Уехала Анна Ивановна.
В доме наступили странные времена. Хозяин имения часто отлучался по службе на неделю, а то и две, и три. Горничные и все дворовые люди были предоставлены сами себе. Вечерами собирались посудачить на террасе у входа или в гостиной, если Авелин соглашалась “на музыке” поиграть.
По всем хозяйственным вопросам - куда поставить, кому передать - прислуга, недолго пометавшись, привыкла обращаться к Авелин.
Почему к ней? Бывают такие люди, властвовать они не стремятся, но, когда нужно решение принимать, именно к ним обращаются - не за советом, а за последним словом, мол, что же наконец предпринять?
Маркиз - то есть, то нету, а сельскому быту бесхозные перерывы вредны.
Только для Габриэлы почти ничего не менялось. Завтрак, занятия, перерыв на обед, прогулка, занятия. Няня Тетяна, по своей фантазии, разнообразила ей досуг, водя дитинку иногда в деревню - в гости к своей куме, да посмотреть, как крестьяне живут.
Няня - молодая женщина, солдатка с ближнего хутора, черноглазая, бойкая и острая на язык. На француженку взирала с обожанием - “розумна, красива, освичена” - редко кому бог сразу всё даёт.
Гувернантка и няня сдружились, и Тетяна, невольно внесла коррективы в русский словарный запас Авелин. На каком она языке теперь говорила - неясно, но все дворовые люди хорошо понимали её.
В последнее время, Авелин все чаще прислушивалась к себе. Что-то новое происходило с ней. Сомнениями поделилась с Тетяной. Та, выронив клубок ниток из рук, настороженно стала выспрашивать:
- Оселедця хочеться? На соленьке тягне, ни?
- Разом з тарилкою б зъила! - забавно картавя, ответила мадемуазель.
Долгий разговор с охами-ахами и вереницей историй про “бабски справи” закончился тем, что Тетяна пообещала раздобыть подходящее снадобье у ворожки на ближнем хуторе.
***
Дни становились холодными, дожди - жиденькими, но злыми, пробрасывал снег.
Авелин стояла в беседке и, кутаясь в большую теплую шаль, смотрела как на берегу мужики тягают лодки, переворачивают, отскребают, ставят на зимний прикол.
Услышала за спиной шаги, обернулась - приближался Родольф:
- Мадемуазель, нам нужно поговорить.
- О Габриэле?
- О нас.
- Нет. Это невозможно, - спокойно, но с металлической ноткой в голосе, без всякого выражения, ответила на все вопросы наперед, Авелин.
Помолчал, и тихим голосом:
- Кажется, я влюбился в музыку. В фантазию. Свою. Вы меня просто...терпели?
“И улыбнулся недолго, виновато-жалкой улыбкой маленького мальчика, что гонялся за бабочкой и, поймав, случайно раздавил в руках” - записала Авелин в дневнике.
Через пару секунд Родольф произёс обычным тоном:
- Я уезжаю месяца на два-три. Живите. Указаний никаких нет, Вы прекрасно со всем справляетесь.
***
- Овелиночка, ось, принесла. - шепнула Тетяна, ставя баночку с сухими травами на стол.
Девушка молча посмотрела на снадобье, тряхнула головой, коротко сказала:
- Пусть будет.
- Що буде??? З розуму зийшла. Ой, скандал буде...- напевно запричитала Тетяна, удаляясь по коридору в сторону комнаты Габриэлы.
Авелин взяла в руки молитвенник, всегда лежавший на её столе, полистала и отложила. Настырно, не понятно кому, повторила:
- Пусть будет.
Выбрала посвободнее платье, закуталась в теплую шаль.
“Скандал состоится примерно в мае”- подсчитала она в уме.
<<<------------>>>
Другие истории здесь - НАВИГАТОР канала
