«Отцы» Остапа Бендера
Их творческие псевдонимы давно воспринимаются как неделимое сочетание и редко говорят об Ильфе и Петрове отдельно. В их судьбах много похожего, и, пожалуй, они могли бы стать друзьями гораздо раньше, столкнувшись на одной из Одесских улочек, но встретиться им было суждено в 1923 году в редакции московской железнодорожной газеты « Гудок».
«Четвёртая полоса»
Файзильберг (настоящее имя Ильфа) работал с письмами, превращая их в фельетоны со злободневными названиями, в помещении, которое окрестили в редакции «Чётвёртая полоса». Не смотря на кажущуюся рутинность, здесь творились нечто интересное и немного пугающее. На стене висела стенгазета с довольно странным названием «Сопли и вопли» - пародия на рифмованные названия, к месту и не к месту встречавшиеся в периодике
Делалась она, между тем, серьёзно и даже скрупулёзно, а угодить на её страницы, что греха таить, побаивался и сам главный редактор, что уж говорить о начинающем журналисте…
На первый взгляд двадцати шести летний журналист в пенсне с толстыми стёклами и остроносых красных башмаках, правщик и редактор стенгазеты, показался двадцатилетнему Катаеву (будущему Петрову) довольно самоуверенным и ироничным молодым человеком. Тот как раз дописывал статью, которая заканчивалась лаконичным и мрачным «Под суд!». Затем, подумав несколько секунд, на ходу придумал заголовок «И осёл ушами шевелит».
- Бойкий заголовок! – подумал новичок, ещё не подозревая, что они станут одним дуэтом и десять лет их судьбы станут едва ли не одной судьбой…
А совсем скоро Катаев понял: впечатление оказалось верным только в отношении юмора, но при этом Файзильберг был довольно скромным, даже застенчивым, что, впрочем, ничуть не мешало раскрыться в полной мере его репортёрскому таланту. И ярким подтверждением тому была серия очерков «Москва-Азия», написанная им по итогам командировки в Среднюю Азию.
Одесса-мама и «Гудок»
Итак, они оба родились в Одессе. Ильф - в 1897 году в семье банковского служащего. После окончания технической школы часто менял работу, успел набраться полезного для будущего писателя жизненного опыта в чертёжном бюро, на телефонной станции, на авиационном заводе и на фабрике ручных гранат. Но всё это было не то. В свободное время на бумагу выплёскивались искромётные стихотворные строки, которые он публиковал под женским псевдонимом. Будущий Ильф стал редактором одесского юмористического журнала «Синдетикон», но мечты его простирались дальше: в Москву, где он устроился в «Гудок» на, казалось бы, скромную редакционную должность правщика, но творческий подход превращал рутинную обязанность в едва ли не захватывающий процесс. В этом был весь Ильф…
« Он придумал себе псевдоним -- Ильф. Это эксцентрическое слово получалось из комбинации начальных букв его имени и фамилии. При своем возникновении оно всех рассмешило. И самого Ильфа, - вспоминает писатель Юрий Олеша (одно из самых известных его произведений «Три толстяка » - примечание редакции). - Он
относился к себе иронически. Среди нас он выглядел европейцем.
Казалось, перед ним был какой-то образец, о котором мы не знали. На нем
появлялся пестрый шарф, особенные башмаки, - он становился
многозначительным. В этом было много добродушия и любви к жизни. К
несерьезному делу он относился с большой серьезностью, и тут проявлялось
мальчишество, говорившее о хорошей душе».
Таким же мальчишкой в духе, только с неугомонным, а подчас и взрывным характером, был и Петров (настоящая фамилия Катаев). В юности сын учителя истории, и не мечтал стать маститым писателем, таким как его старший брат Валентин, к тому времени мэтр советской литературы. Кстати, именно Евгений стал прототипом Павлика Бачея в его трилогии «Волны Чёрного моря». К собственным же пробам пера младший брат относился весьма скептически, тем более, что первым его литературным произведением был… протокол осмотра трупа неизвестного мужчины. В ту пору будущий писатель служил инспектором уголовного розыска, а до этого успел поработать корреспондентом Украинского телеграфного агентства. В двадцать третьем году Катаев переехал в Москву, где продолжал образование, полученное в классической гимназии, и попутно работал в юмористических газетах и журналах.
Остап и другие
В то время много говорили о феномене Дюма, использовавшего литературных негров, лавры которого не давали покоя советскому мэтру Валентину Катаеву. Конечно, выдавать чужое за своё он отнюдь не собирался, всё будет по честному: оригинальная идея у него есть, два молодых автора напишут роман, который, разумеется, будет нуждаться в его доработке, и поэтому всё по-честному – произведение будет иметь трёх авторов – Катаев, Ильф и Петров…
Идея пришлась новичкам по душе. Правда, изначально по замыслу Катаева главным героем должен был быть Киса Воробьянинов. Однако образ Остапа Бендера, который задумывался как второстепенный персонах, настойчиво прорывался на передний план.
Рукопись становилась всё толще, сам Катаев, между тем, отдыхал на море, а молодые авторы с трепетом ждали его возвращения… Однако их ожидал приятный сюрприз: роман в доработке мастера не нуждался.
«Я думаю, книга будет иметь успех», - предрёк Катаев, и слова его оказались пророческими, а вскоре его ученики затмили и его. Хотя первая публикация «Двенадцати стульев» в журнале «30 дней» была тепло встречена читателями и весьма холодно – советской критикой, посчитавшей роман «серенькой посредственностью», где недостаёт «зарядки глубокой ненависти к классовому врагу».
Зато его продолжение «Золотой телёнок» получило восторженный отклик самого Максима Горького.
Последующие произведения Ильф и Петров также создавали в творческом дуэте. Ещё к концу создания «Двенадцати стульев» авторы стали замечать, что иногда какое-нибудь слово или фраза одновременно приходит в голову обоим. Но в первое время они сразу отвергали их как «шаблоны».
- Не ленитесь, Женя, давайте поищем другой оборот, - говорил Ильф. - Если слово пришло в голову одновременно двум, значит, оно может прийти в голову трем и четырем, значит, оно слишком близко лежало. Однако со временем всё чаще синхронно рождалось то, что не могло прийти в голову «ещё трём или четырём».
Такая разная Америка
Слава не заставила себя долго ждать, и вскоре о молодых авторах узнал весь мир, их тепло встречает Европа, а затем и Америка, где писателей ждала встреча с издателями по поводу нового издания "Золотого теленка", а затем консул пригласил соавторов посетить вместе с ним наиболее Чикаго, Детройт, Нью-Йорк…
Огни «отчаянного города», приёмы в консульстве, встречи с читателями – всё это сохранилось в письмах Ильфа к супруге:
«Сейчас вечер, тепло и в первый раз за все мои дни в Нью-Йорке идет маленький неслышный дождь. Но даже если бы была гроза с громом и молнией, то и ее было бы неслышно. Город сам гремит и сверкает почище любой бури. Это мучительный город, он заставляет все время смотреть на себя, от этого города глаза болят», - таким было первое впечатление от Нью-Йорка.
Американцы ожидали, что авторы «Двенадцати стульев» сразу же начнут публиковать в американских журналах свои впечатления об этой поездке, однако они предпочли сначала познакомиться со страной поближе: «Писать сгоряча и впопыхах не хочется. Мы можем себе только напортить». И всё же в литературном клубе «Немецкое угощение» написали экспромт и перевели его на английский о том, что куда бы они не приехали, везде им говоря, что это ещё не настоящая Америка… Слушатели приняли экспромт дружелюбно.
Америка готовила много сюрпризов, так что иногда даже не хватало слов…
«Сегодня смотрел Ниагарский водопад, но там столько воды, что я здесь описывать не стану, не хватит места. Оттуда я послал тебе открытку с видом водопада», - писал Ильф в одном из последующих писем.
В Нью-Йорке Ильф и Петров познакомились с Хэмингуэем, оказавшимся простым и дружелюбным человеком «во фланелевых штанах, жилетке, которая не сходилась на его могучей груди и в домашних чоботах на босу ногу».
Он пригласил русских коллег в гости – в маленький городок на самом юге Флориды, но приглашений множество, и как бы не хотелось их принять…
В Голливуде один из лучших режиссёров «фабрики грёз» Майлостон предложил Ильфу и Петрову написать либретто, в основе которого будет сюжет их «Двенадцати стульев»… А в Вашингтоне они видели президента, были представлены министру иностранных дел, беседовали с сенатором Бора…
В Америке Ильф много фотографировал. В 2002 году его дочь Александра выпустила книгу «Илья Ильф - фотограф», в основу которой легли фотографии, сделанные отцом.
Путешествие по Америке подорвало здоровье Ильфа: начал прогрессировать туберкулёз. 13 апреля 1937 года его не стало.
Петров продолжал творить. Он написал несколько киносценариев «Воздушный извозчик», «Антон Иванович сердится», а также совместно с Мунблитом «Музыкальную историю».
Были и другие творческие планы, но всё смешала война…
Перо Петрова, ставшего военным корреспондентом «Правды» и «Информбюро» служило уже иным целям, но бывал на многих участка фронта, что послужило основой для его новой книги «Фронтовой дневник».
Евгений Петров погиб, возвращаясь самолётом из осаждённого Севастополя в Москву, пережив своего соавтора на пять лет…
Текст: Вероника Тутенко