодушием улитки и муравьиной исполнительностью. Те, что рубя десятого, думают не о том что он десятый, а что скоро обед.
Сердце ремесленника горело мщением и ревностью, разум померк. Отбросив совесть и страхи, Абу-Тараб помчался за монголами.
Предателем ремесленный мастер себя не считал. Наоборот!
Изменники те, другие. Все кто предпочел обновленной жизни, замшелое прозябание в косности дедовых сказок. Что ж пускай...
Раз им не нужно светлое будущее, то и оно обойдется без них.
Время шутников
Простят грех, но не смех
Под рукой монгольского командира, внимательно слушавшего сбивчивый рассказ, оказалось три сотни степняков. Звали командира Куш-Темур. К новостям он отнесся серьезно, и медлить не стал.
Отряд сторожил табуны недалеко от Туса. Разослав гонцов к нойонам и темнику, Куш-Темур помчался в мятежный град, застав убийц врасплох. Мстителей сопровождал Абу-Тараб. Он видел всё, но и его видели все.
Трем сотням монголов противостали три тысячи мамлюков Сирадж-ад-Дина. Короткая схватка показала цену городской стражи против полевого войска, закаленного в битвах. В момент нападения гарнизон отдыхал во дворце, там же он навеки и упокоился.
Главного шутника искали в куче обрубков, которых оказалось столько что бесполезное занятие бросили, кинувшись разрушать город. Погруженным в это дело Тогучар и нойоны и застали Куш-Темура. Мешать не стали.
Пока он гнал на крепость хашар, они отправились наказывать Нишапур.
Сдаваться город не собирался, встретив монголов с невиданной еще (на хорезмийской войне) стойкостью.
Защищайся так каждая крепость и безукоризненный план Хорезмшаха сработал бы безотказно. Но соизмерив возможности, Мухаммед не учел исполнителей, а они - люди.
В Нишапуре люди сражались изумительно, три дня отбивая атаки и ходя на вылазки как ходят на свадьбу. Джувейни:
они сражались со львами и, не опасаясь крокодилов, садились в лодки, для того лишь, чтобы быть разорванными на куски
Основные события развернулись у башни Кара-Куш, откуда защитники метко били, научившись отличать хашар от врага.
Одна из стрел угодила в грудь Тогучар-нойону, сразив ханского зятя наповал. С монгольской стороны (на тот момент) это была самая высокопоставленная смерть, что грозило не уберегшим (нойонам) карой.
Горечь послания требовалось подсластить, и Борке-нойон (возглавивший тумен) снял осаду. Войско разделили на две части. Одна бросилась добивать Тус, вторая направилась брать Себзавар.
Себзавар взяли быстро, а в Тусе Куш-Темур уже разрушивший половину крепости, передал командование нойонам. Добив цитадель они в несколько дней заняли кварталы, включая Кар еще помнивший босые пятки рожденного здесь Фирдуоси.
В Себзаваре и в Тусе население истребили под корень. В первом погибло 70 тысяч человек, во втором неизвестно, но он был больше.
Так Абу-Тараб увидел каким бывает светлое будущее у не умеющих уважать прошлое и ценить настоящее.
Семью и соседей порубили. Товарищи по ремеслу и друзья сгинули в хашаре. Дом разрушили. Вместе с укладом, который он так тщился исправить, желая своей части в народном счастье.
Что мне делать?
Спросил Абу-Тараб
Какое мне дело?
Прищурился Куш-Темур
Куда мне идти?
...
Иди куда хочешь
Бросил он, погладив усы
Абу-Тараб поплелся вслед, убеждая себя что идея правильная, но! Подкачало исполнение, тайный враг треножил коней, и подвели предатели... В следующий раз точно получится.
Только все надо сделать по уму!
Монголы не стали его убивать, принимая незаменимость помощника, разрушившего свой мир. Такой раздает обломки даром, умоляя взять.
Нишапур же держался, обреченный узнать как за ханских зятьев мстят ханские сыновья.
Подписывайтесь на канал. Продолжение ЗДЕСЬ
Общее начало ТУТ
Резервные площадки (Телеграмм, ВК, ЖЖ, Телетайп)