В январе 1839 года 28-летняя Александра Николаевна Гончарова получила должность фрейлины при императрице Александре Федоровне.
Она поселилась в Петербурге, на съемной квартире, вместе с вдовой-сестрой и ее четырьмя детьми. Деньги на жизнь получала из трех источников:
- Жалованье фрейлины;
- Часть доходов от майората Гончаровых – 4500 в год;
- Бездетная тетушка Екатерина Ивановна Загряжская, чьи имения заложены и перезаложены, помогала племянницам по возможности.
Для выполнения обязанностей фрейлины требовалось иметь придворное платье, которое с 1834 года выглядело так:
Дорогая ткань, вышивка… Тетушка отрез стоимостью 500 рублей подарила, Александра из денег, что прислал брат, оплатила работу портнихи и вышивальщиц (еще 900 рублей).
А еще требовались бальные платья (на каждый бал новое), перчатки и туфельки (по две пары на вечер, если много приглашений от кавалеров), веера и прочие мелочи, чтобы производить впечатление на потенциальных женихов.
Зиму 1839 года Александра Николаевна танцевала: на балы и вечера её вывозила жена двоюродного дяди – графиня Юлия Строганова. Натали Пушкина отчитывалась брату Дмитрию Гончарову:
«Она произвела большое впечатление, очень веселилась и прекрасна как день».
Александра Николаевна не скромничала:
«Я в высшей степени блистательна!»
С юмором у фрейлины Гончаровой А.Н. – всё в порядке. Потому что в письмах к брату проявляется иная, черная и практически нищенская картина: острая нужда в деньгах, которые поступали с задержкой. Вот небольшой штрих, цитата из письма уже после 1839 года:
«Писать все подробно было бы слишком долго, но в конце концов я буду вынуждена ходить в костюме Евы. Мне стыдно перед прачкой, которая насмехается над моим бельем. Вот до чего я дошла».
Ситуация для сестер Гончаровых – не новая.
В 1834 году Александра и Екатерина Гончаровы жили в имении Полотняный Завод, ждали младшую сестру в гости и просили у старшего брата денег на отрез платья. Цена вопроса – 80 рублей. Хотели пошить себе костюмы для верховой езды (амазонки). Зачем? Читаем:
«Наши верховые платья в очень плохом состоянии… Пожалуйста, не откажи, уж наши юбки так измыты, что насилу держатся».
Приписка в письме от Екатерины:
«…будет грех нас этим не утешить, не то мы во все лето ни разу верхом не поедем, наши платья изодраны».
В общем, понимаете, что порой скрывалось за «фасадом» шикарных бальных платьев или расшитого золотом «дамского мундира» фрейлины Ее Величества.
А теперь вопрос к читателям канала «Мой XIX век».
Помните историю с приданым Натальи Гончаровой, которое Пушкин презрительно называл «тряпки» и каламбурил в письме к другу Петру Плетневу:
«Взять жену без состояния – я в состоянии, но входить в долги для ее тряпок – я не в состоянии».
Догадываетесь, почему тёща Пушкина непременно хотела, чтобы ее дочь Наталья была с приданым?
Шилось приданое и для старшей сестры Екатерины. Пушкин жаловался отцу в декабре 1836 года:
«Шитье приданого сильно занимает и забавляет мою жену и её сестер, но приводит меня в бешенство. Ибо мой дом имеет вид модной и бельевой мастерской».
Читатели, вы никогда не задумывались, ЧТО ВХОДИЛО в приданое дворянки или августейшей особы?
*Подсказываю, шепотом*. Дочки и внучки императоров России только носовых платков с вышитым вензелем увозили во дворец к мужу-принцу несколько дюжин. Чтобы до конца жизни не думать о бытовых мелочах.