Ссылки на Часть 1, 2, 3 ниже по тексту
«Здравствуй, школа! Первый раз в первый класс»
Отец примчал за мной в деревню на исходе августа 1979 года. ПапА понял, что у Бабушки мне сильно комфортно и предполагал быстрое прощание, что бы я вдруг в лес не убежал прятаться от депортации в родные пинаты. Но красноречивый папА рассказал, что дома меня ждёт новая школьная форма, ранец, ботиночки и, главное набор индейцев. После слова «набор индейцев» я резко так засобирался и готов был стартовать в Москву бегом. Всю дорогу я думал об этом подарочке, а поезд так медленно ехал! Ну хоть выходи и подталкивай этот зелёный ж/д состав!
Вбежав в милый дом я бросился к сервант где и стояли они…эти замечтательные индейцы! Их было тук шесть, коричневых, здоровых мужиков с перьями, копьями и томагавками. Радости не было предела!
И наступило 1 сентября! Я был полностью экипирован… синяя форма с красным шевроном на руке ввиде раскрытой книги, ранец, букет цветов. Все, пошел!
Иду я так к школе, один иду, предки как всегда заняты. Школа рядом и как-то страшновато мне… туда идти! А может не ходить, сказать, что собака по дороге укусила? Но, как назло, ни одной животинки по дороге нет. Дошел, а народу вокруг школы море. Ну и что дальше-то, куда идти, к кому прибиться? Может всё-таки пойти поискать собаку и попросить, что бы она укусила? Но вдруг меня хватает железной хваткой за руку какая-то тётя и так ласково, как в Гестапо спрашивает: «Ты в первый класс, мальчик, как тебя зовут?» А в руке у ней список и я вижу свою фамилию. «Ну, скажи, что тебя зовут Муся Пинкензон, как пионера-героя, и вали от тети, у тебя ещё есть шанс найти собачатину, быть укушенным и хоть на время отодвинуть школу!». И что меня так накрыло, не знаю, вроде бы хотел и готовился, но здесь как отрезало. Тётя ещё сильнее сжала мою руку и повторила вопрос. В общем я сдал себя и меня повели к моему 1 А.
«Учительница первая моя»
Елена Петровна была высокой и статной женщиной. Когда она что-то спрашивала своим сильным голосом, было понятно, что ответить нужно было быстро, честно и правильно. Казалось, если ты этого не сделаешь, то в следующий момент она тебя отлупит или отведет в лес к волкам на съедение. Как-то мальчик (бедолага и мой одноклассник) на первой парте, что-то не сообразил с ответом, который учительница ему задала. Петровна подошла к нему и что-то сказала на ухо. Под мальчиком в тот же момент выросла «лужица»… спужался малец. В общем дисциплина в классе была железная, никто не хотел, чтобы ему тоже сказали на ухо «волшебные слова», от которых тут же тянет исполнить естественные надобности.
Зато в школе было полно детсадовский дружбанов! Домашних уроков пока практически не задавали и мы вечером шли гулять. Отпускали нас всех почти с одним нанапутствием: «Грязным придёшь, сам будешь стирать и чтобы в 8 вечера был дома». Самым трудным было исполнить первый пунк «родительского наказа». Мы носились по всему микрорайону полностью предоставленные себе. Развлечения находили сами. Практически всегда хотелось есть! И вот каждый из нас притаскивал на прогулку… кто хлеб с солью, кто яблоки, а кто и конфеты. Все ссыпалось а общий «котел», делилось по-ровну и съедалось в первые минуты встречи. Но через час снова хотелось есть! И вот тут мы скидывались у кого сколько было копеечек и шли в булочную. Как я любил эту булочную в моем доме! Там были свежие рогалики по 5 копеек или маленькие булочки по 3 копейки, а можно было купить целый батон за 13 копеек. Обычно брали один батон на 5-6 человек. Ломали его на куски и разыгрывали кому какая часть достанется. Ведущий отворачивался и называл имя кому будет принадлежать кусок, на который показывал второй ведущий. Счастливчиков было тоже двое…. это те, которым доставались хрустящие горбушки. Но есть их в «одно лицо» считалось западло, по-этому они тоже ломались пополам. Однако это было право «счастливчика», а он мог и не делиться с «коллективом», что иногда и случалось, но таких мы рано или поздно изгоняли из команды. Нас так учили… «сам умирай (голодай), а товарища выручай !».
В те счастливые времена многие районы не так массово застраивались. На Каховке было предостаточно пустырей, на которых можно было играть, жечь костры и особо на это никто не обращал внимания. Мы строили шалашы, называли их неприменно «Штаб» и играли, то в индейцев, то в «войнушку». Особенным гурманством считалось запечь картошку в углях. Картошка добывалась самостоятельно и бесплатно. В овощных магазинов картошка стоила 10 коп. килограмм. Покупатель заходил говорил продавщице сколько ему взвесить, та брала такой грязный пластмассовый таз, кидала в него картоху и «бухал» тазик на весы. После расчетов, картошка ловким движением руки ссыпалось покупателю через жёлоб, который находился на стойке у продавца. Некоторые незадачливые покупатели не успевали быстро поставить вниз жёлоба авоську и незначительное количество картошин падало в ящик, заботливо поставленный работниками торговли под желобком дабы она не раскалывалась по всему павильону. Собирать из этого ящика просыпавшиеся овощи, считалось дурным тоном. Ибо можно было получить от продавщицы обидное… «разиня» и далее «не задерживайте очередь!». И вот в этом ящике, находилась наша «добыча». В «Штабе» мы хранили все необходимое для жизнедеятельности: спички, соль и авоську, которую кто-то из нас стащил из дома. Теперь главное взять эту… ничью картошку. Для исполнения миссии нужен был…. один «красноречивый», обычно это был я (папины гены) и два… «собиральщика». Сначала заходил в магазин Я. Смотрел на ящик, есть ли там, чем «поживиться»? Если в заветном «месте» что-то было, я забалтывал продавщицу. Показывал пальцем на груши и яблоки. Спрашивал, а сколько стоит, можно ли купить один фрукт? И пока тётенька пыталась понять, какой, скажем яблок, мне нужен, пацаны «очищали» ящик с картохой. Но наши лица быстро примелькались и вот чудо…добрые женщины стали нам разрешать брать картошку «спектаклей» иногда даже подсыпая нам ее из мешка… даром! Видать дома у них подростали такие же «гавроши» и им нас, по-женски, было жалко. Так мы и росли, сами. Мы знали, как можно поймать голубя с помощью веревки с петлей, развести огонь, построить шалаш, добыть еду. А ещё мы лазили по деревьям, прыгали с гаражей, играя в десантников и дрались. Дрались почти каждый день…. с пацанами из соседней улицы за туже картошку (они тоже приходили в «наш» магазин поживиться), за дразнилки, за попытку отнять у нас что-то старшими ребятами. Мы ходили все какие-то побитые, но с горящими глазами, строя планы на следующую прогулку. Каждый из нас знал, как оказать первую помощь если у тебя разбит нос или ты порезался, оцарапался, обжегся.
И вот наступало время идти домой. Ты подходил к дому и понимал… ну …. это конец, сейчас тебе так «прилетит»! Ибо ты обещал прийти чистым и вовремя. А каким пришёл? Рукав порван, в носу кусок окровавленной тряпки и воняешь костром. Как же всё-таки неудачно вышло с компанией третьеклашек из соседней школы, ну чего они припёрлись на наше место и начали задираться? Что предки отлупят это ещё пол беды, а вот могут завтра гулять не отпустить, а это самое страшное. А рукав это ничего…. его ночью зашью, главное, что бы они сейчас не заметили. Просто нужно повернуться к «ним» в коридоре другой стороной. А вдруг повезет и родичи смотрят какое-нибудь кино или хоккей по телевизору? Вот была бы удача! Они могут просто открыть дверь и убежать к телеку.
И ещё! Ну не было в то время в Москве боязни за своих детей в плане маньяков, педофилов и подобых уродов! Люди были дружны. Работала сознательность и взаимовыручка. Да и милиция нормально исполняла свой долг! Как жаль, что все это кануло в Лету.
Продолжение следует…