Художник Карло Карра нырнул в метафизику, как погружается на дно морское бесстрашный ловец жемчуга. То есть стремительно и решительно.
Если, конечно, понимать под морем внутренний мир человека, а под жемчугом — «спусковые механизмы» эмоций, обитающие в пучинах подсознания... Впрочем, коллектив живописцев с громким названием «Метафизическая живопись», где наш герой ставил свои смелые творческие эксперименты, просуществовал считанные (по пальцам рук заслуженного фрезеровщика) годы. Да и вообще: обожавшему ранний Ренессанс художнику прискучило искать границы между фактом и символом. Ему хотелось устанавливать их самостоятельно, прямо на своих картинах. И потому он забросил авангард ради более-менее реалистичной фигуративности.
Но, как говорится, «мастерство не прольёшь». А футурист бывшим не бывает. Пусть новые полотна молодого Карло Карры имели весьма «классический» формат; зато «внутри» этих работ таилась отборнейшая метафизика, навсегда ставшая частью творческой натуры мастера. Образом его мышления.
Пока сюжеты Карры отсылали зрителя к картинам Клода Моне, композиции апеллировали к постиконописной традиции Джотто. Художник словно приглашает нас прогуляться по краю рационального восприятия мира, с которого открывается роскошный вид на бездну коллективного бессознательного. И понять, что его живописные миры не так просты, как кажется на первый взгляд.
Возьмём, к примеру, картину «Лодочник». Что, казалось бы, сложного в этом элегичном сюжете о человеке, что сидит на берегу?
А хотя бы то, как хитро распределённые цвета рассказывают нашему подсознанию грустную историю о тоске по недостижимому. Обратите внимание, дорогой читатель, как перекликаются тона земли, лодочной палубы, стен дома и открытых участков тела героя. Ближний к зрителю берег полон «тяжёлых», закатных тонов. А вот морская вода, лодочные борта, одежда героя, небеса, дальние горы, парус проходящей мимо яхты «выстраиваются» в совершенно другой ряд перекликающихся тонами объектов. И чем дальше к горизонту, тем невесомее становится палитра. Что это, как не метафора о недостижимости морских просторов для того, чей удел — быть простым лодочником, курсирующим лишь в пределах маленькой бухты? И отчего так удручённо склоняется голова персонажа картины? Уж не от осознания ли того, что прекрасная синяя даль недостижима, а его судьба — мечтательное созерцание да смиренное принятие собственной роли? Он мог бы слиться с этим безбрежным простором, став его частью, на что намекает схожесть тона воды, лодки и одежды персонажа. Но сам он — дитя земли, и цвет его мечтаний — ничто в сравнении с оранжево-жёлтым фатумом предназначения: быть лодочником, которому не суждено познать открытого моря. А ещё (устало сложенные руки и взгляд не дадут соврать) он явно устал и уже никуда не стремится.
Всё это весьма неочевидно. Но Карра и не был художником, стремящимся «разжёвывать» живописное послание до состояния фастфуда. Зато сами конструкты, сооружённые его кистью, читаются интуитивно и формируют настроение зрителя с первого же взгляда. Как много в этом эффекте напоминает о картинах Моне... Но ещё больше — о фресках Джотто.
Автор: Лёля Городная.
