— Паща рума, Керасколъя! — беззвучно дрогнули губы манси Савелия Павловича Анямова, в прошлом — председателя исполкома Хорпийского сельского Совета, а сейчас — нашего проводника и информатора.
— Здравствуй, Тресколье! — облегченно выдохнули мы, члены этнографической экспедиции городского краеведческого музея, центра внешкольной работы и молодой ученый-философ из Центра национальных культур Екатеринбурга, присоединившийся к нам в Хорпии. Из-за расступившихся, наконец-то, корабельных сосен на освещенной ярким солнцем возвышенности показались первые срубовые дома с двускатными крышами.
Тресколье — самый северный поселок Свердловской области (п. Второй Северный, расположенный чуть выше по р. Лозьве, уже нежилой). Возник в 1964 году. В восьми домах (юртах) проживают 34 манси. Дети школьного возраста живут и учатся в Полуночном, в интернате. А жизнь в интернате для «детей природы», помимо плюсов, имеет и минусы — это лишение их традиционной витаминной пищи: рыбы, сырого мяса, ягод; заражение инфекционными заболеваниями, так как организм ребенка, жившего в безмикробной атмосфере тайги, не имеет иммунитета и беззащитен перед инфекциями; отрыв от таежной жизни, а значит, невозможность приобретения опыта, навыков хозяйствования. Мансийский язык в Полуночном не изучают, зато преподают детям-манси немецкий.
Топоним «Тресколье» звучит в русской транскрипции. Сами манси говорят «Керасколъя» («Керас» — скала, «кол» — дом, «я» — река — «пещерная река»). Название происходит от одноименного ручья, протекающего рядом в низине. Жители Тресколья — северные манси с верхнелозьвинским диалектом. Основное занятие — охота, рыбная ловля, сбор ягод, грибов.
Нина Ивановна Анямова с гордостью показала два мешка из-под муки, доверху наполненные сушеными грибами: «Здесь 10 килограммов, одни красноголовики». А я вспомнил объявление на стене бурмантовского магазина о закупке Ивдельским госпромхозом сушеных грибов по цене 50 рублей за килограмм. «Один мешок тянет на 500 рублей, — подумал я, — два — на тысячу». Неплохо. Но каких трудов это стоило!
Еще недавно трескольцы пасли оленей. Об этом напоминают нарты, оленьи черепа, подвешенные на соснах, оленьи рога, прибитые к столбу на краю кароля. У каждого дома на сваях — хозяйственные амбары для хранения вещей из меха и съестных припасов. К выходу приставляют лестницу, когда это необходимо. При каждой «юрте», чуть в стороне — печь для выпечки хлеба (по вкусу напоминает испеченный в русской печи).
У леса, на окраине поселка, на двух столбах — священный амбарчик, в котором хранятся изображения предков. По-видимому, именно священные лабазы послужили прообразом избушки на курьих ножках в русских народных сказках.
Главный дух-предок трескольцев, чье изображение (идол) хранится в священном амбарчике, — Вит ялпынч аки — «Водяной святой хозяин». В списке известных духов-предков манси Е.Ромбандеева называет Вит ялпын пупыг ойку, жившего на притоке реки Лозьвы, и от которого пошли семь верхнелозьвинских богатырей. А.Матвеев в книге «Неройки караулят Урал» рассказывает мансийскую легенду о защите вижайских людей Вит ялпынг ойкой. Скорее всего речь идет об одном и том же герое.
У манси старших поколений сохраняются представления о пяти душах у мужчин и четырех — у женщин. При посещении нами кладбища мансийка Нина Ивановна Анямова положила в надгробную постройку на могиле своего сына 5 кусочков хлеба (по количеству душ). Надо отметить, что в Тресколье манси копают неглубокие могилы (0,5 м.). Над могилой сооружают надгробную постройку в размерах гроба высотой в три-четыре бревна. Сверху делают настил из бревен или досок вдоль длины могилки. Со стороны головы или сбоку в срубе делают отверстие (катас), через которое проходит рука. Сюда во время поминок кладут угощение, и отверстие закрывают деревянной затычкой.
Когда мы покидали кладбище, Н.И. Анямова, замыкающая нашу группу, бросила поперек дороги веточку сосны: «Чтобы души умерших не увязались за нами». Е.Ромбандеева по этому поводу пишет: «Это обозначает, что дальше этой веточки нельзя провожать живых людей, приходивших на кладбище».
Три праздника почитают трескольцы: Новый год (только «старый» — 14 января), Пасху и Ильин день (2 августа).
Ильин день — праздник оленеводов, в который совершают жертвоприношение оленей. Но давно уже не пасут оленей, обносилась, разрушилась, сгнила местами изгородь кароля. А праздник остался.
Если удалась охота на медведя — устраивали «медвежий праздник». Но в последние два года удача не шла в руки.
Тресколье и исток Лозьвы — некогда родовые угодья Анямовых. Сейчас в поселке проживают и Бахтияровы, и Тасмановы, и Дунаевы. Интересна этимология некоторых фамилий. «Анямовы» произошла или образовалась от слова «Аням» — красивый, нарядный; Пакин — «пакин» — шишки имеющий; Самбинталов — слепой; Тасманов — заносливый; Шешкин — веселый, радостный. У каждого рода — свой катпос (родовой знак).
На скале с гротом у Бурмантово, где в ходе археологических раскопок этого года было обнаружено древнее святилище, несколько катпосов оставлено на деревьях, что свидетельствует о почитании этого места манси еще каких-то 20-30 лет назад. Знак означает, что два брата Самбиндалова с одной собакой посетили святилище.
Экспедиции в августе и сентябре в Бурмантово, Хорпию, Ушму, Тресколье к коренным жителям нашего края — манси — страница в большой научно-исследовательской работе. Они пополнили фонды краеведческого музея новым фото- и аудиовещественными материалами. Но они же выявили проблемы, боль малочисленного народа с самобытной культурой. «Около ста манси осталось в Ивдельском районе. Еще каких-то десять лет — и их не будет», — не хотелось бы верить этим словам С.П. Анямова. Да не будут они пророческими!
Мы бросили монету в Лозьву в надежде еще вернуться и продолжить в будущем году научную работу в Верхнем Пелыме, Суеватпауле, юрте Пакина.
Ос емас улум, Керасколъя! До свидания, Тресколье!
Валерий Шакаев, Наше слово № 140 (8706) от 26 ноября 2001 г., «Вагран» Историко-краеведческий выпуск №62
