Я стал отцом.
Холостяцкая жизнь меня никогда не привлекала. Мне хотелось быть семейным человеком. Иметь детишек. Двоих или троих. Как у моих родителей было. Но своё отцовство воспринял обыденно: стал и стал. Обычное дело. Так уж меня воспитали. Не принято было проявлять эмоции в отношении детей. Мать была суровее, чем отец. Теперь-то я понимаю, что настоящим капитаном нашего семейного корабля была она. Твёрдой рукой выводила она наш корабль из штормовых вод в спокойную гавань. Но, по воле отца, в этой гавани мы оставались недолго. Такой уж он был человек: добрый, весёлый, балагур, душа компании. Но периодически сбивался с курса.
Я в семье был старшим ребёнком. А это значит, что я был нянькой своим младшим сёстрам. С возрастом пришло понимание, что эта роль накладывает на характер чёткий отпечаток. Прививает ему ответственность за свои действия, вырабатывает определённые навыки обращения с детками и взрослыми.
В Орловке у моих однокашников и однополчан раньше появились дети. И меня изумляло то, что некоторые папы брали своих чад на руки с видимым страхом, держали их на руках каким-то нелепым образом. А молодые мамы, их вторые половинки, удивлялись моей ловкости обращения с младенцами, мол, а мой боится брать ребёнка на руки.
Так что, в какой-то мере, я был готов к отцовству.
А пока моя жена ходила беременной, я погрузился с головой в педагогическую литературу. В училище у нас педагогики было много, но эта была педагогика для взрослых людей. А я штудировал педагогику детского возраста. Брал книги в гарнизонной библиотеке, у знакомых, покупал в книжных магазинах. Читал всё без разбору и системы. Надеялся, что количество перейдёт в качество. Так уж нас учил диалектический материализм.
Больше всего меня поразил Сухомлинский В.А. украинский педагог-новатор. Мне попалась в магазине его книга «Сердце отдаю детям». К моменту моего отцовства его уже не было в живых лет десять. Но это был глоток родниковой воды. На свою прошлую школьную жизнь я стал смотреть по другому.
За десятки прошедших лет затушевались те впечатления от книги, но влияние на меня этот педагог оказал. Это факт. Помню же его фамилию до сих пор!
Да, я был подкован практически, теперь подковался теоретически и ехал в отпуск всё это реализовывать в повседневности.
Господи, какой я был наивный! Впрочем, почему был? Я и сейчас такой же — бородатый инфантильный человек серебряного возраста. Жизненный круг замыкается!
Дочка была спокойным ребёнком. Радовала родителей своим здоровьем и аппетитом. Мама тоже имела в детстве опыт ухода за младшим братом, а потому не испытывала особых трудностей в материнстве. Молодая бабушка была рядом с самого рождения и помогала, чем могла. Всё крутилось вокруг дочки и внучки.
Отпуск пролетел быстро. Осень, даже самая поздняя, в Приморье комфортная. Тесть был отчаянным рыбаком и мы по выходным выезжали с ним на окрестные водоёмы. На какие-то озерца или на стремительную речку Суйфунь. Он был членом клуба сазанятников Октябрьского района. В районе их было, по словам тестя, человек восемь. Они друг друга знали, изредка обменивались информацией. А, точнее, новым рекордом веса выловленного сазана. У тестя была машина, лодка, палатка, спиннинги, донки, удочки и походная утварь. И ружьё у него имелось, в молодости он был охотником на лис.
Я с удовольствием предавался с ним времяпровождению на природе. С тестем мы ладили. У нас было много общих тем для разговора: сад, огород, рыбалка, природа. Ну и служба, конечно. Тесть срочную служил в Китае и много мне рассказывал про китайские порядки. Оттуда он вынес неприятие всего азиатского. Не ел китайских фруктов, не ел корейских овощей, не носил вьетнамские вещи. А причину этого я так и не понял из его рассказов.
Тёща была доброй женщиной. Она умела ладить с людьми, быстро входила в доверие и не умела обижаться. Во дворе у неё было много цветов.
С ней мы тоже ладили.
С трудом, но мне удалось повидаться со своими однокашниками в гарнизоне. Их осталось в Галёнках двое из нашей десятки. Парни службой были довольны. Подошли к сдаче на «второй класс», гнули петли и крутили воздушные бои. Что ещё нужно истребителю для полного счастья? Семьи у них тоже сложились. Перспективы были радужные. Всё хорошо, прекрасная маркиза! Ну и замечательно.
Родители тестя и тёщи тоже жили в Галёнках. Тестевы жили недалеко, пять минут ходьбы, а тёщины жили около аэродрома, надо было ехать на авто. Конечно, за время отпуска я с ними пообщался плотно.
Со стариками я умел разговаривать. У меня у самого была уйма бабушек разной степени родства, для которых я был единственным внуком. Мне приходилось их периодически посещать в добровольно-принудительном порядке. Нет, в принудительно-добровольном порядке. Мать меня обычно направляла проведать своих тёток или тёток отца. С дедами мне не повезло: померли задолго до моего появления. Это, я вам скажу, минус в становлении мальчика.
Сначала меня тяготили эти поручения регулярных визитов. Но не дай Бог быстро вернуться домой! Будет выволочка от матери. Минимум час надо было в гостях побыть. Довольно скоро я нашёл рецепт не скучного времяпровождения у бабушек: начинал гонять их по кладовым и погребам за лучшими их соленьями-вареньями. Час проходил познавательно и вкусно. Интересовался рецептом, процедурой приготовления-варки, урожаем. Хвалил вкус, цвет и запах. Бабушки цвели и пахли, порхали, как молодые, по погребам за новыми образцами своего кулинарного искусства, затевали блины или оладьи. Бабушки были мной довольны, бабушки меня любили. А я предавался чревоугодию.
Однажды так напотчевался, что вынужден был каждые полкилометра останавливать мотоцикл, чтобы избавиться на время от колик в боку. Ездил в соседнее село к тётушкам отца за пять километров. А дорога-то грунтовая была. Стиральная доска, а не дорога. А не обжорствуй. Так тебе и надо!
Общение со стариками меня не пугало. Да они и не такие уж и старики были дедушки и бабушки жены. На пенсии. Все на собственном ходу. Милые, доброжелательные старички, не утратившие оптимизма, не смотря на лихолетья, которые им пришлось пережить.
Родители тестя были из Белоруссии. Они сохранили свой говор, порядки во дворе и в деревянной хатке. Я с любопытством знакомился с устройством их небольшого хозяйства, с перечнем культур на большом огороде. Старики охотно делились своим опытом. Много забавного услышал про детство и юность тестя. Он, оказывается, был первым парнем на деревне. Гармонист. И забияка.
У тестя было несколько сестёр, которые были замужем за военными.
А у тёщи родители были с Украины, с гоголевских мест. Мать бежала на Дальний Восток во время войны от голода с кучей детей. Здесь вышла замуж, сохранила и вырастила всех детей.
Когда я первый раз вошёл во двор бабушки моей жены, то попал на Украину. Домик был выбелен, а ставни выкрашены голубой краской. Под окнами имелся большой роскошный цветник, что в Приморье встречалось редко во дворах. На огородике были разбиты грядки традиционной украинской формы.
В хате на полу лежали цветные дерюжки ручной работы, занавесочки были с выбивкой и покрывала на подушках тоже. И звучал милый малороссийский диалект. Дед был слеп и периодически пускал слезу от радости, а бабушка трогательно его за это ругала. Одеты они были в светлое, чисто и опрятно.
Вот как это поколение, пройдя голод, войну, подъём страны после войны смогли остаться добрыми и душевными людьми? Не понимаю…
Отпуск имеет свойство заканчиваться. Под охи и ахи тёщи собрались в дорогу и тесть отвёз нас в Уссурийск на поезд. Через полтора суток мы были в своей холодной квартире. В Орловке уже вовсю хозяйничала зима. Два обогревателя в маленькой комнате довели температуру до комфортной. В другой комнате термометр показывал 8 градусов.
С новосельем тебя, доча!