- Пётр Ильич, - секретарь Ира заглянула в кабинет председателя сельского хозяйства, - к вам баба Шура. Можно?
- Пусть заходит, - разрешил Пётр Ильич.
- Ильич, ты уж меня прости, что беспокою. Вопрос у меня. А точно через три месяца я деньги свои с процентами получу? Я бы, Ильич, ещё купила такие бумажки, деньги у меня есть. Всё-таки пятьдесят процентов – это ведь, считай, - баба Шура задумалась, подняла глаза к потолку, зашлёпала губами, - семьдесят пять тысяч я получу…
- Александра Петровна, ты о чём? - Пётр Ильич явно не понимал бабу Шуру.
- Да я про энти вот… как их… - баба Шура, сощурившись, прочитала на бумаге, что держала в руках: - век-сель… вот. Я бы, Ильич ещё у тебя купила, если пятьдесят процентов через три месяца.
Пётр Ильич взял из рук бабы Шуры бумаги и спросил:
- Ты где их взяла?
- Так, это… твоя девка мене продала, сказала, мол, хозяйство осенью продаст зерно и будут нам эти… как их… винденты.
- Дивиденды? Какая девка? Когда продала?
Участковый Сергей приехал быстро, зашёл в кабинет к Петру Ильичу, где в сторонке на стуле, покачиваясь, сидела баба Шура.
Сергей посмотрел на бумаги, которые купила баба Шура:
- Бланки векселей купить можно, их сейчас в интернете пачками продают.
Ну, давай, баба Шура, рассказывай, – обратился Сергей к бабе Шуре.
И баба Шура рассказала.
Утром к бабе Шуре постучались в дверь, и баба Шура впустила женщину и мужчину. Женщина сказала, что она по поручению Петра Ильича, который сейчас в Москве. В Москве Пётр Ильич получил новые указания: продавать ценные бумага хозяйства, чтобы через три месяца вернуть деньги с большой прибылью. Пётр Ильич строго-настрого наказал, что сначала нужно предложить ветеранам колхоза, чтобы в первую очередь они получили прибыль. Баба Шура знала, что Пётр Ильич действительно уехал в Москву. Женщина вела себя очень уважительно к бабе Шуре: называла её по имени-отчеству, она знала кем она работала в хозяйстве. Баба Шура была польщена и, естественно, нисколько не усомнилась в выгодном предложении.
- Но и сколько, ты баба Шура, купила этих бумажек?
- Пять. Десять тысяч каждая бумажка мне обошлась. Пятьдесят тысяч моих кровных забрали ироды.
- Рассказывай, как они выглядят. Подробно.
- Мужик-то сидел и молчал, я его и не разглядела. А вот она-то всё болтала. Вид у неё такой … скользкий, мерзкий такой, как у лягуши. А взгляд такой холодный, как у рыбы. А улыбка такая… - баба Шура напряглась, подбирая сравнение.
- Как у пиявки, - подсказал Сергей.
- Почему как у пиявки? – не поняла шутку баба Шура. – Улыбка у неё такая … - баба Шура всё ещё была в поиске. - Ехидная! Улыбка у неё ехидная! – осенило её.
- Значит, ищем жабу с рыбьими глазами и с улыбкой ехидны. Так? – обозлившись, спросил Сергей. – Всё баба Шура, собирайся, поедем с тобой в отделение – заявление писать. Пётр Ильич, надо выяснить, возможно ещё есть обманутые.
Пётр Ильич направился в магазин, чтобы перед обедом купить хлеб, и застал у магазина «внеплановое оперативное совещание пенсионеров». Трое пенсионеров, бывших работников колхоза обсуждали горячую тему: «Шурку жадность сгубила, всё ей мало, работала - хватала рубли всем, чем могла и сейчас… пусть будет ей уроком» - примерно в таком ключе вели обсуждение Галина Викторовна, Надежда Павловна и Иван Григорьевич. Пётр Ильич подошёл к пенсионерам.
- Уважаемые, вы не слышали, может ещё кто-то попался на этот обман? – спросил Пётр Ильич.
- Да не нашлось больше дураков, Пётр Ильич, - сказала Галина Викторовна и засмеялась, к ней подключилась и Надежда Павловна со своим смехом.
Иван Григорьевич закряхтел и пошёл в сторону своего дома.
Пётр Ильич оставил затею с покупкой хлеба и пошёл за Иваном Григорьевичем. Иван Григорьевич долго не упирался и рассказал, что одну бумажку он тоже купил. «Но я, Пётр Ильич, заявление писать не буду и тебя прошу не позорь меня, не рассказывай. Хрен с ней, с этой десяткой. Если узнают, то бабы засмеют».
Пётр Ильич позвонил Сергею, сообщил всё что удалось узнать и выразил сомнения в положительном исходе розыска мошенников, в чём Сергей с глубоким вздохом согласился. Но розыск предполагает, а случай располагает. Баба Шура в кабинете следователя огляделась и вдруг воскликнула: «Вот она там была! Точно!» - и показала на картинку, которая была приклеена на стене над столом молодого следователя Тимофея. На картинке была Анна Семенович. Вот такая картинка:
- Баба Шура, ты же сказала – жаба с ехидной улыбкой. А это совсем не жаба, далеко не жаба.
- Да нет, жаба – это другая.
- Значит, что мы имеем? – устало сказал Сергей, - Тебя, баба Шура обокрали жаба с улыбкой ехидны и Анна Семенович, так? Ты же сказала, что второй был мужик.
- Вот она, - баба Шура показала на Анну Семенович, - была на футболке того мужика.
- Но и где искать мужика в такой футболке? – безнадёжно вздохнул Сергей.
- Это, скорее всего, принт, – сказал молодой следователь Тимофей. – У нас только в одном месте делают принты.
Парень, который принимал заказы на печать принтов, сказал:
- Я помню этого пацана, у нас единственный такой заказ был, он, ваще, балдеет от Семенович. Я не знаю его имени, у меня только его телефон есть.
Сергей подумал, если официально сделать запрос оператору сотовой связи, то баба Шура деньги свои не получит. А если действовать оперативно, то, может быть, и не успеют мошенники потратить честно нажитые бабой Шурой.
- Ты только спокойно и уверенно предложи ему. Твоя задача пригласить его сюда прямо сейчас, или узнать координаты, – поучал молодого человека Сергей.
- Здравствуйте. Вы заказывали у нас принт на футболку с портрета Анны Семенович. У нас для вас есть специальное предложение: печать автографа Анны Семенович. Вам это интересно? – молодой человек вполне справлялся с задачей, Сергей зря волновался. Тем временем парень продолжал: - Можете сейчас подъехать? Нет, это действует только сегодня. – Парень зажал трубку и сказал Сергею: - он не может сейчас, живёт не в городе, но заинтересовался.
- Имя и адрес, чтобы оформить заказ, - прошептал Сергей.
Сергей взял листок, где парень написал адрес и имя, и оторопел, но потом решил – сначала надо проверить. Сергей довёз бабу Шуру до её дома и поехал в контору хозяйства. В кабинете у Петра Ильича он рассказал всё, что выяснил.
- Пётр Ильич, не могла же баба Шура не узнать Пашку, и в то же время такая редкая футболка есть у Пашки.
- Я не думаю, что Павел на это способен. Александру Петровну не назовёшь доброй бабушкой, она Павла за внука не считает, но всё равно Павел не способен на это… не верю. Надо, Серёжа, разобраться. Поехали к нему, будем играть в открытую, плевать мне на ваши следственные действия. Я сам с ним разберусь.
Пётр Ильич решительно направился к выходу. Павел был дома один, сидел в кухне за столом и ел суп. Павел был удивлён визиту таким гостям. Удивлён, но не напуган.
- Павел, ты слышал, что бабу Шуру обманули на пятьдесят тысяч? – начал Пётр Ильич.
Павел, не отрываясь от тарелки с супом, кивнул утвердительно.
- Их было двое, один из них был в футболке с твоей любимой Семенович…
Павел вдруг захлебнулся супом и стал кашлять, разбрызгивая суп по столу. Пётр Ильич и Сергей терпеливо ждали. Когда Павел справился с кашлем, то спросил:
- Он в футболке, а она с длинными рыжими волосами?
- Рассказывай, Паша, - сказал Сергей, - чистосердечное признание тебе на пользу будет.
- Чё рассказывать-то? Поехали, по дороге расскажу. А им ничего не будет, если деньги вернут?
По дороге в город, в общежитие института, Павел рассказал:
- Я заявление подал на перевод на заочное отделение, чтобы работать. Денег-то нет. Мать, сами знаете, на двух работах… я ещё у неё на шее… Долг у нас по кредиту сорок тысяч. Мы на ремонт дома брали кредит. Ребята ко мне приехали, когда узнали, что бросаю дневное, Борька и Вика. Но я им рассказал. Они: «можно занять у кого-нибудь», а у кого я займу? Сначала подумал: может сходить к бабе Шуре попросить, чтобы кредиторы мать не доставали. А толку-то, только разнесёт по селу, а не даст. Ребятам всё рассказал. Вот я дурак, пожаловался… Про бабу Шуру всё рассказал… ну, что живёт одна, что я бы мог ей помогать там по хозяйству, так она всё боится, что денег буду просить… но и всё такое… А ребятам ничего не будет? Я совсем забыл: у меня же тридцать тысяч есть, ребята дали, сказали, что институт материальную помощь мне выделил. Завтра мать собиралась их за кредит отдать. Вот, значит, какая помощь.
Боря и Вика не отпирались. Боря молчал, а Вика выпалила:
- Ваша баба Шура уже в очереди стоит на тот свет, а всё деньги под матрас прячет. Мы просто приколоться хотели, показали ей бумажки, сказали под большие проценты вы продаёте. А она как вцепилась, быстро так подсчитала, схватила у нас бумажки и ещё просит. Потом к соседу отправила, крикнула ему через забор, похвасталась, что купила. Мы и ему одну продали.
- А где векселя взяли? – спросил Сергей.
- Я у Паши смотрела старые журналы и там нашла пачку.
- А, это мать давно с работы принесла, - вспомнил Павел.
- Вот, здесь двадцать пять, мы пять тысяч потратили, - Боря протянул деньги Петру Ильичу. – Мы стипендию получим и отдадим.
- Так, - вдруг сказал Сергей, - а при чём здесь Семенович?
- Ты что, Боря, в моей футболке был? Попросил же в клуб сходить!– возмутился Павел.
Борька побежал в общежитие, принёс футболку и отдал Паше. Паша взял футболку, развернул её и со словами: «прости, Анютка», поцеловал футболку пониже шеи Анны Семенович. «Тьфу, ты» - выругался Пётр Ильич.
- Хорошо, что я заявление Бабы Шуры пока у себя оставил, - сказал Сергей, - вы хоть понимаете, что сейчас место ваше в СИЗО? Вы понимаете, что вы натворили?
- Понимаем, - сказал Боря, - мы сегодня хотели поехать, думали как нам деньги вернуть. Пять тысяч мы отдадим, точно. А Вика не при чём, это я…
Иван Григорьевич взял деньги и сказал: «Эх, ребятки, так ведь и в тюрьму можно загреметь. Вот так по глупости и ломают свою жизнь», а Сергея и Пётра Ильича попросил: «Вы уж не позорьте меня перед сельчанами». Баба Шура взяла деньги и спросила: «Так, значит, не будет никаких процентов?», а за недостающие пять тысяч позволила ребятам отработать у себя на картофельном поле.
Пётр Ильич не сдержался и спросил бабу Шуру:
- Петровна, как у тебя со здоровьем? Возраст всё-таки. Может тебе с внуком Павлом следует подружиться, всё хоть будет кому помочь по хозяйству, огород, гляжу, у тебя большой. Зачем тебе такой? - Пётр Ильич и без ответа знал, что баба Шура всё с огорода осенью продаёт.
- Ты, Пётр Ильич, Пашку не пристраивай ко мне. Я своего Витьку на его мамке не женила, сама подставила, вот пусть и сама ростит. Мне никто не помогал Витьку поднимать…
- Как там Виктор живёт?
- Живёт помаленьку, работает. Трое детей: один её, а двое уже своих народилось. Ко мне не ездят: у меня же работать надо, а она не любит это дело. Она дома-то у себя ничё не делает. Витька сам и приберёт и сварит. Ничё, живут помаленьку…
_____________________________
- Пётр Ильич, - секретарь Ира заглянула в кабинет председателя хозяйства, - к вам Павел. Можно? – и вся покрылась румянцем.
Павел зашёл в кабинет.
- Пётр Ильич, я решил не переводиться на заочное, мама тоже против перевода, последний курс осталось доучиться, как-нибудь… А можно мне какую-нибудь работу у вас получить, чтобы без отрыва от учёбы?
- Найдём. В выходные дни будешь работать на подмене. Маме скажи, чтобы пришла в кассу: решили вам материальную помощь выделить двадцать тысяч и двадцать в рассрочку. И вот ещё что, Павел: ты прекрати с футболкой-то целоваться, а то так дойдёт и до… до непристойности дойдёт. Лучше приглядись к Иринке.
- Я, Пётр Ильич, давно уже пригляделся к ней, - тихо сказал Павел.
- Ну вот, действуй.
- Ага…